В январе 1992 г. Россию объективный ход процессов ее исторического развития и политическая воля правящей элиты бросили в бурные воды мировой экономики, бросили, связанной механизмами многолетнего полуавтаркического развития и с "камнями" в форме гипертрофированного ВПК, сухопутной армии, авиации и военно-морского флота. В этих условиях детальное изучение различных процессов, определяющих структуру и динамику мирохозяйственной системы, перестало быть уделом лишь внешнеторговых организаций и академической науки - при изучении "соревнования двух систем", а стало насущной необходимостью для всех россиян, а, следовательно, и для всех научных дисциплин, в сферу интересов которых входят элементы, структуры и функционирование мирового хозяйства.

Экономическая география может занять среди этих дисциплин определенную нишу благодаря своим старым традициям в изучении географии мирового хозяйства, новым теоретическим построениям в этой области, применению всего аппарата пространственного анализа - от сравнительно-географического метода до современных информационных технологий и моделей. В докладе кратко освещены две основные темы: валютная система как среда мировой экономики и процесс адаптации России к этой среде в 1992-2001 гг.

Мировая валютная система. Мировое хозяйство состоит из огромного числа элементов, структур и подсистем. На нижнем уровне пространственно-организационной иерархии находятся предприятия и учреждения, чьи товары и услуги участвуют в международном разделении труда, выходя за рамки локальных, региональных и национальных рынков. По этому критерию размер играет вторичную роль: непосредственно в мирохозяйственную систему может входить и автомобильный гигант и небольшая кондитерская фабрика в Варшаве или Найроби (продукция которых самолетами отправляется в западно-европейские столицы), и большой университет со многими институтами, и маленькими лабораториями, и крупный банк и небольшая брокерская контора.

И непременным условием нормального функционирования этих элементов на мировых рынках служит валютная система, которая и обеспечивает торговый обмен между странами, регионами, городами с их корпорациями, фирмами, предприятиями и учреждениями. Отдельные элементы мировой валютной системы существовали уже в Римской империи и последующие эпохи, однако формирование современной валютной системы можно датировать началом ХIХ в., когда стихийно, без каких-либо предварительных международных соглашений, вне рамок международных финансовых организаций и национального жесткого регулирования сложилась система золотого стандарта.

В рамках этой системы каждая национальная валюта оценивалась ее золотым содержанием, а устойчивость системы определялась двумя основными факторами: свободным обменом банкнот на золото и свободным ввозом и вывозом золота из каждой страны, чья валюта использовалась как международное расчетное средство. Первой ввела золотой стандарт Англия - в 1816 г. в ходе восстановления европейской экономики после эпохи напалеоновских войн. Это обеспечило определенную роль фунта стерлингов в мировой торговле на весь ХIХ век и начало ХХ. США перевели доллар на золотой стандарт в 1837 г., Германия марку в 1873 г. (после объединения страны), Франция франк в 1878 г., Россия рубль в 1897 г. (подробнее см. в Фомичев, 2001).

Система золотого стандарта способствовала росту международной торговли в 10 раз за период с 1850 по 1913 гг. Величина экспортных квот у большинства ведущих стран достигла величины, превзойденной лишь к концу ХХ в., хотя собственно золото покрывало не более 10% внешнеторгового обмена. Для системы была характерна высокая степень равновесия: так колебания кросс-курсов франка и фунта стерлингов не превышало ± 0,0001 от паритета. Все это обеспечивало устойчивый рост торговли, но отнюдь не самой мировой экономики и составлявших ее национальных экономик. Нерегулируемое развитие капитализма сопровождалось регулярными кризисами перепроизводства, высокой безработицей при низкой социальной защищенности населения, неравномерностью развития стран и регионов, что в сочетании с геологическими факторами и привело к 1 мировой войне.

После нее произошел резкий спад объемов и удельного веса мировой торговли; на этом "протекционистском фоне" были сделаны попытки вернуться к золотому стандарту, ограничив его "слитковой формой", без обращения золотых монет, но послевоенная инфляция и мировой кризис 1929-33 гг. похоронили и эту систему. Любопытно, что в 1935-1975 гг. граждане США не имели права покупать, продавать и хранить золотую валюту в любой форме.

К концу П мировой войны в 1944 г. были заложены основы второй валютной системы, получившей название "Бретон -Вудская система", по названию города в штате Коннектикут (США), где она была принята на специальной международной конференции. На ней было решено, что в основу системы будут заложены требования устойчивости национальной валюты и ее конвертируемости, а также привязки любой валюты либо к золоту, либо к валюте, уже следующему золотовалютному стандарту.

Конвертируемость обеспечивала беспрепятственный обмен и проведение многосторонних расчетов по текущим внешнеторговым операциям, а стабильность - привязку к золоту или другим валютам. Правда, золотой стандарт ввели только США (1 тройская унция была приравнена к 36 долл.), поскольку к концу войны основной мировой запас золота перекочевал в США. Для наблюдения за устойчивостью валют и был создан "Международный валютный фонд" (МВФ). Процесс возвращения к конвертируемости валют и снятия различных ограничений на экспортно-импортные расчеты завершился в еропейских странах лишь к концу 1950-х гг. Однако их быстрый экономический рост привел к тому, что в западно-европейских банках к 1970 г.скопилось около 50 млрд.долл., при сокращении золотого запаса США до 11 млрд.долл. Это вызвало в 1971 г. отказ США от золотого стандарта и развал Бреттон-Вудской системы. Ее не спасло и введение в 1968 г. в рамках МВФ т.н. "специальных форм заимствования", призванных поддержать курс национальных валют. Крупный займ МВФ не спас курс доллара, и в 1973 г. было официально объявлено об отказе от всей системы, а в рамках МВФ начали формироваться требования к современной валютной системе, которая и функционирует последние 30 лет.

Эта система во многом эклектична и считается переходной к некоему определенному статусу (a propos, а следовательно страны с переходной экономикой, включая Россию, оказались переходными в квадрате!). В 1976 г. была принята поправка к уставу МВФ, отменившая роль золота как базы мировой валютной системы, закрепившая отказ от принципа фиксированных паритетов при возможности возврата к стабильным, упорядоченным паритетам. В ходе формирования современной системы сложились базовые валюты: прежде всего доллар США, а также франк (для зоны франкоязычных стран), фунт стерлингов (для ряда стран Содружества Наций), немецкая марка и японская иена, а также СДР (специальные права заимствования МВФ, строящиеся на корзине 4-х основных валют). В 1980-е гг. существовала политика свободного колебания курсов в сочетании с периодическими ограничениями в виде различных "коридоров и допустимых полос колебаний". В конце 1990-х гг. жесткой фиксации курса своей валюты придерживалась лишь 1/3 стран - членов МВФ, против 2/3 в 1978 г.

Подобная структура и динамика мировой валютной системы обладала значительной степенью гибкости, что в сочетании с НТР, постиндустриальным развитием и повышательным циклом длинных волн Кондратьева способствовало процессам глобализации мировой экономики, повышению роли ТНК как ее ведущей организационной структуры и накоплению очень больших финансовых резервов, в том числе формирующихся вне каких-либо четких государственных границ ("кочующие триллионы").

Тем самым произошел отрыв капиталов и от реального сектора, и от конкретных стран - инвестиционных доноров. Подобные капиталы в сочетании с традиционными источниками свободно перемещаются по миру в поисках высокодоходных способов их инвестирования. Отказ от жесткого фиксирования валютных курсов повысил риск инвестирования, что привело к созданию многочисленных хедж-фондов для подстраховки валютных и торговых рисков. Размер накопленных валютных резервов можно лишь косвенно оценить по данным запасов национальных банковских систем: Япония - 360 млрд.долл. (только 7% в золоте), КНР + Гонконг - 230 млрд. (1999 г.) , США - 135 млрд. Тайвань 80 млрд. и т.д., 66% резервов валюты хранится в форме долларов США.

Сочетание больших резервов капитала с гибкостью мировой валютной системы способствовало целой серии региональных финансовых кризисов, приуроченных к феномену "растущих рынков" (the emergening markets), несмотря на то, что 85-90% из примерно 3 трлн.ежегодных инвестиций циркулирует в границах экономически развитых стран ОЭСР. Последовательность основных кризисов такова: 1985 г. Мексика, 1997 г. - страны Юго-Восточной Азии, 1998 г. -Россия, 2001 г. -Аргентина. Механизм возникновения и развития кризисов во многом схож: свободные средства вкладываются в основном не в виде инвестиций в реальное производство или сферу услуг, а в портфельные инвестиции в высокодоходные государственные бумаги (типа наших ГКО) или акции "голубых фишек", а также идут на кредиты, прежде всего государству. Эти инвестиции высоколиквидны и в любой момент могут быть вывезены из страны (в отличие от производственных инвестиций); кредиты ведут к завышению курса национальной валюты, что заметно снижает конкурентоспособность местного производства и на внутреннем, и на внешних рынках. Доходы страны резко сокращаются, что приводит к невозможности выполнения долговых обязательств - к дефолту и соответственному падению курса национальной валюты. В Мексике для спасения песо МВФ выделил единовременно заем в 40 млрд.долл.

Более глубокие причины этих кризисов Дж.Сорос (Сорос, 1999), связывает с общими пороками современного капитализма, прежде всего с доминированием экономических ценностей над социальным и рефлексивным характером механизма реакции государственных и международных организаций на кризисные явления, когда ответы на вызовы следуют со значительным лагом. Описанный выше механизм связан с перекачкой накопленного капитала из Центра (мировой системы) на периферию, а затем с обратным движением капиталов при падении доходности кредитов и портфельных инвестиций. Это сопровождается явно ассиметричным отношением МВФ - жестким к должникам и мягким к кредиторам .

В ходе первых кризисов предлагалось т.н. "валютное управление" - жесткая привязка национальной валюты к какой-либо твердой мировой валюте. На постсоветском пространстве подобный опыт использован в Эстонии, где в июне 1992 г. была полностью выведена из обращения рублевая масса, и эстонская крона была жестко привязана к немецкой марке по курсу: 1 марка = 8 крон. Этот курс удерживается уже 10 лет, прежде всего за счет прямой и косвенной помощи скандинавских стран, продажи земель и недвижимости, полной оплаты коммунальных и транспортных услуг. При том, что выпуск крон жестко привязан к резервам Банка Эстонии, ежегодный дефицит торгового баланса лишь частично покрывается доходами от сферы услуг и других секторов. В Аргентине валютное управление привело к крупномасштабному кризису: падению курса песо, безработице, ограничению в использовании банковских вкладов и т.п. Слишком велики оказались риски этого способа стабилизации экономики, а завышенный курс аргентинской валюты привел к большому дефициту в торговле с одним из главных партнеров - Бразилией (Быков, 1999).

В целом современная мировая валютная система обладает одновременно и большим запасом прочности, обеспеченной и накопленными капиталами, и "круговой порукой": МВФ, МБ, Федеральная резервная система США, Центральные банки Великобритании, Германии, Франции, Японии и других стран ОЭСРП объединяют усилия в преодолении очередных региональных и общих кризисных явлений. Однако опыт 1998 г. показывает, что особо рассчитывать на экстренную помощь в размерах, сопоставимых с помощью Мексики или Индонезии, России не приходится: бороться с имманентно присущими мировой валютной экономической системе неустойчивостями придется в основном своими силами.

Место России в мировой экономике. В 1897-1914 гг. в Российской империи рубль базировался на золотом стандарте. При низкой доле внутренних накоплений (8%) индустриализация страны шла в значительной степени за счет иностранных инвестиций и займов. В акционерных компаниях, занятых производством средств производства, 60% капиталов принадлежало иностранцам, 20% акций российских компаний и 60% облигаций российских городов обращались на зарубежных фондовых биржах. Вместе с этим все элементы рыночного хозяйства, включая ипотеку, функционировали в России вплоть до 1917 г. Даже во время войны был возможен перевод капиталов в нейтральные страны.

После революции и периода военного коммунзима в период НЭПа были восстановлены некоторые элементы рыночного хозйства в виде свободы торговли (в основном потребительскими товарами), бирж, вексельного обращения и, при сохранении монополии внешней торговли, конвертируемости валюты - червонца. Однако период НЭПа был сравнительно недолог: уже к концу 1926 г. был прекращен свободный обмен червонца, к началу 1930-х годов практически ликвидирована частная собственность в промышленности и торговле, закрыта биржа, проведена банковская реформа, приведшая к жесткому закреплению предприятий за местным отделением общего или отраслевого государственного банка. Источник производственных инвестиций был жестко централизован, что в целом завершило построение основ центрально-планируемой экономики. Отказ от иностранных инвестиций привел к тому, что индустриализация велась за счет внутренних накоплений, и внутренний долг возрос с 1927 г. (первый заем индустриализации) по 1934 г. в 10 раз.

Именно в этот период начала формироваться уникальная для товарного хозяйства ХХ века система цен низкого уровня, где низкой оплате труда соответствовали низкие цены на основные товары и услуги, включая жилищно-коммунальный сектор, здравоохранение и просвещение (при их постоянном дефиците и невысоком качестве; это определяло квази-равновесное состояние в системе цен предложения, причем отличие от рыночных систем усугублялось отказом (в соответствие с теорией трудовой стоимости Рикардо-Маркса) от абсолютной ренты на землю и другие природные ресурсы (кроме, оценки лесных ресурсов).

Подобная система привела ко многим последствиям, неоднозначно отразившимся на развитии страны. "Бесплатная земля" и "бесплатное жилье" привели к жестокому дефициту жилья и отводу земель под водохранилища на равнинных реках по ценам одного урожая. Низкие цены на энергоносители привели к затратам энергии на единицу продукции или ВНП в несколько раз выше, чем и в развитых, и в развивающихся странах, но способствовали высокой интеграции внутреннего экономического пространства и рекордной интенсивности перевозок и грузопотоков на всех видах транспорта, включая авиационный. Перевозки внутри страны на дальние расстояния были дешевле, чем любые, самые короткие маршруты в страны рыночной экономики и конвертируемой валюты (Липец, 1996).

С формированием "социалистического лагеря" эта система затронула, в разной степени, все страны СЭВ, торговля между которыми сопровождалась бесконечным согласованием цен в "переводных рублях" по огромной номенклатуре товаров и услуг. Курс этого рубля, равно как и курс доллара (60 коп.) был сугубо относителен и условен, а курс "черного рынка" определялся не совокупностью цен на товары и услуги, а ценами потребительского рынка на "маржиналии", в нашем случае модную одежду и бытовую электронику.

Система цен низкого уровня была отнюдь не произвольной и требовала жестких мер по ее сохранению. Предвестниками ее разрушения стали перевод торговли в рамках СЭВ на т.н. "цены мирового рынка" и возможности перевода безналичных рублей в наличные внутри страны. Тем не менее развал СССР, отмена монополии внешней торговли и либерализации внутренних цен привели российскую экономику к лобовому столкновению с жесткими реалиями мировой валютной системы и глобальной экономики в целом.

Существует множество исследований, публицистических и политических трактатов, где анализируются трудности и возможности перехода к рыночной экономике и адаптации к мировому хозяйству. В них рассмотрены множество факторов: от размеров и климата России до особенностей русской истории и менталитета россиян. При всей важности этих публикаций, на наш взгляд, адаптация российской валютной системы к мировой, создание и функционирование основных финансовых механизмов служат необходимым условием для определения места России в глобальной экономической системе на среднесрочную перспективу.

Итак, 02.01.1992 начался болезненный процесс адаптации системы цен низкого уровня к ценам на рынках международного обмена. Достаточно было сопоставить цены внутреннего и внешнего рынка на энергоносители, чтобы придти к выводу, что "небольшая ошибка в прогнозе инфляции в 3-4 раза" наших реформаторов была лишь "дымовой завесой". Главная беда инфляции "рост цен не в унисон, а по В.В.Новожилову, быстро привела к глубокому неравновесию в ценах предложения. Рост цен на экспортные товары и услуги далеко обогнал цены на другие товары, и прежде всего на труд. Последствия перехода были глубоки и их можно проследить во всех секторах экономики.
Прежде всего, буквально за первые месяцы 1992 г. была практически уничтожена - обесценена вся прежняя рублевая масса. Исчезли многолетние сбережения населения и, что не менее важно, оборотные средства предприятий. Началась эпоха бартера, из которой страна с трудом выходит через 10 лет реформ. Прежняя система цен обусловила и низкую капитализацию наших корпораций и предприятий, что снижает их возможности привлечения инвестиций. Фондовая биржа очень мала по объему сделок и ведущую роль на ней играет всего 7 "голубых фишек", в основном акции нефтегазовых корпораций. Кредитование граждан и ипотека по прежнему находятся в зачаточном состоянии, к 2002 г. ипотечный долг в России составил 0,0001% от ВВП по сравнению в 53% в США и 36% в ЕС. Банковские кредиты граждан составили 20 долл./душу против 23,8 тыс. в США (Финансовые…, 2002).

Не менее тяжелы были последствия перехода для экономического пространства России. Уже в 1992 г. началось замыкание локальных и региональных рынков, резкое сокращение межрайонных связей, переориентация товаро-и пассажиропотоков на внешние рынки. Больше всего пострадали внутренний водный и авиационный транспорт: пассажироперевозки на них уже к 1994 г. сократились в разы (Российский…, 1995). Россия вернулась в "железнодорожную эпоху", а население отдаленных и северных регионов лишилось средств для оплаты авиатранспорта, нередко главного стредства сообщения с центром и другими регионами.

Из отраслей в относительно лучшем положении оказались лишь немногие экспортные проиводства: добыча энергоресурсов, выплавка черных и цветных металлов, некоторые отрасли химической и целлюлозно-бумажной промышленности, заготовка леса и рыболовство. Наиболее пострадали, ввиду отсутствия инвестиционных резервов, машиностроение и электроника, чей кризис усугубила иностранная конкуренция, которая особенно тяжело сказалась на всей группе Б, включая сельское хозяйство.
В условиях подобной глубокой неравновесности системы цен при резкой заниженности оплаты труда стандартные рецепты выхода из кризиса по кейнсианским или монетаристским рецептам не могли дать положительного результата. При первом подходе упор сделан на регулирование расходов, во втором на регулирование денежной массы. Основные эконометрические уравнения обоих подходов легко трансформируются одно в другое, но оба построены на неявном предположении о "нормальной", т.е. равновесной по ценам предложения и соотношению спроса и предложения в рамках стандартных положений теории экономического равновесия.

Попытки адаптации этих рецептов к переходной российской экономике привели к целому ряду последовательных кризисов, наиболее глубоким был финансовый кризис 1998 г., разрушивший многие институты рыночного хозяйства и, прежде всего, банковскую систему. Завышенный курс рубля (6 р. за 1 долл.) рухнул под грузом внешних обязательств, прежде всего ГКО и спекуляции на фьючерсах (обязательствах через определенный срок вести сделки по этому курсу). На государстве осталось большое бремя советских и российских долгов, оплата которых при курсе, достигшем 30 р. за 1 долл. требует строгой экономии на внутренних расходах.

Тем не менее, кризис имел и благотворные последствия, обеспечив ценовую поддержку внутреннему производству. Резко возросла его доля на внутреннем рынке, а перед иностранными компаниями стала дилемма: уйти с российского рынка или переносить производство в Россию. Большинство крупных ТНК выбрало второй путь, что создало предпосылки к переходу от старой, чисто торговой парадигмы внешних экономических связей к новой, геоэкономической (Кочетов, 1999), построенной на встраивании в воспроизводственные цепочки ТНК, на которые приходится не менее 60% всей международной торговли (причем 30% относят к внутрифирменному обороту). Аналогичные возможности возникли и у отечественных ТНК, возникших на базе межотраслевых связей в границах СССР. В целом, благодаря росту цен на нефть и импортзамещению, удалось сохранить гибкое управление курсом рубля без его жесткой привязки к доллару или евро, обеспечить рост ВНП и вернуться к уровню зарплаты 1998 г. на более прочной основе.

Вместе с тем, в отличие от системы цен низкого уровня неравновесие в ценах предложения является не уникальным, а общим состоянием практически для всего Ш мира и стран с переходной экономикой. Подобно тому, как для перехода к режиму воспроизводства населения с понижением рождаемости действует эмпирическая константа 150 человек занятых вне сельского хозяйства на 1000 жителей, так и для перехода к относительно равновесной системе цен предложения следует достичь нижнего порога примерно 700-800 долл./месяц на занятого в виде заработной платы или 10000 долл./год. Среди постсоциалистических стран Европы к нему близка только Словения; остальные страны ЦВЕ и Балтии очевидно рассчитывают, что прием в ЕС позволит им за счет открытого доступа на рынки ЕС и его региональной политики (выделение крупных фондов для относительно отсталых регионов Европы) достичь этого рубежа. Для абсолютного большинства развивающихся стран этот рубеж не представляется достижимым, во всяком случае на среднесрочную перспективу, что обрекает их на дальнейшее отставание от развитых стран, а глобальную систему на новые кризисы.

Место России в мировой экономике будет определяться выбором экономической стратегии: инерционное развитие с опорой на торговлю сырьем, металлами и тяжелой химии или сочетание поддержки этих традиционных источников экспортных доходов с развитием импортзамещения и приоритетом на инновационные виды деятельности в современных и будущих наукоемких производствах высоких технологий. Для этого в России существует серьезный задел в виде сохранившихся научных кадров и широкой сети научно-производственных центров в ВПК (атомной, ракетной), химико-биологической и других передовых отраслях. Тем не менее сохранение современной налоговой политики, когда основное бремя ложится на оплату труда, и без того явно заниженную, останется серьезным препятствием на путях реализации второй стратегии, суживая внутренний рынок, способствуя "утечке мозгов" и препятствуя развитию всей рыночной инфраструктуры, обеспечивающей успешную адаптацию к направлениям современной мировой экономики.

Литература:

Быков А.Н. Мировой финансовый кризис и уроки для России. М., 1999.
Кочетов Э.Г. Геоэкономика. М., 1999.
Липец Ю.Г. Мировое хозяйство и Российская Федерация - в поисках новой стабильности. // Географические проблемы стратегии устойчивого развития природы и общества. М., 1996.
Российский статистический ежегодник. М., 1995.
Сорос Дж. Кризис мирового капитализма. М., 1999.
Фомичев П.Ю. География мировой финансовой системы. М., 2001.
Финансовые известия, 2002, №№ 627, 628.