СОВРЕМЕННА ЛИ
СОВРЕМЕННАЯ НАУКА?
Н. Климонтович

 

 

Несколько лет назад Илья Пригожин, лауреат Нобелевской премии и глава так называемой «брюссельской школы», объединяющей представителей различных естественнонаучных направлений, был одним из самых почетных иностранных гостей на международном симпозиуме в Центре биологических исследований в Пущине под Москвой. Темой встречи были достижения нового междисциплинарного направления, получившего название «синергетика», или теория самоорганизации. В интервью, которое дал нам тогда бельгийский ученый («Синергетика-на-Оке», «Знание — сила», 1983 год, № 12), он говорил, что, с его точки зрения, создание теории самоорганизации, описывающей новые, недавно открытые свойства материи, — самая актуальная проблема современной науки. И вот перед нами русское издание книги, написанной И. Пригожиным в соавторстве с философом и историком науки Изабеллой Стенгерс, получившее в русском переводе название «Порядок из хаоса»

 


Нова не столько постановка вопроса — что наиболее современно в современном естествознании? — сколько точка зрения авторов на нынешний этап развития науки. «Нам, живущим, в конце XX века, накопленный опыт позволяет утверждать, что наука выполняет некую универсальную миссию, затрагивающую взаимодействие не только человека и природы, но и человека с человеком».

Поначалу может показаться, что за этим утверждением кроется достаточно банальный взгляд на науку как на несомненного лидера в культуре нашего времени, взгляд «сайентистов» середины века, ставший давно общим местом и породивший глубокую критику. Взгляд, оправдывающий претензии науки на исчерпывающее объяснение всего и вся, на радикальное переустройство общества на путях гладкого и поступательного прогресса. На самом же деле точка зрения авторов скорее противоположна.

Прослеживая шаг за шагом движение европейской научной мысли, авторы приходят к выводу, что в нашем столетии наука вплотную подошла к необходимости «трагического выбора» между концепцией мира-автомата, наиболее отчетливо сформулированной еще Лапласом, и теологией. Классическая наука от Ньютона до Эйнштейна всегда вращалась, по мысли авторов, вокруг «основополагающего тезиса, согласно которому на определенном уровне мир устроен просто». Или, используя выражение биофизика М. Эйгена, что рано или поздно мы сможем обрести «ключ от ларца с ключами». Обратная точка зрения может быть сформулирована так: даже если такой ключ существует, бог нам его не выдаст.

И. Пригожий и И. Стенгерс посвятили свою книгу доказательству того, что на современном этапе наука попросту избавлена от этого выбора, поскольку сама эта альтернатива сегодня звучит упрощенно. Наука настолько изменилась в последние десятилетия, что и место ее в общечеловеческой культуре ныне иное.

Самый простой и наглядный пример радикального изменения научных взглядов — это отношение к обратимости природных процессов. Динамика Ньютона утверждала, что мир построен по обратимым законам, и не задавалась вопросом, отчего, к примеру, можно развести спирт водой, но нельзя проделать обратную операцию. Законы Ньютона независимы от времени, для них не существует понятие «до» и «после». Но сегодня вполне ясно, что обратимость и жесткий детерминизм — это частные случаи. Напротив, необратимость и случайность не отдельные исключения, а общее правило. «Бог играет в кости», если использовать крылатое выражение Эйнштейна, который сам-то как раз и отказывался в это верить, полемизируя с создателями квантовой механики.

Впрочем, необратимость вошла в научный обиход вместе с первой «неклассической» физической теорией — термодинамикой, вместе с ее знаменитым вторым началом, гласившим, что энтропия возрастает. Так вошла в научное сознание «стрела времена» и возникло понятие направленной эволюции, тут же взятое на вооружение не только биологией и геологией, но и социальными науками. Но и сто лет спустя, в первой половине нашего века, неклассическая «классическая термодинамика» находилась в противоречии с дарвиновской теорией эволюции живых систем. Первая предсказывала рост энтропии и уничтожение порядка, конечный распад любых структур вдали от термодинамического равновесия, вторая говорила о неумолимом росте и развитии всего живого, об эволюции и усложнении биологических систем. Это противоречие ставило непреодолимую преграду между физикой и биологией, пока не возникла в пятидесятые годы неравновесная, неклассическая термодинамика, одним из создателей которой и был Илья Пригожин.

Стало ясно, что равновесность — такой частный случай, как и обратимость, а закономерными являются как раз неравновесные процессы, при которых вдали от равновесия в открытых системах могут спонтанно возникать новые структуры, то есть идти самоорганизация. Дарвин примирился с лордом Кельвином в Брюсселе спустя почти век. Стало понятно, что жизнь во Вселенной обязана своим существованием не обратимым простым детерминистическим законам, а случайностям необратимости, неравновесности. С точки зрения классической физики последнее утверждение было бы чистым абсурдом.

Мы читаем книгу и шаг за шагом можем проследить, как в последние триста лет появлялись гипотезы и теории, вызывавшие драматические столкновения идеи и взглядов. Сама наука, какой она стала сегодня, начинает казаться структурой, возникшей вдали от равновесия в результате обмена энергией и идеями нескольких поколений ученых, гениальность многих из которых общепризнана. Авторы постепенно приподнимают занавес, и мы видим сцену современной науки с ее головокружительной панорамой идей, не расставленных в статичную мизансцену, а находящихся в непрестанном движении. Мы становимся свидетелями происходящих сегодня в науке перемен, и это важнейшая заслуга авторов.

Но столкновение идеи на собственно естественнонаучной почве — лишь одна из сюжетных линий книги, причем не самая главная. Авторы отнюдь не ограничиваются историческим обзором и популяризацией, цель книги — осмыслить современный этап научного познания с философской точки зрения в контексте современной культуры.

Эрвин Шредингер писал: «…научные открытия, даже кажущиеся в настоящий момент наиболее передовыми и доступными пониманию немногих избранных, все же бессмысленны вне своего культурного контекста». Авторы «Порядка из хаоса» как бы возвращают современное естествознание, которое на наших глазах часто пыталось стать понятным лишь посвященным, в лоно общечеловеческих духовных поисков, подчеркивая, что наука вне контекста культуры «обречена на бессилие и паралич».

Конечно, эта точка зрения — не сайентистская, хотя сами по себе критика замкнутой в себе науки ненова. Но авторы и не думают атаковать науку подобно М. Хайдеггеру, который видел в «жажде знаний» науки лишь замаскированную волю к власти над природой, или, подобно А. Кестлеру, призывающему включить «паранормальные явления в нашу концепцию нормальности», то есть расширить науку в сторону иррационализма. Авторы видят в современном этапе науки переход от «мира количества» в «мир качества» в мир возникающего, становящегося, а не данного. «Именно такой переход придает особую значимость и очарование переживаемому нами моменту истории науки».

Этот переход характеризуется поисками нового синтеза. Синтеза достижений в различных естественнонаучных областях, а он только начат в области биофизики. Синтеза науки и гуманитарной культуры. Но, кроме того, современный момент предвещает и новый союз природы и человека, так давно утерянный и столь желанный сегодня. Кстати, в оригинале книга так и называлась — «Новый альянс».

Что касается внутринаучного синтеза, то теория самоорганизации сама есть плод этого направления развития науки, ведь она возникла на стыке физики, химии, биологии. Вопрос же о преодолении барьера между «двумя культурами» более сложен. «Одна из причин противопоставления «двух культур», по-видимому, кроется в убеждении, что литература соответствует некоторой концептуализации реальности, чему-то вымышленному, в то время как наука выражает объективную реальность». Ссылаясь на квантовую механику с ее принципом дополнительности, авторы замечают, что ситуация не так проста. «Существенный элемент концептуализации подразумевается на всех уровнях реальности». Подобно тому, как блистательное исполнение Шенберга, скажем, не охватывает «всю музыку» и не исчерпывает ее, и научный эксперимент, и научная теория лишь дополнительны к другим экспериментам и теориям. С тех пор, как это стало общепризнанным, физика потеряла привилегию «на экстерриториальность любого рода».

Что же касается нового союза с природой, то современная наука, по мысли авторов, осознает постепенно: ее любопытство по отношению к природе есть аспект внутренней активности самой природы.

Подводя итог, И. Пригожин и его сотрудница зовут к преодолению всяческого отчуждения и утверждают, что время для такого преодоления наступило. И это делает их книгу не только актуальной, но и оптимистичной.

1И. Пригожин, И. Стенгерс. Порядок из хаоса: Новый диалог человека с природой Москва, издательство «Прогресс», 1986 год.

Н. Климонтович

ВЕРНУТЬСЯ В РАЗДЕЛ
ВЕРНУТЬСЯ НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ
САЙТА С.П. КУРДЮМОВА "СИНЕРГЕТИКА"
Hosted by uCoz