Несмотря на докризисные экономические успехи, внутриполитическую стабилизацию и другие позитивные тенденции последних лет, общее состояние современного российского общества выглядит очень тревожным.

Так, количество убийств на 100 тыс. жителей в нашей стране сейчас почти в 4 раза больше, чем в США (где ситуация в данном отношении тоже очень неблагополучна), и примерно в 10 превышает их распространенность в большинстве европейских стран . По количеству самоубийств Россия в 3 раза опережает США, занимая второе место в Европе и СНГ не только среди населения в целом, но и среди молодёжи в возрасте до 17 лет (в данном случае – после Казахстана). По индексу коррупции за шесть лет (с 2002 по 2008 гг.) наша стана перебралась с 71-го на 147-е место в мире, а общий объем коррупционного оборота в России оценивается экспертами в 250-300 млрд. долларов в год. Численность жертв несчастных случаев, таких как случайные отравления алкоголем и ДТП, свидетельствуют если не о массовом нежелании жить (психоаналитическая интерпретация подобных ситуаций), то, по крайней мере, о безразличном отношении многих наших сограждан к своей и к чужой жизни. В совокупности приведённые, а также другие подобные данные выстраиваются в целостную картину (табл. 1), которая свидетельствует о болезненном состоянии нашего общества, и удивительно, что в общественном сознании они воспринимаются с меньшей остротой, чем, скажем, количество медалей, выигранных на Олимпиаде (что само по себе служит показателем состояния общества, равно как и одаривание дорогими автомобилями и без того небедных спортсменов-победителей).

Таблица 1. Некоторые показатели состояния современного российского общества, 2006 г.

Источники: Доклад о развитии человека 2007/2008. Опубликовано для Программы развития ООН (ПРООН) / Пер. с англ. М.: Весь мир, 2007; Российский статистический ежегодник 2007. М.: Росстат, 2007; Transparency International . http :// www . transparency . org /

Приведенные в таблице 1 показатели дополняются другими данными, демонстрирующими, какое общество мы построили под красивыми лозунгами свободы и демократии:

• ежегодно 2 тыс. детей становятся жертвами убийств и получают тяжкие телесные повреждения;
• каждый год от жестокости родителей страдают 2 млн. детей, а 50 тыс. – убегают из дома;
• ежегодно 5 тыс. женщин гибнут от побоев, нанесённых мужьями;
• насилие над жёнами, престарелыми родителями и детьми фиксируется в каждой четвёртой семье;
• 12% подростков употребляют наркотики;
• более 20% детской порнографии, распространяемой по всему миру, снимается в России;
• около 1.5 млн. российских детей школьного возраста вообще не посещают школу;
• детское и подростковое "социальное дно" охватывает не менее 4 млн. человек;
• темпы роста детской преступности в 15 раз опережают темпы увеличения общей преступности;
• в современной России насчитывается около 40 тыс. несовершеннолетних заключённых, что примерно в 3 раза больше, чем было в СССР в начале 1930-х годов .

Количественные данные, в свою очередь, могут быть дополнены хорошо известными бытовыми примерами, выражающими состояние современного российского общества. По-прежнему широко распространена практика криминальных "крыш", рейдерства, "чёрного риэлтерства", финансовых "пирамид", других видов мошенничества и т. п. Организованная преступность фактически легализована, а т. н. «авторитетные бизнесмены» - по существу, легализовавшиеся бандиты - устраивают публичные презентации своих литературных произведений, в которых наемными литераторами красочно живописуются их криминальные похождения. По данным опроса, проведенного Общественной палатой, более половины наших сограждан не чувствуют себя сколь-либо защищенными от криминала. Коррупция воистину тотальна, причем продаются как сами чиновники – от мала до велика, так и административные должности. В школах торгуют наркотиками. Публичная речь, в том числе на телевидении и радио, изобилует матом и блатным жаргоном . Бомжи стали непременным атрибутом вокзалов и других публичных мест. Интернет переполнен фильмами, где в деталях показано, как ученики избивают своих учителей. Пожилых людей сотнями убивают ради того, чтобы завладеть их квартирами. Пьяные матери выкидывают в окна своих младенцев. Существует (в XXI веке!) и такое явление, как работорговля, причём в прямом, а отнюдь не в метафорическом смысле слова. Развязно-агрессивные юнцы демонстративно не уступают места в транспорте пожилым людям, а порой и способны убить за сделанное им замечание. Широко распространены секты, практикующие помимо всего прочего и человеческое жертвоприношение. А типовой реакций значительной части нашей молодежи на гибнущего рядом человека стал … хохот.

Все это – не сцены из фильма ужасов, а наша жизнь, наше общество, причем поражают не только сами подобные явления, но и толерантность к ним, их восприятие как привычных и не преодолимых, как нормы нашей жизни, а не как из ряда вон выходящих. Как пишет О. Т. Богомолов, «Ежедневно сталкиваясь с вопиющими фактами беззакония и произвола, люди утрачивают остроту реакции на них, постепенно проникаются безразличием к происходящему» . А К. Н. Брутенц отмечает, что « Россияне почти без всякого протеста и нравственного неприятия (курсив мой – А. Ю.) выживают в условиях тотальной коррупции, всеохватывающего взяточничества, сопровождающего едва ли не каждый их шаг, разгула криминалитета» . Так формируется терпимость к злу и смирение перед ним, способствующие его утверждению во все более бесчеловечных формах.

При всем разнообразии описанных явлений, а также процессов, характеризуемых приведенными выше статистическими данными, их можно подвести под общий знаменатель, которым служит моральная деградация современного российского общества. Отмечается, что «Нарушения общественной морали, норм социальной справедливости, представлений о гражданской чести и ответственности встречаются у нас на каждом шагу» . И закономерно, что согласно результатам социологических опросов, падение нравов воспринимается нашими согражданами как одна из главных проблем современной России, они констатируют «порчу нравов» в качестве одной из худших тенденций.

Моральная деградация нашего общества констатируются представителями самых различных наук, и ее можно считать подлинно «междисциплинарным» фактом. Психологи демонстрируют, что «Россия на долгие годы оказалась «естественной лабораторией», где нравственность и правовое сознание граждан проходили суровые испытания» . Социологи показывают, что «В конце XX – начале XXI века российское общество, ввергнутое государством сначала в «перестройку», а затем в «радикальные реформы», постоянно испытывало моральные девиации и дефицит не столько социальных, экономических и политических, сколько нравственных ориентиров, ценностей и образцов поведения» . Они же акцентируют «моральную аберрацию» мышления наших политиков – его дистанцирование от моральных ценностей и ориентиров, которые в нем вытеснены категориями экономического характера, такими как экономический рост, размер ВВП, показатели инфляции и др. Экономисты отмечают, что «Среди составляющих той непомерной социальной цены, которую пришлось заплатить за радикальные экономические реформы в России, - пренебрежение нравственно-психологическим миром человека» , подчеркивая «интенсивное искоренение морально-этической составляющей из социального бытия» . Искусствоведы констатируют, что «У нас сформировалась тотально аморальная система» . А философы связывают происходящее в современной России с тем очевидным фактом, что свобода приводит к высвобождению не только лучшего, но и худшего в человеке, и, соответственно, должна предполагать ограничения на высвобождение худшего. "Что сделает из политической свободы человек, который не созрел для неё и переживает её как разнуздание ? – задавался вопросом И. А. Ильин и отвечал, – он сам становится опаснейшим врагом чужой и общей свободы" . Что и произошло в нашей стране в начале 1990-х. «Анархический порядок 90-х массово породил индивида, понимающего свободу как волю», - заключает В. Г. Федотова .

Среди основных причин деградации нравственности в пореформенной России обычно отмечаются следующие.

1. Общее ослабление контроля над поведением граждан в нашем обществе, как показывает история и опыт других стран, неизбежно сопутствующее радикальным реформам и характерное для «турбулентных», изменяющихся обществ.
2. Нравственные качества реформаторов, многие из которых были рекрутированы в демократы из партийных и комсомольских работников, трансформировали ресурс административной власти в доступ к собственности и свою личную безнравственность обобщивших в удобную им идеологему «ненужности морали» для рыночной экономики.
3. Специфический характер «трех источников и трех составных частей» современного российского бизнеса, которыми послужили: а) бывшие советские «цеховики», т. е. подпольные производители товаров и услуг, б) представители криминального мира, в советские годы облагавшие данью «цеховиков» и продолжившие эту традицию в условиях рыночной экономики, в) партийные и комсомольские работники, с поразительной легкостью сменившие социалистическую мораль на псевдокапиталистическую, а, по сути, на криминальную.
4. Распространение в начале 1990-х гг. таких иделогем, как «Можно все, что не запрещено законом», «Надо жить по закону, а не по совести», «Главное деньги, и неважно какими путями они заработаны» и др., по существу, отрицающих всякую мораль, решение давней российской альтернативы «По совести или по закону?» в пользу последнего и приведшее к тому, что наше общество стало жить и не по совести, и не по закону, а «по понятиям».
5. Распространившееся в начале реформ псевдолиберальное понимание свободы как несоблюдения любых правил и запретов, как разнузданности и безответственности, охотно ассимилированное некоторыми слоями нашего общества.
6. Криминализация – не только в общепринятом (рост преступности и др.), но и в расширенном смысле слова – криминализация «всей общественной жизни», включающая обилие кинофильмов про «хороших бандитов», популярность криминальной лексики («наезды», «разборки» и т. п.), ужесточение, «брутализация» этой жизни, широкое распространение силовых схем разрешения спорных ситуаций, престижность подчеркнуто агрессивного поведения и т. д.
7. Привлекательность закрепляемых «амнистией прошлого» (мол, неважно, что имярек в прошлом бандит, сейчас он – «респектабельный бизнесмен», а его прошлое не имеет значения) негативных образцов поведения, создаваемых наиболее успешными людьми современной России, которые сколотили свои состояния за счет нарушения законов и норм морали.
8. Аномия – разрушение системы моральных норм и их рассогласование друг с другом, характерная для всех постсоциалистических обществ и пришедшая на смену гиперномии – сверхнормированности - социалистических режимов.
9. Упразднение социальных институтов собственно морального контроля, в роли которых в советском обществе выступали партийная и комсомольская организации, товарищеские суды, народный контроль и т. д., при всех их общеизвестных недостатках выполнявших очень важную социальную функцию – морального контроля.
10. Господство «экономического детерминизма» в подходах к решению основных проблем нашего общества.
11. То обстоятельство, что хотя единство обучения и воспитания со времен А. С. Макаренко считалось одним из краеугольных камней отечественной системы образования, в наших нынешних стратегических разработках, направленных на ее развитие, проблема воспитания не затрагивается.

Нравственное состояние общества представляет собой одновременно: а) индикатор его общего состояния, б) следствие происходящих в нем процессов, в) основу того, что его ожидает в будущем.

Последнее с особой отчетливостью проявляется в проблеме рождаемости, которая в последние годы обозначается, в том числе и органами власти, в качестве одной из ключевых проблем современной России. Как показывают исследования, чисто экономические меры повышения рождаемости могут дать ее прирост в пределах 15-20 % , поскольку основное влияние на нежелание иметь детей оказывают неэкономические факторы.

А. Ю. Шевяков приводит данные о том, что «изменения тенденций рождаемости и смертности в России на 85-90 % обусловлены избыточным неравенством и высокой относительной бедностью населения» , выражающими нравственное состояние нашего общества. Он подчеркивает, что «Связь между социально-экономическими факторами и демографическими показателями опосредована психологическими реакциями людей и вытекающими из этих реакций поведенческими установками» . А В. К. Левашов «катастрофическую депопуляцию» современной России объясняет «нравственным разрывом между обществом и государством».

Различные появления психологического состояния общества, например, социальное самочувствие населения, существенно влияют на среднюю продолжительность жизни. «Демографические исследования показывают, что более двух третей причин депопуляции России связан с такими возникшими в постсоветский период социально-психологическими феноменами, как социальная депрессия, апатия и агрессия» , одни из которых (например, массовая агрессивность) являются непосредственными проявлениями разрушения нравственности, другие – апатия, депрессия и др. – массовой психологической реакцией на ее разрушение. В частности, перманентное ощущение безнравственности, враждебности и агрессивности окружающей среды вызывает у человека стресс, апатию, депрессию и т. п., в свою очередь, порождающие психические расстройства, заболевания нервной системы, сердечно-сосудистые, желудочно-кишечные и прочие болезни.

Падение нравов играет важную роль среди мотивов самоубийств, а также имеет прямое отношение к удручающей статистике наркомании, алкоголизма, несчастных случаев и др., являющихся основными появлениями физического саморазрушения нашего общества. А. Ю. Мягков и С. В. Ерофеев отмечают, что «В теориях социальной интеграции рост самоубийств традиционно считается важным признаком усиления напряженности и самодеструктивности в обществе, являющихся, в свою очередь, следствием глубоких девиаций в социальных структурах и отсутствия ценностно-нормативного единства» . Они констатируют, что «Продолжающийся рост самоубийств – это та цена, которую мы до сих пор вынуждены платить за нецивилизованные формы перехода к рынку» .

Нравственное состояние общества оказывает большое влияние также на его социально-политическую и экономическую сферы. Л. Д. Кудрявцев отмечает, что «История дает немало примеров, начиная с гибели Римской империи, когда в целом экономически благополучные государства погибали в результате падения морального уровня населения». Б. Н. Кузык на материале важнейших исторических циклов эволюции российского государства показывает, что каждому его политическому и экономическому подъему и спаду всегда предшествовал соответственно подъем или спад духовной жизни и нравственности . Ведущие отечественные экономисты констатируют, что «Состояние экономики напрямую зависит от духовного, нравственного состояния личности» и «Чем выше уровень духовно-нравственного развития основной массы населения, тем успешнее развивается экономическая и политическая система страны» . По словам бывшего президента СССР М, С. Горбачева, «без нравственного компонента любая система будет обречена». А Митрополит Кирилл выразился еще более категорично: «нравственность есть условие выживания человеческой цивилизации, - не больше и не меньше» , «хотим мы это признать или нет, но нравственность действительно лежит в основе всего».

Разумеется, попытаться дать простой ответ на традиционный российский вопрос «Что делать?» применительно к нравственному состоянию нашего общества было бы абсурдным. Тем не менее, ключевые направления возрождения нравственности – как выражается Т. Н. Брутенц, «действенной терапии упадка нравов» - можно наметить.

• Во-первых, пересмотр понимания свободы, оставшегося нам в наследство от первых лет реформ и носящего в современной России крайне искаженный характер. Свобода предполагает ее разумные ограничения, интериоризуемые гражданами. Подобное понимание свободы, прописанное в трудах И. Канта, И. А. Ильина и других выдающихся мыслителей, следует вживлять в умы наших сограждан с помощью системы образования, которая сейчас уделяет этим трудам и соответствующим проблемам явно недостаточное внимание.
• Во-вторых, возрождение институтов морального контроля, которые в современном российском обществе практически отсутствуют. Едва ли следует стремиться к созданию институтов, напоминающих советские партийные и комсомольские организации (в демократическом обществе это и невозможно), однако и школы, и вузы, и общественные организации могли бы выполнять функции морального контроля, для чего им необходим мандат общества на их выполнение. Например, поступление в вузы и пребывание в них резонно поставить в зависимость от поведения учащихся в учебных заведениях и за их пределами. А общественным организациям, в том числе и нашей ведущей политической партии, следовало бы придавать значение нравственным качествам своих членов.
• В-третьих, в условиях характерного для современного российского общества дефицита внутренних – нравственных – регулятивов, следовало бы прибегнуть к их «экстернализации» путем придания моральным нормам статуса законов . Как пишет О. Т. Богомолов, «Пока нравственные нормы и принципы не станут частью общей культуры, надо принуждать нарушителей порядка к законопослушанию, к соблюдению правил общежития, используя авторитет власти, печати, телевидения» .
• В-четвертых, декриминализация нашего общества, в т. ч. и его бытовой культуры. Неверно думать, что эта проблема имеет отношение только к правоохранительным органам. В частности, декриминализация массового сознания предполагает не только очищение нашей лексики от блатного жаргона и т. п., но и радикальное изменение системы отношений между населением и правоохранительными органами, в том числе и отношения к их информированию о нарушениях закона, которое в нашей культуре, под очевидным влиянием криминального мира, квалифицируются как «доносы».
• В-пятых, широкое привлечение ученых – социологов, психологов и др. – к разработке законов, которая у нас считается сферой компетентности лишь профессиональных юристов и вездесущих политиков. Законы – это не просто юридические нормы, а наиболее общие правила социального взаимодействия , которые должны разрабатываться и вводиться с учетом его социальных, психологических, экономических и прочих закономерностей, раскрываемых соответствующими науками.

Легко спрогнозировать, какое сопротивление подобные меры вызвали бы у наших псевдолибералов , которые с начала 1990-х гг. распространяли в нашем обществе основанное на «доктрине вульгарного либерализма» понимание свободы как несоблюдения любых правил и запретов, как разнузданности и безответственности, охотно ассимилированное некоторыми слоями нашего общества. Однако в данном случае риск новых идеологических коллизий явно оправдан, поскольку «Пора осознать, что в России нравственное воспитание, духовное возрождение – вопрос выживания нации и одна из необходимых предпосылок оздоровления экономики».