Современная концепция глобализации имеет множество аспектов: экономический, внешнеполитический, философский, культурологический и т. д. Приданию ей убедительности способствуют в первую очередь аргументы экономистов, доказывающих преимущества общепланетарного экономического пространства и единого мирового правопорядка, и вряд ли кто будет оспаривать факт растущего разделения труда, все большего могущества мирового рынка и расширяющегося информационного пространства.

В "политологическом издании" глобализация выступает как необходимость унификации общественного развития по капиталистическим канонам. Провал социалистического эксперимента в России, не сумевшего перевести индустриализацию на рельсы технического прогресса, ликвидировал закрытые до того зоны вторжения капитала, укрепил позиции сторонников будущего однополярного мирового устройстве и. защитников либерально-демократических ценностей, объявляемых "общецивилизационными". Реформы в России и в европейских постсоциалистических странах проходили под припевы "другого не дано".

Есть у доктрины глобализации и философско-мировоззренческий аспект. Логика глобализации подводит к выводу о ненужности государственных границ и самого статута национального государства, который некоторыми наиболее ревностными сторонниками мирового единства объявляется "реликтом истории" Японец Кеничи Омае в своем бестселлере "Мир без границ" прямо заявил, что "традиционные нации-государства теряют свою естественность и становятся несостоятельными как партнеры по бизнесу" (цит. по: "Независимая", 16.01.2002 г.) Этот антигосударственный настрой получает подкрепление со стороны монетаристской доктрины с ее антибюрократическим кредо, которую разделяют либеральные политические деятели, ратующие за персонификацию международных отношений. Собственно говоря, такое видение мира совпадает и с теорией пост-капитализма, и с восстанавливающим свою популярность анархосоциализмом. Аргументация строится на том, что национальное государство уже потеряло свои прежние позиции в экономической сфере и все больше теряет их в культурно-идеологической. Остается только политическая сфера как последний бастион роли государства. Современный "глобализм" как новый космополитизм делает ставку на нового человека, "гражданина Мира".

Необычайная популярность современной концепции глобализации объясняется прежде всего очевидными экономическими и социальными успехами развитых стран, диктующих свои условия мировому рынку, ростом могущества транснациональных корпораций, проникающих во все уголки света. Мир становится все более "открытым", а все страны взаимозависимыми, протекционистские потуги отдельных государств выглядят в этих условиях беспочвенными и контрпродуктивными.

Вместе с тем готовность "слиться в глобалистском экстазе" выражают далеко не все страны и народы да и не всем из них предоставляется такая возможность. Среди негативных последствий, или издержек, глобализации ее критики на первое место ставят: увеличение разрыва в уровнях экономического и социального развития между бедными и богатыми странами: негативные последствия для окружающей среды; социальные проблемы связанные с притоком рабочей силы из развивающихся стран в развитые и ряд других .

Поскольку участники глобализационного процесса находятся в разных весовых экономических категориях, наибольшую выгоду от глобализации получают развитые капиталистические страны, они желают "идти в отрыв", играя на неэквивалентном (или эквивалентом, но неравном обмене), расширяя при этом свой доступ к источникам сырья, и рынкам сбыта. Технологический прогресс западных обществ, обеспечивший их доминирование в мировой экономике, породил в них самих сознание своей силы и возрастающей самодостаточности.

Слаборазвитые страны оказываются в сложном положении "аутсайдеров" процесса глобализации. Последствия ее вторжения в традиционную экономику, как когда-то вторжения капитализма, неоднозначны: условия мирового рынка императивно диктуют принятие модели "открытой экономики", но слаборазвитые страны, не завершившие этап индустриализации, продолжает нуждаться в протекционистских мерах и обладают ограниченными экспортными возможностями... Безжалостность рыночной конкуренции лишает их надежды на успех в той "гонке за лидером", которая зовется "модернизацией". Как пишет В.Г. Федотова, "Нельзя согласиться с теми, кто считает, что глобализация - продолжение модернизации. Дело обстоит наоборот. Глобальная экономика - клуб уже модернизированных. Прежде господствовала идея прогресса (эвфемизм развития по западному образцу). Именно модернизация была глобальной тенденцией. Теперь клуб избранных отставил идею подталкивать к развитию менее удачливых. Глобализация оказалась противоположной модернизации, ибо догонять и имитировать - значит обрекать себя на прогрессирующее отставание. Быть похожим на других сегодня не годится. Сегодня надо быть лучшим или уникальным. Поэтому в настоящее время чрезвычайно обострена критика модернизации и в особенности догоняющей модернизации, уже давно обнаружившей свою ограниченность" .

Все рассуждения в пользу капитализма как уникальной модели общественного развития в конечном счете исходят из его рыночной сущности. Социализм отвергается "с ходу" за свое поражение в "холодной войне", предрешенное неприятием рынка. При более внимательном подходе к вопросу о соотношении двух основных регуляторов хозяйственной жизни - экономическом (рынок) и неэкономическом (государственное регулирование) "рыночность" капитализма и "антирыночность" социализма не выглядят столь уж безоговорочными.

Переход к рыночным отношениям по своему значению сопоставим с изобретением колеса и уходит в далекие исторические дебри. Встав на этот путь, человечество больше с него не сворачивало. По словам академика В.И. Кириченко, "рынок не является достоянием какой-либо одной общественно-экономической формации. Он принадлежит человеческой цивилизации" .

Хотя очевидно, что рынок существовал или уже начинал складываться еще до создания государства и обслуживал совершенно разные общественные системы, он был подвержен существенным изменениям в соответствии с господствующим технологическим укладом и развитием процесса географического разделения труда. Не будучи "изобретением" капитализма, свое подлинное "лицо" рынок обрел в полной мере только с началом эры промышленной революции и зарождения капиталистических отношений, когда развернулось массовое производство с сильным политическим и культурным давлением к единообразию (массофикация). Эволюция капиталистического рынка шла в направлении его усложнения, большей "цивилизованности" и более широкого территориального охвата. Страны первого эшелона развития товарных отношений начали становиться глобальными экономическими субъектами сначала в пределах разных сегментов мирового рынка.

"Нерыночность" социализма отнюдь не была заложена в его генах и не дошла до крайностей полной натурализации производства. Родоначальники "идеи социализма" стремились соединить социальную защиту граждан с эффективностью производства и поэтому не отрицали ни полноправности частной собственности, ни законов рынка, конкуренции и предпринимательства, ни сохранения той или иной формы имущественного неравенства. Марксистский проект переустройства общества под лозунгом "коммунизма", хотя и был направлен на преодоление основных пороков капитализма - частной собственности и рынка, ведущих к анархии производства, к эксплуатации и социальной несправедливости, но не вносил эти задачи в текущую повестку дня.

Наложение социалистического проекта на условия послереволюционной России, оказавшейся одинокой в своем социальном эксперименте, привело к образованию "реального" ("неидеального") социализма, который стал идентифицироваться с общественным устройством, характеризующимся в первую очередь с господством государственной собственности на средства производства и идеологией "этатизма". При внешнем сходстве с постулатами марксистского социализма "реальный социализм" можно считать "социализмом в известном смысле слова", его отличительны признаки в виде ущербности частной собственности и товарно-денежных отношений имели совершенно другое содержание: уничтожение частной собственности вовсе не было ее "преодолением" с переходом на более высокий уровень развития производительных сил, а созданная государственная собственность не подходит под определение "общенародная".

Отказ от рынка тоже не был результатом предшествующего исторического развития, а лишь составной частью мобилизационной экономики. Созданный в СССР реальный социализм пытался заменить рыночные механизмы государственным нормированием, стихию рынка - административным принуждением, всеобщую товаризацию - политизацией, но полностью поставленных целей не добился, и его "нереформируемость" в направлении рынка следует считать сознательно преувеличенной.

С другой стороны, нет основания для отождествления социализма с "планом", ибо планирование в тех или иных формах существует во всех развитых странах и организациях. "В современном мире мы можем наблюдать весьма диалектический процесс симбиоза рынка и планирования. Там и тогда, где рынок отступает, эти ниши заполняют определенные формы планирования (например, военное производство, космические программы, природоохранные мероприятия и т. д.). Но в производстве, ориентированном на массового потребителя, полностью господствует рынок, планирование здесь может выполнять очень косвенную роль. Так или иначе, но планирование и рынок в современном мире совмещаются, хотя и не без проблем" . Таково мнение российских ученых, но и западные ученые также приходят к выводу, что "рынки и иерархии" играют взаимодополняющую роль в осуществлении экономической координации .

При неидентичности понятий "рынок" и "капитализм" развитие рыночных отношений не однозначно построению капитализма, но вместе с тем это устанавливает такой порядок вещей, который характеризуется рационализмом, конкуренцией, имущественной дифференциацией, т. е. господством "золотого тельца" со всеми атрибутами стяжательства и борьбы за выживание. Отмечаемое в российской реформе предпочтение термина "капитализм" объясняется чисто субъективными причинами, желанием отмежеваться от "социалистического прошлого", развязать себе руки и угодить западным покровителям.

Сейчас, когда спор между социализмом и капитализмом утратил свою остроту, многие отмечают совместимость прежних идеологических крайностей в рамках политэкономической модели, свойственной этапу индустриализации.. Поскольку и в капиталистической, и в социалистической системах наличествуют обмен, деньги, цены и заработная плата, они принадлежат к одной "экономической", или "монетарной" системе, которую французский экономист Б.Шаванс называет системой "деньги - наемный труд": "По аналогии с классификацией растений и животных К. Линнея такая система могла бы быть определена как класс, а капитализм и социализм - как два семейства внутри данного класса" . По мнению Макса Вебера, социализм и капитализм имеют аналогичные доминанты, он называл и тот, и другой "жертвами механического бюрократического катка, наступающего на человека и лишающего его возможности быть свободным и многосторонним. Независимо от того, в условиях социализма или капитализма пребывает человек, он оказывается втянутым в систему безличных отношений, не этических и не антиэтических, в внеэтических, противостоящей любой этике отношений" .

Синергетический принцип "дополнительности" помогает полностью пересмотреть догматические положения о "борьбе противоположностей", "классовой борьбе" и "эксплуатации". Понятия "частное" и "общественное", "личное" и "коллективное", рассматриваемые прежде как взаимоисключающие начала, на самом деле являются взаимодополняющими с маятниковым переносом акцентов в ту и другую сторону. Сложная структура собственности становится общим знаменателем европейского эволюционного капитал-социализма и китайского достроенного социал-капитализма.

Термины "капитализм" и "социализм", изрядно затасканные в период "холодной войны", прошли такую сложную. эволюцию, настолько утратили свое первоначальное значение, свою первозданную "чистоту альтернативности", что использование их становится идеологической ширмой определенных политических амбиций.. Недовольство этими устаревшими терминами выражают многие (известная дискуссия начала перестройки о том, можно ли считать наше общество социалистическим, тот или не тот у нас социализм), высказываются предложения "ревизовать политический словарь" , "не вливать молодое вино в старые меха". Кроме того, само "почкование" этих философских и политических терминов делает "черно-белый" подход (или капитализм - или социализм) слишком примитивным. Фундаментальным вопросом является не вопрос: "Рыночное или плановое хозяйство, капитализм или социализм?", а вопрос "Какой капитализм?" или "Какой социализм?". Генеральное направление общемировой трансформации состоит в формировании смешанной экономики, включающей элементы капитализма и социализма.
Такой переходной системой видный американский экономист Л. Клейн считает ошибочно отвергнутый Россией и Восточной Европой "рыночный социализм" (понимаемый как конкурентный рынок, базирующийся на взаимодействии частной и государственной собственности) .

Существует несколько трактовок понятия "рыночный социализм". Теоретики "левых" считали, что "рыночный социализм" возникает там и тогда, где и когда уже поставлен вопрос о ликвидации эксплуататорских отношений, но уровень развития производительных сил вынуждает использовать рыночные отношения для повышения эффективности производства. Известна трактовка "рыночного социализма" как определенного варианта экономической политики в социалистических странах с тактическим "допущением" рынка в качестве временного средства рационализации строительства социализма в его прежнем традиционном представлении. Критики догматического подхода к социализму и коммунизму обращали внимание на то, что получение прибыли не противоречит общественным потребностям и привязка социализма к административной форме связи отнюдь не обязательна. При "рыночном социализме" могут существовать разные формы собственности, наемный труд и изъятие прибавочного продукта в пользу собственника.

В свое время было предпринято умозрительное построение "рыночного социализма" в виде попытки чисто теоретически с привлечением математических методов доказать совместимость рыночных отношений с общественной собственностью на средства производства .

Судя по опыту Китая, где осуществляется "социализм с китайской спецификой" как вариант "рыночного социализма", эта социально-экономическая модель предполагает соблюдение следующих условий:

• всеобщее распространение рыночных отношений;
• создание механизма согласования интересов, при котором предприниматели в своей деятельности ориентируются на соблюдение общегосударственных интересов;
• сохранение важной роли государства как собственника и регулятора хозяйственной деятельности;
• существование разных видов доходов при преобладании оплаты по труду;
• противодействие имущественной дифференциации в виде прогрессивного налогообложения и использования государственной системы социального обеспечения.

"Рыночному социализму" в наибольшей мере присущи черты конвергентности, и потому критика его ведется с двух разных сторон. Критики "справа" отмечают половинчатость преобразований в рамках "рыночного социализма", их "несистемный характер" и утверждают недолговечность этой модели, которая тормозит переход к "цивилизованному" рынку. Критики "слева" убеждены в том, что рыночный социализм будет воспроизводить многие беды, свойственные капитализму, а именно: неравенство в доходах и благосостоянии; негативные эффекты, связанные с разрушением окружающей среды; коммерциализацию общества и стремление к беспрестанному наращиванию индивидуального потребления; макроэкономическую нестабильность, включая безработицу и инфляцию; недопроизводство общественных благ .

С "рыночным социализмом" как модификации социализма имеет много точек соприкосновения теория "социального рыночного хозяйства" как усовершенствование капитализма. Тория социального рыночного хозяйства, которая разрабатывалась как реакция на критику капитализма марксизмом и другими теоретическими направлениями, признает необходимость "уравновешивания" рыночного процесса с целью его более эффективного функционирования и укрепления капиталистического порядка, основанного на частной собственности, максимизации прибыли и координации посредством рынка. Рассматривая рыночное хозяйство как исключительно инструментальное средство согласования спроса и предложения, концепция социального рыночного хозяйства выдвигает в качестве конечной цели производства улучшение потребления индивидуальных потребителей. Мюллер-Армак многократно указывал на тот факт, что в рыночном хозяйстве именно потребление управляет процессами производства, выражая посредством цен потребительские оценки благ "Социальное рыночное хозяйство не только включает в себя экономический порядок, координируемый рынком; прилагательное "социальное" указывает также на то, что эта система преследует социальные цели" . В эти социальные цели включались: установление правового порядка рыночной конкуренции, антимонопольная политика, политика стабилизации экономического цикла, политика развития городов, передача капитала малым и средним фирмам, обеспечение социальной безопасности и социального "уравновешивания", понимаемых как гарантия минимальной заработной платы и выравнивание разницы в доходах посредством налогообложения и безвозмездных социальных выплат нуждающимся семьям .

Наконец, наиболее сложный, но пока еще не столь актуальный вопрос о будущем самого "государства" и самого "рынка". Современные теоретики называют государство "главным инструментом, изобретенным человечеством для обеспечения устойчивого развития нации, общества, семьи и личности" . В своей функции гарантии безопасности и условий жизнедеятельности данного общественного устройства "государство" должно быть "сильным". "Слабое" государство обречено на распад и подчинение более сильному. Либеральные предпочтения "слабого" государства следует понимать исключительно как требование полной предпринимательской свободы и защиты интересов транснациональных компаний, тех "активистов" глобализационного процесса, которые хотели бы проникать на любую территорию, не натыкаясь на национальный суверенитет и старомодный патриотизм. На самом деле "цивилизационный рынок" предполагает соблюдение определенных "правил игры", устанавливаемых тем же государством, ему одному под силу скорректировать провалы рынка, что было успешно продемонстрировано "кейнсианской революцией" в 20-30-х годах прошлого века. Сами развитые страны готовы разрушать границы только в "содружестве равных" и вовсе не намерены "открывать свои двери" для толп мигрантов из стран-неудачников.

После азиатского, бразильского и российского финансовых кризисов, на фоне нарастающей нестабильности финансовых рынков в мире все чаще говорят о скором закате неолиберализма и о наступлении эры глобального кейнсианства, то есть экономического регулирования с помощью поддержания платежеспособного спроса, более активного государственного вмешательства в хозяйственную жизнь. В начале 1999 года в журнале "Эйша уик" заместитель министра финансов Японии Сакакибара Эйсуке опубликовал статью под характерным названием "Конец рыночного фундаментализма", где сравнил сегодняшнюю ситуацию в мировой экономике с кануном Великого кризиса 1929-1933 годов .

Тем более нет оснований толковать об ослаблении государства в и без того слаборазвитых государствах. Никакие реформы, никакая индустриализация и модернизация невозможны в условиях безвластия и анархии. Страны транзитной экономики могут вырваться из застойности "государственного способа производства", только используя в качестве решающего рычага само же государство (проводящее руками последовательных реформаторов соответствующую политику).

При слабом государстве, т.е. при ослаблении верховного контроля за бюрократией, последняя перестает следовать общегосударственной стратегии (если таковая имеется) и отстаивать общенациональные интересы, а отдельные ее представители или группы начинают использовать свое "государственное " положение в интересах личного обогащения. Причем речь идет не просто о коррупции, а об использовании государственной собственности (материальной и финансовой) для основания собственного бизнеса.

Особого разговора требует нерыночная альтернатива дальнейшего развития. В свое время Ф. Энгельс, указывая на капиталистическое противоречие между "анархией" рыночного обмена и все более организованным, плановым характером производства, предрекал, что централизация капитала приведет к восстанию способа производства против форм обмена, а в конце концов к огосударствлению капитализма и почти полной элиминации рынка в рамках капиталистического строя.

До недавнего времени разговоры о "нерыночном" обществе носили явный утопический оттенок и занимали умы исключительно теоретиков-коммунистов, однако сейчас все большее внимание привлекает теория постиндустриального общества, который понимается как "переход от товаропроизводящего хозяйства к сервисной экономике, повышение роли образования, изменение структуры занятости и ориентиров человека, становление новой мотивации деятельности, развитие принципов демократии, формирование новой политической системы общества, переход к определенным элементам планирования и нерыночной экономике благосостояния" (подчеркнуто нами. - Л. К.). В постиндустриальной экономике место естественных (натуральных и стоимостных) измерителей объема вовлеченных в производство факторов производства занимают качественные характеристики неденежного содержания. "Индивидуализация товаров ведет к индивидуализации потребностей, сделок и локализации цен. Если же цена существенно зависит от конкретной трансакции, индивидуальных особенностей ее участников, то ценовое измерение теряет свойства качественных шкал..." .

Это свидетельствует о том, что столь желанная для наших либеральных реформаторов модель "неокапитализма" ("цивилизованный" рынок) приближается к своему исчерпанию, к той точке бифуркации, от которой идут векторы постиндустриального развития. Наши ведущие экономисты приходят к весьма поучительным выводам: "В части долгосрочной стратегии мы, пожалуй, можем успеть создать нечто похожее на сегодняшнюю западную рыночную модель ко времени, когда цивилизованный капитализм будет именовать свою экономику, не используя термин "рынок" (например, постиндустриальная, кооперационно-социальная, рациональная, общественно регулируемая, интегрированная и т. д.) .

Ориентация на западную модель капитализма и либерализма обрекает наши страны на имитацию уже отживающих канонов и на отказ от многих из своих традиций. Чтобы противостоять идейной агрессии Запада и отойти от повторения пути, уже пройденного другими странами, следует активизировать поиски новой стратегии развития экономики и общества, подчиненной задаче самореализации личности и гармонизации межличностных отношений. В действительности наиболее радикальной качественной ломкой прежней системы (экономики "реального социализма") нужно считать не изменение одной (государственно-бюрократической) формы отчуждения граждан от управления экономическими процессами, а работников - от средств производства, на другую (корпоративно-капиталистическую), а преодоление всякого отчуждения в виде лишения непосредственных производителей средств производства и доступа к рычагам управления. Исходя из современных тенденций нового раздела мира между транснациональными корпорациями, в настоящее время разрабатывается концепция постэкономического общества как общества, регулируемого не механизмами рыночного обмена, частной собственности, роста капитала, эксплуатации, индивидуальных материальных интересов и пр., а базирующегося на качественно новой, творческой форме труда. В таком истолковании постэкономическое общество совпадает с тем, что ранее на языке марксизма называлось социализмом и шире - коммунизмом.

На фоне разворачивающейся трансформации капиталистического общества в "посткапиталистическое" прежняя концепция "модернизации" постепенно вытесняется концепцией "постмодернизации", "предусматривающей отказ от акцента на экономическую эффективность, бюрократические структуры власти и научный рационализм, которые были характерны для модернизации, и знаменует переход к более гуманному обществу, где самостоятельности, многообразию и самовыражению личности представляется больший простор" . Констатация человеческой субъективности как осваивающей природу человеческой деятельности, воплощающей в себе единство материального и идеального начал, исключает использование в качестве критерия общественно-исторического прогресса понимаемый сугубо технически уровень развития производительных сил, от которого напрямую зависят "производственные отношения". На первый план выдвигаются достигнутые в результате всего предшествующего исторического процесса "качество" человека, прежде всего его познавательная способность, и "качество" общества, степень удовлетворения материальных и духовных потребностей человека, а примат производительных сил в историческом развитии расшифровывается как сочетание природных, технологических и личностных факторов производства, установление такого сожительства природы и человека, которое было бы на пользу и тому, и другому.

По словам Виктора Красильщикова, "Позднеиндустрильная модернизация и научно-индустриальная революция фактически подготовили условия для постиндустриальной модернизации, которая во многом представляет собой отрицание индустриального капитализма, разрыв с культурой "модернити", или постмодернизацию. Ее историческая сущность заключается в глобальном переходе от доминирования экономики в привычном смысле слова (то есть производства материальных благ) к преимущественному производству человека, в возрастании роли научного знания и информации, в вытеснении простого труда интеллектуальной творческой деятельностью. Для постиндустриального, информационного общества характерны также замена массового производства и потребления гибкими производственными системами и индивидуализация потребностей и потребления. В процессе постиндустриализации становится необходимым решать экологические проблемы… Наконец, расширение степеней свободы при принятии решений ставит под сомнение идею предопределенности прогресса, особенно однолинейного, связанного только с покорением окружающей среды и увеличением материального богатства. Все очевиднее становится, что "история свободна", общество начинает сознательно выбирать варианты своего будущего" .

Когда советское общество вышло на рубеж постиндустриального перехода, историей были предложены два пути трансформации: либо двинуться вперед к постиндустриальному обществу; или - назад, к индустриальному. Реформаторы под видом прогресса и рыночных преобразований фактически осуществили архаизацию общества и начали движение в противоположную сторону от того постиндустриального рубежа, на котором находилась страна перед началом реформ. Это дало толчок опасному возвратному движению общества.

Следование общецивилизационной тенденции социализации и гуманизации экономической жизни приводит фактически к теории посткапитализма и постиндустриализма как синтеза либеральной и социалистической тенденций, причем "синтез" не означает механическое сочетание элементов разных социально-экономических и идеологических систем, а создание принципиально новой системы ценностей, в которой Закон призван обеспечить социальную справедливость, право каждого на благополучную и достойную жизнь с соответствующей общественной "отдачей". Общественная наука идет к осознанию сущностной связи Я и Мы, морального индивида и ответственного сообщества .