2.1. Социальная самоорганизация как процесс становления человека и общества

В природе, жизни человека и общества нет ничего окончательно завершенного. Признать обратное - значит согласиться с реальностью совершенного бытия, свершившегося достижения идеального состояния, не нарушаемого никакими девиациями. Социальный идеал - это абстрактная конструкция, сообразующаяся с представлениями человека - индивида или социального образования о предельно желаемом жизнеустройстве. Но и этот предел изменчив - образ объекта мечты тускнеет при ее свершении, одновременно открываются новые цели, новые идеалы. Если же этого не происходит, если человек достиг своей цели и ощутил за ней пустоту - это значит, что его жизненный потенциал исчерпан (или остался нераскрытым) и жизнь для него теряет свой смысл. Известной австрийский психолог В.Франкл определил такое состояние как экзистенциональный вакуум.

Бытие немыслимо без непрерывного продвижения, переходов из одного состояния в другое. Социальная жизнь, то есть жизнь обществ, жизнь человека в обществе в любых ее выражениях есть устремленный в будущее поток необратимых перемен, одни из которых способствуют жизни, другие разрушают ее. Возникающие в этом потоке от столкновений организаций и дезорганизаций вихри производят новые структуры. Включенные в них социальные индивиды обретают устойчивость в движении, которая, однако, вскоре утрачивается с тем, чтобы вновь возникнуть в очередном жизненном завихрении. Так все сущее в социальном мире предстает как непрерывное движущееся от одного состояния к другому, постоянно становящееся чем-то иным. В этом самоорганизующемся процессе раскрывается феномен социального становления.

Понятие "становление", несмотря на частое его применение в научном обороте, не получило четкого определения. В основном это связано с его близостью по содержанию к понятию "развитие". В современной философской и социальной литературе эти два понятия либо смешиваются, либо недостаточно обоснованно разводятся. Так, раскрывая сущность развития, авторы "Введения в философию" представляют его как постоянное возникновение чего-то принципиально нового, необратимого. Более развернуто с этой же точки зрения раскрывает понятие развития Э.Г. Юдин:" Развитие же есть ... такая смена состояний, в основе которой лежит невозможность по тем или иным причинам сохранения существующих форм функционирования. Здесь объект как бы оказывается вынужденным выйти на иной уровень функционирования, прежде недоступной и невозможной для него, а условием такого выхода является изменение организации объекта". Обобщающее раскрытие понятия "развитие" дает "Современный философский словарь": "Развитие - понятие, характеризующее качественные изменения объектов, появления новых форм бытия, существование различных систем, сопряженное с преобразованием их внутренних и внешних связей. Вместе с понятиями движения, становления, процессуальности понятие развития позволяет описывать изменчивость вселенной, возникновение природных форм, биологических видов и индивидов, преобразования общественных систем..." Общим в приведенных положениях и определениях является указание на изменение качественного состояния, связанное с возникновением "принципиально нового", радикальной трансформацией объектов. П.В. Алексеев и А.В. Панин возражают против такого толкования развития: "несомненным должно быть исключение из развития момента возникновения самой системы и момента ее распада, ликвидации, прекращения ее существования... Возникновение связано с прохождением и вместе с ним дает становление. "Бытие системы, - полагают авторы, - есть уже определенное качество, впоследствии (после возникновения) изменяемое, но сохраняемое на всем протяжении ее существования" (выделено мною - В.Р.). Основываясь на этом положении, авторы считают, что развитие "есть такое изменение состояний, которое происходит при условии сохранения их основы (В.Р.), т.е. некого исходного состояния". Эти положения разделяют становление и развитие как различные фазы динамики реальности: становление создает качественную основу возникающего, а состоявшееся развивается, то есть изменяется в качестве, но при условии сохранения своей определенности. Однако и в таком суждении остается неясность: всегда ли становление предшествует развитию и так ли уж четко они разделяются?

Согласно точке зрения Гегеля, становление представляет собой среднее состояние между ничто и бытием: "Из становления возникает наличное бытие... Его опосредование, становление находится позади него; это опосредование сняло себя, и наличное бытие предстает поэтому как некое первое, из которого исходят" . Возникает схема: "становление (возникновение) 'бытие 'исход". Но что сущностное скрыто в понятии "исход"? Можно, конечно, считать, что, исходя из качества "состоявшегося" бытия начинается развитие. С этим можно согласиться, но отчасти. Развитие - это характеристика динамики бытия в определенной его форме. Но любая форма конечна и развитие только поддерживает ее сохранение. Исчерпав свой потенциал прогрессирования, развитие может принимать обратное направление - в сторону свертывания процесса оптимизации функционирования системы в данной ее форме. Когда такое обратное развитие достигает критического предела, становится невозможным сохранение существующих форм функционирования и система вынуждена радикально изменять свою организацию, то есть стать качественно иной системой, либо, распадаясь на составлявшие ее элементы, превратиться в "ничто", из которого вновь возникает нечто. Именно в этих случаях она становится чем-то иным. Таким образом, становление рассматривается в двух его аспектах:

1. становление как возникновение формы бытия;
2. становление как трансформация бытия, прекратившего свое развитие.

Становление - длящийся процесс. Не прерывается он и в фазе бытия. В.Е.Кемеров отмечает: "Становление фиксирует некую парадоксальность бытия: вещь (организм, событие, идея) уже определилась, но ее еще нет; ее еще нет, но она уже оказывает воздействие на окружающую среду, меняет совокупность условий и течение событий. Парадоксальность становления переводит это понятие в ранг характеристики человеческого бытия..." В этом контексте становление как бы указывает на "незавершенность" человека и его социального мира, необходимость "достраивания" форм мышления, познания, деятельности, общения с природой. Пронизывая таким образом человеческое бытие, становление представляется переходом от одной формы бытия к другой, его характеристикой, его сущностью, проявляющейся в самодвижении мысли и деятельности от неопределенности к определенности, от неорганизованного или утрачивающего свою организованность жизнеустройства к организованному.

Состояние социальной организованности означает в самом широком понимании согласованную определенность отношений людей, их групп и сообществ в их совместном жизнеустройстве. В наиболее простом варианте эта определенность раскрывается, как правило, статическим способом, то есть по ее характеристикам на момент исследования. Такой способ дает возможность познать порядок отношений, сложившийся в конкретной социальной системе к началу исследования. Результаты этого исследования раскрывают по сути ретроспективу состояния данной системы, поскольку уже в следующий момент оно изменяется. Например, мы изучаем отношения в семье перед рождением ребенка, имея целью определить, как будут влиять эти отношения на процесс его первичной социализации. Однако факт появления ребенка изменяет не только состав семьи, но и сложившийся порядок ее внутренних и внешних отношений. Так появление переменной включает процесс самоорганизации, который статически измерить невозможно. Подобные примеры можно взять из любой сферы социальной жизни: столкновение с новым, необычным или в процессе развития социального индивида или при освоении им новой для него среды побуждает его изменять способ деятельности, перестраивать либо вновь организовывать систему внутренних и внешних отношений.

Вся социальная жизнь - это непрерывный процесс организационных перемен. Но куда ведут эти реорганизации? Если организованность является целью самоорганизации, а самоорганизация изменяет организационное состояние, то каким образом прогнозировать социальную результативность процесса самоорганизации, определять его адекватность целям социальной системы?

Направление в плане подхода к исследованию указанной проблемы намечено классиками социологии. Еще О. Контом в теории социологии было выделено две части: "социальная статика" и "социальная динамика". Основанием такого разделения была идея о сходстве между обществом и биологическим организмом. Под социальной статикой понималось изучение анатомии человеческого общества, его составных частей и их расположения (по аналогии с анатомией тела с его органами). Предполагалось, что существует некое устойчивое состояние общества, которое можно анализировать, независимо от его движения. С этим предположением связана теория социального порядка, условиями (и критериями) которого определялись инертность, устойчивость, самосохранение, способность системы жестко сопротивляться внутренним и внешним давлениям к изменению. Социальная динамика должна была, по мысли Конта, концентрировать внимание на физиологии, т.е. процессах, протекающих внутри общества (подобно телесным функциям - дыханию, метаболизму, циркуляции крови и т.д.) и, соответственно, исследовать условия изменения социального порядка. Эти выводы развивал Г.Спенсер, изменив при этом терминологию введением соответствующих по значению понятий "структура" и "функция".

Методологическим наследием указанных идей явилось противопоставление двух типов исследовательских процедур, которые описаны Контом: поиск законов существования (т.е. выяснение, почему определенные социальные феномены неизменно появляются вместе), и 2) выявление, в противовес им, законов следования (т.е. установление, почему определенные социальные феномены неизменно либо предшествуют, либо возникают вслед за другими). Такое разделение закрепилось в социологии и проявилось в формировании влиятельных и в настоящее время теории систем, функционализме, теории изменений и т.д.

В теории социальной самоорганизации (социосинергетике) указанное разделение теряет свою отчетливость. В современном существенно неравновесном, стремительно изменяющемся социальном мире статическое представление о системе как бы исчезает в динамике изменений. Но это "исчезновение" не абсолютное. Сохраняется движущийся образ системы подобно тому, как мы воспринимает статически изображенные на отдельных кадрах кинопленки образы в их движении. Соответственно возникает иное представление о социальной упорядоченности -динамическая организованность.

Состояние динамической организованности означает, что при любых трансформациях социальных систем отношения людей продолжают оставаться открытыми для их упорядочения, имеются ориентиры и способы этого упорядочения и есть соответствующие результата. В этом представлении динамическая организованность выступает как реализуемая способность социальных индивидов и систем к самоорганизации.

В своей основе социальная динамическая организованность - явление объективное. Способность к самоорганизации - имманентное свойство человеческого рода: вне социальной среды человеческая жизнь невозможна. Это состояние обусловлено объективностью самого явления самоорганизации как выражения становящегося Мира. Действующие на высшем уровне Бытия (в масштабах космического времени) параметры порядка имеют всеобщее значение. Природные процессы, проявляющие себя в движении действительности от аритмий к ритмам, от асимметрий к симметрии, от разрозненности к объединению, а в целом - от хаоса к порядку, и - наоборот, неизбежно воспринимается всем сущим и реализуется в процессе глобальной самоорганизации, в том числе - социальной.

На социальном макроуровне (масштаб исторического времени) организованность проявляется в следовании общим параметрам порядка. К основным из них относятся верования, убеждения и социальные нормы. Верования объединяют людей в широком диапазоне своих оснований - от религиозной веры, веры в любовь и братство до верности Родине, близким и т.д. Убеждения -устойчивые сплетения взглядов и отношений, образующихся на основе упорядоченных знаний о природе, человека, обществе, о смысле происходящих в них и между ними процессов. Выступая в форме распространяющегося и воспринимаемого большинством индивидов мировоззрения, убеждения становятся основанием социального сознания. Социальные нормы - общепринятые ориентиры поведения, выраженные в ценностях, традициях, эталонах и т.д. Оптимально организованной социальной (на уровне национального сообщества - страны) системой можно считать ту, которая самоорганизуется в направлении возрастания свободы самореализации человека и прогрессирующего воспроизводства необходимых для этого ресурсов.

На социальном микроуровне (масштаб конкретного времени, т.е. времени жизни поколения людей, группы, организации, других социальных институтов) формируются короткоживущие параметры порядка - частные принципы и нормы, установки, привычки и др. Критерием организованности социальных объектов является внутренняя и внешняя согласованность поведения и действий, обеспечивающая достижение в процессе общей деятельности частных целей.

Динамика социальной самоорганизации определяется процессом межуровневого согласования параметров порядка. В основе этого процесса лежит принцип динамического иерархизма. Его суть заключается в том, что долгоживущие параметры порядка подчиняют себе короткоживущие (переменные) параметры. Так, законы природы объективно влияют на социальные процессы всех уровней; верования, традиции, социальные убеждения упорядочивают процессы жизнедеятельности всех социальных объектов; частные принципы и нормы определяют поведения индивидов. Одновременно короткоживущие параметры порядка влияют на процесс формирования долгоживущих параметров. Чем быстрее происходит популяционное обновление, тем активнее осуществляется отбор эволюционно значимых признаков, составляющих параметры порядка восходящей иерархии. Открытость нижних пространственно - временных уровней влиянию долгоживущих параметров порядка, встречная открытость верхних уровней для принятия выживающих в процессе перемен или возникающих вновь устойчивых факторов порядка микроуровня в структуру долгоживущих переменных и согласованность реального процесса этого движения характеризуют в целом состояние динамической социальной организованности.

Состояние организованности является проявлением и необходимым атрибутом социального бытия. Без организованности нет существования, нет целостности социального мира, нет его активного освоения человеком. Динамическая социальная организованность есть основа сохранения постоянства жизненноважных для человека и социума отношений при всех внешних и внутренних трансформациях. Сохранение и адекватное социальным и социоприродным потребностям преобразование долгоживущих параметров порядка является доминирующим фактором выживания социума в условиях самых жестоких кризисов и гарантией его выхода их этого кризиса в прогрессивный вектор развития. Так выживает "реформируемая" Россия: при кризисном ослаблении управления со стороны государства и в условиях развившегося системного социального кризиса Россия все же живет и живет именно в связи с устойчивостью таких долгоживущих параметров порядка как вера, надежда, чувство Родины и великотерпение (терпимость) ее граждан. В этом и залог ее возрождения, становления на новом витке радикальных трансформаций.

Уровневый подход к представлению о динамической социальной организованности, развертывающейся во времени и под влиянием сверхмедленно изменяющихся природных параметров порядка (констант, размерностей, ритмов) помогает раскрытию механизма социального становления.

Существенным для раскрытия процесса социального становления является представление двух способов существования социальной реальности - в качестве потенциальной возможности и действительности. Под первым - имеются в виду внутренние тенденции, семена или зародыши будущего, способности, возможности, "силы" и т.д.; под вторым - процессы, трансформации, развитие, поведение, деятельность и т.д. Потенциал структур раскрывается в оперировании, потенциал деятеля - в действиях, включенных в операции. Социальным структурам и их операциям свойственен определенный консерватизм. Социальные индивиды, напротив, более подвижны и пластичнее в своих действиях. Они обладают большей свободой выбора, могут двигаться "против течения", быть анахроничными или нацеленными в будущее.

Структура и деятели связаны между собой деятельностью (потенция), которая реализуется в событиях социальной практики, воздействующих в порядке обратной связи как на структуры, так и на деятелей, изменяя тем самым социальную реальность. Соответственно изменяется потенциал и общностей, и индивидов, изменяется способ операций, действий и деятельности. Далее изменяется социальная практика. И т.д. и т.д. Так, в предельно сокращенном представлении, раскрывается процесс социального становления, который не проектируется кем-то, но реализуется в результате совокупных целенаправленных операций и действий структур и индивидов, в их единой и не прекращающейся в социетальном континууме деятельности. Эффект эмерджентности (неожиданного возникновения) структур по отношению к индивидам, действий субъектов по отношению к структурам, событий по отношению к деятельности характеризует процесс социального становления как самоорганизующийся.

Теория социального становления в ее синергетической интерпретации находится в начале формирования. Логика ее построения основанная на идее деятельностного сопряжения человека и социальных структур, уточняет формирующийся вектор дальнейших исследований в этой области. Предметная область теории социального становления неизбежно будет фокусироваться в сфере самоформирования связки частных и общих интересов социальных индивидов и общностей.

Противопоставление этих интересов продуцирует противоречия между стремлением человека - индивида к свободе жизнеустройства и потребностью социальных систем ограничивать эту свободу в целях самосохранения. Дихотомическое разрешение этих противоречий предполагает либо хаос либеральных отношений, либо связывание свободы человека путами социального контроля, вплоть до диктаторского его воплощения. И первой и второй путь недолговечны и в равной мере тормозят процесс формирования и человека как личности и социума как среды становления человеческого рода. Социальная самоорганизация в историческом континууме вносит свои коррективы.

Свобода - главное условие творчества, актуализации потенций, активизации социальных процессов (положительная обратная связь). Но либеральный хаос питает единицы, подавляющие большинство. Подавление - закрытие в жестких рамках. Закрытие большинства - сдерживание общего продвижения, накопления социальной энтропии, результатом которого следует либо катастрофа истощения, либо социальный взрыв. Властное связывание общей свободы (тоталитаризм) - запредельное выражение обратной отрицательной связи. Результат - тот же, продуцируемый теми же механизмами.

Социальное становление - объективный самоорганизующийся процесс. Несмотря на периодически повторяющиеся в социуме перепады от прорыва к свободе к ее тотальному связыванию, жизнеустройство человека не останавливается в своем продвижении. Более того, каждый такой перепад, происходит ли он в глобальном масштабе или ограничен локальными, вплоть до микроуровня, проявлениями, продуцирует параметры порядка, не только удерживающие человечество от катастрофы, но и определяющие вектор его дальнейшего эволюционного продвижения. Обретение знания закономерностей образования этих параметров - единая задача теории социальной самоорганизации и теории социального становления с выходом в теорию и практику социального управления. Задача чрезвычайной сложности. Но без ее решения социальное становление будет происходить с углублением кризисных перепадов до предела, пересечение которого приведет человечество к катастрофе. Что будет за этой гранью? Гибель человеческого рода? А может быть - гигантский прорыв в непредсказуемую сегодня новую форму бытия, но уже не человеческого, а иного рода? Но сегодняшняя цель каждого человека, каждого социального образования - удовлетворяющая их жизнь. И если самоорганизация при всех ее благих дальних перспективах угрожает жизни конкретного человека в конкретном периоде, человек должен уметь преодолевать эти угрозы.

2.2. Проблематика социальной патологии в генезисе организации и управления

Понятие "социальная патология" введено в социологию на этапе ее формирования в русле организмического подхода к представлению об обществе и означает проявление состояний социального организма, характеризующихся существенными нарушениями его функционирования. Этим же термином иногда обозначаются человеческие действия, поступки, типы поведения и другие социальные явления, которые общество рассматривает как подрывающие правопорядок и общественную мораль (преступность, алкоголизм, наркомания, проституция и др.).

Структурно-функционалистиское направление в социологии почти вытеснило это понятие, заменяя его терминами "организационная патология" и "социальная дезорганизация". С позиции системного подхода такую замену едва ли следует признать равнозначной. А.И.Пригожин рассматривает социальную дезорганизацию как разновидность организационной патологии, которую, в свою очередь, определяет как форму социальной патологии. Уточним эту позицию.

Прежде всего напомним, что "система" и "организация" - не однопорядковые понятия. Система есть целостная совокупность каких-либо предметов, явлений, процессов. Организация - форма и способ обеспечения целостности и оптимального функционирования системы, реализующиеся в согласовании расположения и взаимодействия ее элементов (компонентов). Дезорганизация - процесс структурного и функционального рассогласования. Устойчивая дезорганизация означает организационную патологию, которая в совокупности с рассогласованием внешних связей системы продуцирует системную патологию. Применительно к социальным системам мы оперируем понятием "социальная патология".

Проблема данного понятия и целесообразности его сохранения в социологии приведенным пояснением, однако, не решена. Остается вопрос - почему "патология"? Если даже сохранить организмическую метафору - перенос характеристик живого организма на общество, остается сомнение в соответствии сущности этого понятия при отнесении его к социальному образованию. "Patos" - страдание, переживание боли, болезненной беспомощности, ощущение утраты, несчастья и т.п. В живом организме эти явления и процессы связаны с функциями нервной системы и психики. Есть ли в социальном организме такого рода органы и системы? Отказ от условностей метафоры, казалось бы, исключает положительный ответ. И все же не будем торопиться с выводами.

Классическая социология в стремлении обособиться от естествознания, определила объектом своего исследования общество, а предметом - закономерности явлений и процессов надындивидуального свойства. Решающим событием в этом плане, не утратившим своего значения и в настоящее время, явилось учение Э.Дюркгейма о социальном факте, представленном в авторском определении как "всякий способ действий, устоявшийся или нет, способный оказывать на индивида внешнее принуждение; или иначе: распространенный на всем протяжении данного общества, имеющий в то же время свое собственное существование, независимое от его индивидуальных проявлений" (выделено мною -В.Р.) . Поставив общественное над индивидуальным, социология отодвинула человека на второй план своих интересов, а то и вообще обходила его своим вниманием. П.Штомпка: "В картине мироздания люди до сих пор отсутствуют. Компенсаторные, автоматические, саморегулирующиеся механизмы царствуют, кажется, независимо от человеческих усилий. Если люди и появляются, то только как хорошо управляемые марионетки, бездумные исполнители, носители предопределенных вердиктов истории..." .

Современная постнеклассическая наука поставила на переднем крае своего поиска в центр исследований уникальные, исторически развивающиеся системы, в которые в качестве особого компонента включен сам человек. Более того, синергетическое представление Мира определяет сегодня человека ни более, ни менее как органа самосознания Природы, а, следовательно, и общества в качестве уникальной составляющей природного мира.

Признание включенности человека в социальный мир как его чувственно - воспринимающего, познающего, осознающего и активного начала, существенно изменяет представление о нормальности социальных систем, а, соответственно, и их патологичности. Сами по себе социальные системы - это "абстракции, аналитически выделяемые из реального потока социального взаимодействия". Абстракциями социальные системы перестают быть, когда оживляются людьми, начинают жить их жизнью и служить этой жизни. Рискнем ввести новое понятие - "витальные социальные системы", т.е. системы, обеспечивающие жизнедеятельность людей. Теперь мы с полным основанием можем оперировать понятием "социальная патология", означающим такое состояние социальной системы, в котором она не соответствует своему витальному предназначению. Это несоответствие может выражаться бесполезностью системы для жизни людей ("латентная социальная патология") или явно повреждающим воздействием системы на их жизнедеятельность ("манифестная социальная патология").

Типизация социальной патологии, конечно же, не ограничивается приведенными характеристиками и для своего более детального раскрытия ждет дополнительных исследований. Однако для проявления сущности явления социальной патологии представленных ее форм достаточно.

Бесполезность социальной системы для жизни людей можно рассмотреть на следующем примере. Система социальных отношений деградирует, если отношения не поддерживаются людьми, интересы которых выходят за их рамки. Такая система теряет свою витальную активность в связи со снижением качества ее человеческого наполнения. Этот процесс обусловлен тремя основаниями. Во-первых, активные индивиды, интересы которых не поддерживаются системой, покидают ее в поиске адекватных условий жизнеустройства. Во-вторых, в системе добровольно остаются или пополняют ее люди со сниженным потенциалом жизнедеятельности, способ реализации которого в своем развитии следует за процессом деградации системы, т.е. инволюционирует. В-третьих, если система в целях самосохранения жестко закрывается, удерживая при этом в своем составе активных индивидов, то она либо флуктуирует под воздействием их активностей и при достаточной силе этих флуктуаций разрушается, либо (при сохраняющейся собственной активности) подавляет внутренний "бунт", обрекая его субъектов на болезненную личностную и социальную деградацию, выравнивая тем самым активность носителей своего витального начала по нижнему уровню. Нарастающая в связи с этим однородность внутренней среды выступает фактором снижения сопротивляемости системы внешним воздействиям и результируется ее гибелью. Конкретным примером процесса перманентно развивавшейся латентной социальной патологии является разрушение системы "социалистических" отношений, которые задолго до распада СССР и начала радикальных реформ в России перестали быть таковыми.

Если латентная социальная патология является следствием истощения активности системы, то манифестная ее форма, наоборот, характерна для гиперактивных систем. Такие системы - продукт "дикой" социальной самоорганизации, происходящей в условиях аномии, т.е. в отсутствие действенных социальных регуляторов (хаос отношений). Возникая в точках концентрации материальных, энергетических и информационных ресурсов и обретая в связи с этим значение эгрессивных центров, эти системы привлекают внешние активности, которые встраиваются в их структуры. Высокая организованность таких образований дает им возможность осуществлять активную экспансию, укрепляющую их ресурсный и организационный потенциал. Неизбежная при этом конкурентная борьба с не менее активными системами формирует защитные механизмы в форме силовых структур других параметров порядка, в том числе норм, институтов и т.д.

Раскрытый здесь процесс самоорганизации гиперактивных социальных систем никакого отношения к патологии не имеет, пока такого рода система открыта, то есть осуществляет относительно равнозначный обмен ресурсами с окружающей средой. Система становится социально патогенной, когда направляет свою гиперактивность исключительно на реализацию собственных интересов. Осуществляя сверхактивный отбор ресурсов своего окружения без адекватной их продуктивной компенсации, формируя параметры порядка "под себя", система подавляет активность систем - доноров и приводит их в состояние латентной социальной патологии. В историческом масштабе времени такие системы недолговечны, поскольку восходящее развитие ограничено критическим уровням истощения среды, как источника ресурсов.

Обратим особое внимание на качественные характеристики человеческого наполнение патологически развивающихся гиперактивных систем. Привлекаемые в такие системы возможностью облегченного доступа к материальным и властным ресурсам или гарантиями защищенности, люди становятся "человеческим ресурсом", по сути - живым материалом, жестко вмонтированным в структуру принявшей их системы. Замкнутые в структурном пространстве, они либо удовлетворяются условиями полученного в нем статуса, либо реализуют себя в центростремительном движении (ближе к прибыли и/или власти). Как первые, так и вторые живут интересами сохранения себя в системе и их развитие ограничено установленными ею рамками. Такой "человеческий материал" выхолащивает и себя и витальность системы, ускоряя тем самым ее деградацию.

Рассмотренные два типа социальной патологии являются частными случаями, своего рода "стоп-кадрами" в континуме организационного социального процесса. Их исследование в отрыве от общего процесса становления социума помогает уяснить суть патологии применительно только к конкретным социальным системам и их изменениям на конкретном отрезке времени. Этот прием широко используется современным менеджментом, основным объектом которого являются локальные социальные образования - организации (предприятия).

Разрабатывая теорию антикризисного управления организацией, менеджерологи изыскивают методы санации (оздоровления), считая "больным" предприятие, оказавшееся в тяжелом экономическом положении. Такое состояние предприятия они связывают с организационными расстройствами, нарушающими нормальное его функционирование. Отсюда термин "организационная патология".

Исследователь этого направления А.И.Пригожин, считает основанием организационной патологии господство структуры над функцией, когда организационные системы, будучи созданы для выполнения определенной функции, стремятся к самодавляющему поведению, превращая цель в средства, а средства - в цель. В нормативном соотношении функция первична и оргструктура должна подстраиваться под нее, видоизменяясь по мере эволюции функции. Отклонения от этой нормы возникают тогда, когда какой-то орган управления формирует собственные цели так, что подчиняет им работу управляемых объектов, или же вырабатывает псевдофункцию, имитируя увеличение объема полезной деятельности и укрепляя тем самым свою значимость .

С.И.Кордон, детально рассматривая природу организационной патологии основные ее виды, симптомы и причины возникновения, исходит из сопоставления механического и органического описания моделей организации. Механическую модель он связывает с проектированием организации. Руководитель, разрабатывающий будущую структуру организации, подчиняет ее достижению целей, которые он перед собой ставит. В процессе проектирования он может комбинировать и перекомбинировать ее части произвольным образом. Основанием для окончательного выбора служат рациональные, логические соображения. В результате возникает логически непротиворечивая конструкция, функционирование которой должно обеспечить достижение заранее поставленных целей. Но как только проект этой организации начинает реализовываться, и структура заполняется живыми конкретными людьми, организация становится самостоятельным целым, имеющим независимое от создателя этой организации существование. Возникают и развиваются многочисленные процессы самоорганизации, без которых никакая совместная работа не была бы возможной. Такую модель организации автор называет органической, имея при этом в виду ее социальное содержание, т.е. представляя как социальную систему. Организационная патология, считает автор, возникает прежде всего тогда, когда к управлению органической организацией относятся с механистических позиций, т.е. жестко следуя проектным нормам, не ориентируясь на изменения, происходящие во внутренней и внешней самоорганизующихся средах.

В последнее время менеджмент уделяет все большее внимание влиянию на состояние конкретных организаций процессов изменения внешних условий. На этом основании строят концепции стратегий организаций И.Ансофф , Э.М.Коротков с соавт. и другие. Исследование в этом направлении выводят менеджмент за рамки его узко предметной области - управления организациями, которое сегодня становится все более проблематичным без рассмотрения организации как социальной системы, возникающей, становящейся, развивающейся и погибающей в бурном движении межсистемных отношений. Однако развитие такого рода исследований требует радикальной смены их методологических оснований.

В рамках классической парадигмы менеджмента любая дезорганизация, организационная, а с социологических позиций - и социальная патология относятся к однозначно негативным явлениям, подлежащим коррекции. Коррекция считается возможной, поскольку патологические отклонения полагаются обратимыми. Управленческие действия рассчитываются в строгом процессном алгоритме, планируемом в плоскостном, т.е. одноуровневом социальном пространстве. Использование при этом системного подхода ограничивается рассмотрением в качестве системы только самой организации, а внешних связей - в основном с позиции интересов этой системы. Рассмотрение социальной патологии в ее синергетическом контексте, и, соответственно, управленческого отношения к ней существенно изменяет традиционные представления.

Для начала обратимся к существенному для предмета нашего исследования феномену из области естествознания. Его суть в различии длительности жизни живых систем на различных уровнях их организации. На молекулярном уровне (белки, нуклеиновые кислоты, липиды и их комплексы) длительность жизни составляет секунды, часы. Время жизни клетки исчисляется сутками, месяцами, иногда - годами. На тканевом уровне - многими годами. Сложные организмы живут десятки и сотни лет. Сообщества таких организмов - до столетий и более. Живые образования нижних уровней организационной сложности последовательно включены в состав более сложных систем, однако, длительность их жизни остается прежней. Это явление относится к фундаментальным свойствам живых систем, так как обновление элементарного состава сложных и иерархических организаций обеспечивает их целостность и динамические возможности .

Процессы внутриструктурного обновления свойственны и социальным высокоорганизованным образованием. На социальном макроуровне - эта смена поколений в человеческой популяции и структурных форм организации жизни. В государственной власти - это смена законов, состава правительств. В экономике - обновление производства. В предпринимательской сфере крупные фирмы живут процессом обновления содержания основных функций и состава дочерних предприятий.

В отличие от живых природных систем, в которых внутриструктурные обновления происходят по воспроизводственному типу (без появления новых свойств элементов), в социальных системах новые поколения структурных компонентов и функционирующих единиц развиваются с продуцированием качественно новых для системы характеристик. Эти изменения проявляются в новом способе деятельности, который преобразует реальность, и, в порядке обратной связи, углубляет трансформационные процессы в обновляющейся системе. Такого рода обновление является уже не просто воспроизводственным, а производящим новое, т.е. креативным. Стимуляторами креативного обновления социальных систем являются потребности индивидов в самореализации, изменяющиеся потребности внешней среды и отношения, возникающие в процессе конкуренции на поле удовлетворения этих потребностей. Происходящие в этих условиях непрерывное наращивание конкурентоспособности сторон производит ускорение процесса креативного обновления состава социальных систем, что, в свою очередь, ускоряет общие процессы социальных изменений. Ускоренное производство новых качественных свойств систем в целом увеличивает динамическое многообразие социума, соответственно, разнообразие векторов его возможных эволюционных трансформаций при прохождении точек бифуркации.

В раскрытом здесь процессе проявляется действие всех базисных принципов синергетики и, в первую очередь, принципа динамического иерархизма, применение которого в исследованиях социальной патологии углубляет на новой методологической основе понимание этого явления, но в то же время сталкивает нас с рядом проблем теоретического и прикладного значения.

• Во-первых, проявляется механизм дисхроноза природной и социальной эволюции. Воспроизводственное обновление состава природных живых систем происходит согласованно по всем уровням их организации и не ускоряет эволюционный процесс. Креативность в воспроизводстве поколений жестко контролируется, а возможный отбор аккумулирование новых признаков, имеющих эволюционное значение если и происходит, то крайне медленнее. Во всяком случае, в масштабах не только индивидуального, но и исторического времени регистрация таких признаков весьма затруднительна. Социальная эволюция в связи с феноменом креативного обновления развивается не только ускоренными, воспринимаемыми в интервале одного поколения темпами, но с прогрессирующим ускорением эволюционных процессов. Возникающие вследствие этого нередко трагические рассогласования взаимоотношений природы и человека, результирующиеся в нарушении жизнедеятельности людей, вполне могут быть отнесены к социальной патологии. Учитывая раскрываемое здесь явление эволюционного дисхроноза трудно поддерживать концепцию устойчивого развития человеческого сообщества, основанной на идее коэволюции. Видимо, в этом плане реальнее рассчитывать на перспективу в космическом масштабе времени, когда человечество, исчерпав эволюционный потенциал в известной нам форме своего бытия, войдет в режим природных скоростей и ритмов. С синергетических позиций возможно для уменьшения болезненности для человека и природы экстремальных ситуаций в их отношениях использовать метод сознательного аккумулирования информации о параметрах порядка, о формирующихся стохастически в таких ситуациях. Этот процесс являет собой начало образования в самоорганизующейся системе подсистемы организации и управления.
• Во-вторых, ускорение в любом масштабе времени и на любом уровне организации всегда связаны с процессами торможения. Самоорганизация (а она всегда креативна) обязательно связана с выведением энтропии во внешнюю среду. В ином выражении - организация одной социальной системы сопровождается дезорганизацией (в том числе патологической) других социальных систем. Внешняя среда (другие системы) не может не сопротивляться этой энтропийной экспансии, хотя для собственной креативности энтропия ей необходима. Закон самосохранения разрешает это противоречие в пользу противодействия среды инновациям нижних организационных уровней особенно в фазе их возникновения. Механизм этого противодействия связан опять-таки с формированием на макроуровне параметров порядка, сдерживающих девиации нижних уровней и тормозящих общий процесс ускорения. Таким образом, социальная патология продуцирует регуляторные механизмы, обеспечивающие функционирование социальной системы в согласованных с высшей средой параметрах.
• В-третьих, самоформирующиеся и сознательно поддерживаемые параметры порядка могут избыточно стабилизировать социальную систему, переводить ее в состояние закрытости. В этом случае система стагнирует с развитием раскрытой выше латентной социальной патологии. В этих условиях потенциал креативности некоторой части социальных индивидов может реализоваться в варианте ускоренного выведения энтропии за счет ее активного производства. Механизм этого процесса явно патологический в социальном отношении. Его основание относится к психологической сфере. Человек получает удовлетворение не только в связи с получением окончательного результата своей деятельности, но и в ее процессе. Поскольку процесс производства какого-либо продукта связан с разрушением исходного материала, то удовлетворение может доставлять сама дезорганизация, тем более что такой способ действий значительно экономичнее социально продуктивного. Целенаправленная деятельность в этом направлении организует ее субъекта в отрицательном для социальной системы значении. Так порядок порождает социальную патологию, для преодоления которой требуется контрорганизация, т.е. перестройка параметров порядка.
• В-четвертых, не каждое состояние социальной системы, связанное с ее дезорганизацией или низкими возможностями удовлетворения потребностей людей и содействия раскрытию их потенциала, можно считать патологическим по определению. Так, человек или группа людей перемещаясь из сообщества с высоко благоприятными условиями жизнеустройства и жизнедеятельности в среду с меньшими возможностями удовлетворения привычных потребностей, может (могут) новую среду признать социально патологической. В то же время люди, родившиеся в этой среде и адаптированные к ней, таковой считать ее не будут. Едва ли можно отнести к патологическому состояние системы в периоде ее становления, перехода из одного состояния к другому, если этот процесс сопровождается прогрессирующим совершенствованием жизнеустройства людей, даже при его пока более низком уровне в сравнении с начальным (до вхождения в кризис). Под вопросом остается и признание патологическим процесс старения социальной системы, ее закономерной инволюции, несмотря на то, что гуманитарные потери при этом также проявляются. Очевидно есть необходимость введения по отношению к таким случаям понятия "условная социальная патология". О действительной социальной патологии следует вести речь, когда процессы социальных изменений приобретают характер интенсивных и устойчивых флуктуаций, становятся экстремальными, угрожающими целостности системы. Такие процессы развиваются вблизи точек бифуркации, когда даже незначительное внешнее воздействие на систему или дополнительное внутреннее рассогласование сбрасывает систему в кризис.

Приведенные данные показывают, как синергетический метод исследования явления социальной патологии раскрывает многомерность и многозначность этого явления. Он открывает новые горизонты исследования социальных девиаций не только с позиции их негативности, но также для конструктивного использования в процессах социального управления.

2.3. Кризис как производное самоорганизации и проблема управления

Тема кризиса для современных российских ученых и практиков управления принципиально нова, возникла внезапно и зазвучала сразу же на высоте актуальности. Кризис политики, кризис экономики, кризис культуры, кризис науки, кризис здравоохранения, кризис духовности - это далеко не полный перечень локально-сферных кризисов, производящих в России системный социальный кризис и являющихся его следствием. Радикальные "реформы" неожиданно не только для российского общества, но и начинателей реформ сбросили страну в пучину общенационального кризиса, трансформировавшегося в затяжную тяжелую социальную патологию.

Но не только Россия озабочена кризисной проблемой. Исследователи социальных процессов в западных странах с неменьшей тревогой высказываются и пишут о кризисе правопорядка, традиционных систем его обеспечения; государственного управления в целом; кризисе экономической науки, экологическом кризисе; угрозе глобального кризиса и т.д. и т.д.

Все настоятельнее пробивает себе дорогу идея антикризисного управления, обеспечения на этой основе "устойчивого" развития общества. Есть и некоторые результаты. Но они не эквивалентны реальной угрозе кризиса. Поле антикризисного управления остается в локальном масштабе и достижения фокусируются в основном в экономической сфере (предупреждение банкротства, "санация" и ликвидация предприятий). Сегодня можно назвать пока единственный отечественный учебник по антикризисному управлению, авторы которого совершили заметный выход за пределы экономической привязки проблемы, но окончательного разрыва этих пут все же не произошло .

Создается впечатление, что проблема кризиса надежно защищена природой от вторжения разума. Практики социального управления, принимая в условиях кризиса, казалось бы, оптимальные, проверенные жизнью решения, имеют результатом парадоксальный ответ системы, нередко усугубляющий кризисный процесс.

Преподаватели, затрагивающие эту тему, неизменно встречают высочайший интерес слушателей, но столь же неизменно сталкиваются с огромной сложностью адекватного удовлетворения этого интереса.

Ученые, рискнувшие проникнуть в тайны кризиса, после некоторой эйфории от прикосновения к ним, быстро начинают испытывать чувство, что сами попали в кризисную ловушку. Подавшая некоторые надежды в решении этой проблемы теория катастроф оказалась успешной при оперировании в основном простыми моделями. Какими математическими формулами можно описать реальную жизнь человека с его креативностью, поливариантностью, иррациональностью поведения, провалами в кризисы и взлетами из них?

И еще проблема. Становится все более очевидным, что продвижение в исследовании кризиса разрушает ту систему знаний, которая как будто устойчиво сложилась в отношении теории управления. Все меньше остается сомнения в том, что погружающаяся сама в кризис рационалистическая парадигма обществоведения не решит проблему социального кризиса. Кризис - царство хаоса, непредсказуемости, нелинейных процессов и, соответственно этому, предметная область наращивающей свое значение синергетики.

Понятие кризиса в четком его определении не сложилось. Древнее определение - из области медицины, от Гиппократа, представлявшего кризис как перелом в течении болезни, сопровождающийся исчезновением ее симптомов. Врачи с этим явлением сталкиваются часто. Этот тот момент, когда процессы жизни и смерти сошлись в высшей точке противоборства, на той границе, переход которой действительно сопровождается исчезновением симптомов болезни - или вследствие обрыва болезни и начала выздоровления или в связи со смертью. Гиппократ, конечно, имел в виду первое.
По этимологическим истокам, термин krisis (греч.) означает решение (выбор альтернатив), поворотный пункт, исход. По традиционному определению, кризис - это резкий, крутой перелом, тяжелое переходное развитие какого-либо процесса, острый недостаток, нехватка чего-либо, реальная угроза самосохранению системы. С системно-кибернетических позиций, кризис определяется как перерыв в управлении, связанный с остановкой движения информации. Имеется точка зрения на кризис как существенное расстройство взаимоотношений системы с внешней средой в связи с ее переходами в новые фазы развития .

Приведенные данные о кризисе раскрывают представление о нем как крайне неблагоприятном состоянии системы, определяют некоторые характеристики этого состояния и указывают на отдельные причины и возможные механизмы его генезиса. Однако к пониманию сущности кризиса они не приближают. Более продуктивно определение кризиса на основе синергетического подхода. В этом контексте кризис рассматривается не только как апогей дезорганизации, но одновременно как появление новой организации, борющейся с возникшей дезорганизацией3. Здесь уже появляется важная составляющая понимания сущности кризиса - единство в его значении деструктивного и конструктивного движений. Развивая это определение кризиса, исследователи Московского университета в своей коллективной монографии, подчеркивают, что кризис "представляет собой частный случай особого хаотического режима" Это уже серьезная заявка на исследование кризиса с позиций нелинейной динамики, что следует признать несомненно перспективным, поскольку нелинейные процессы (а кризис является их проявлением) не могут быть поняты на основе линейных представлений.

Однако и эти определения оставляют вопросы, без ответов на которые понимание кризиса будет не полным. Практически все работы по теме кризиса и антикризисного управления, видимо в связи с тем, что они имеют преимущественно экономическую направленность, так или иначе фокусируют внимания на кризисах конкретных организаций (им предприятий , фирм и т.п.) в контексте их функционирования и развития. Соответственно "апогей дезорганизации", "хаос" - это состояние изучаемых организаций. Но как быть в отношении случаев, когда кризисы тех же организаций возникают не только в глубине их дезорганизации, но и на высоте организации. Например, государство может дестабилизоваться в кризисном варианте именно тогда, когда его организация дает ему возможность тотального контроля общественных процессов. Или человек, достигший высот в организации своего способа деятельности, опередивший в своих достижениях многих своих сотрудников, вдруг сталкивается с кризисом межличностных отношений. Очевидно, что кризис должен рассматриваться не с позиции состояния отдельно взятой организации, а в системе ее отношений с другими организациями. Именно в этом пространстве, на том его участке, где связаны межсистемные отношения, зарождается хаос этих отношений, причем кризисом он не обязательно сразу откликается в интересующей нас организации.

В этом же контексте остается неразрешенной проблема соотношения хаоса и кризиса. Нередко встречающееся в литературе их отождествления не случайно. До фундаментальных открытий современной нелинейной динамики понятие "хаос" имело по преимуществу значение абсолютного беспорядка. Этой же характеристикой обозначается и кризис ("апогей дезорганизации"). Современное синергетическое представление хаоса является в ряде определений возрождением древнего его понимания как конструктивного начала. Парадигмальным образом в представлении о хаотическом движении является турбулентность. Движение бурлящей воды, столб поднимающегося дыма, огненное пламя - все это наглядные образы динамического хаоса. При этом существенно, что динамический хаос не характеризуется как абсолютное отсутствие всякого порядка. Верно, скорее, обратное - динамический хаос является в потенции носителем целостной иерархии уровней порядка.

Представляя таким образом хаос как потенциал порядка, кризис следует рассматривать не как "апогей дезорганизации", а как момент реализации потенции динамического хаоса, проявляющийся внезапным спонтанным образованием структур (самоорганизацией). В этом процессе и раскрывается смысл сформулированного коллегами из Московского университета определения кризиса как "частного случая особого хаотического режима" (цитировано выше).

Отсюда следует, что кризис вторичен по отношению к хаосу. Хаос - состояние, кризис - момент, когда из хаоса рождается новый порядок. Если принять эту гипотезу, то она сталкивает нас с очередной, кардинального значения проблемой: зачем же противостоять кризису, когда он является продуцентом порядка? Скажем более определенно: какой смысл тогда имеет антикризисное управление?

Для решения возникшей проблемы вернемся к посылке Гиппократа, указывающей на то, что кризис - это перелом в течении болезни, сопровождающийся исчезновениям симптомов, и нашему комментарию этой посылки, в котором подчеркивается, что симптомы могут исчезнуть в связи как с выздоровлением, так и со смертью. Двойственная вероятность выхода из хаоса относится к любому кризису, в какой бы сфере он не происходил.

Для исследования явления этой двойственности вникнем глубже в понятие хаоса, раскрытое В.И. Аршиновым. Хаос - не абсолютное отсутствие порядка. Это значит, что в хаосе мы наблюдаем как порядок, так и беспорядок. Соответственно можно полагать, что в хаосе заложен потенциал не только упорядочения, но и разрушения. Движение бурлящей воды, столб поднимающегося дыма, языки пламени - это, скорее, проявление формирующихся в хаосе новых структур взамен разрушающимся структурам относительно спокойной воды, горючего материала. Новые структуры - это продукт турбулентности, которая и проявляет эти структуры. Но турбулентное движение возникает как результат энергичного столкновения спонтанно взаимодействующих активностей и сопротивлений, что само по себе и созидательно и разрушительно. А если энергию исключить? - Мы будем иметь дело с инертным комплексом или комплексами, образованными из элементов распавшейся системы. Переход к такому состоянию - это тоже кризис, но кризис распада (в отличие от кризиса конструктивного). Таким образом, хаос может рассматриваться и как творящее, и как разрушающее начало. Предметная область антикризисного управления, по упрощенному представлению, могла бы относиться к предупреждению кризисов распада. Но такое представление было бы слишком простым. Видимо, речь должна идти о включении в хаос каких-то переменных, которые бы синергезировали разнонаправленные процессы в интересах конструктивного выхода. Соответственно предложенной концепции, объектом воздействия в антикризисном управлении следует считать не собственно кризис, а ситуацию, в которой кризис "вызревает" и свершается. В связи с укоренившимся в обыденном сознании однозначно негативным восприятием понятие "хаос", особенно по отношению к жизнедеятельности людей и общества, мы будем пользоваться понятием "кризисная ситуация".

Истоки генезиса кризиса помогает раскрыть фундаментальное положение о взаимодействии двух встречных движений материи -дезорганизационном и организационном. Первое связано с диссипацией энергии при всех ее преобразованиях и проявляется превращением сложных систем в менее сложные. Диссипации энергии противостоит ее концентрация, включающая процесс образования структур, их усложнение и внутреннее упорядочение. Перепады в энергетических возможностях системы ослабляют или усиливают ее сопротивление (активность) в отношении дезорганизующих процессов. Апогей столкновения дезорганизационных и организационных сил есть критический момент, выход из которого - отклонение в сторону организации или дезорганизации.

Основная арена развития кризисной ситуации - пространственно - временные и функциональные границы системы. Организационный смысл границы заключается в обеспечении защитного взаимодействия сопротивлений и активностей системы и противонаправленных активностей - сопротивлений внешней среды.

В статическом выражении граница - это поверхность объекта. От ее плотности, состава, конфигурации и т.д. зависит прямая (контактная) сопротивляемость образования повреждающему внешнему воздействию. Переход этой границы в состояние, не способное противостоять вторжению в систему деструктивных факторов есть кризис самой границы и начало кризисной ситуации для системы в целом.

В динамическом представлении граница является процессом уравновешивающего взаимодействия дезорганизационных и организационных факторов. Устойчивое противостояние сил активностей с одной стороны и сопротивлений - с другой образует жесткую границу системы. Для самоорганизации это частный случай - закрытие системы в состоянии устойчивого равновесия с порождением закономерной для закрытых систем кризисной ситуации, связанной с внутрисистемным нарастанием энтропии.

Нормальное состояние системы - колебательная подвижность процессов дезорганизации и организации в определенных параметрах. Выходить за их пределы активности системы препятствуют организационно обусловленные ограничения реализации ее экспансивного потенциала.

Воздействие на систему дезорганизационных внешних факторов также контролируется указанными параметрами, дозирующими это воздействие в пределах необходимости и достаточности для конструирования и поддержания в рабочем состоянии защитных механизмов. Это - границы гомеостаза, обеспечиваемые параметрами внутреннего порядка. При спонтанных сбоях механизмов защиты (флуктуации) и/или преодолении их сопротивления агентами внешней среды происходит прорыв границ гомеостаза, что создает локальные (в слабых звеньях) или общие для системы (при внутреннем отрицательном резонансе) кризисные ситуации.

Устойчиво повторяющиеся нарушения параметров внутреннего порядка вызывает гомеостатический кризис, в процессе которого система либо погибает, либо "оздоравливается" за счет реорганизации структур и процессов гомеостазиса, их замены новыми, способными нейтрализовать или ассимилировать необычные для прежней гомеостатической системы возмущения. Такие трансформации гомеостаза, являющиеся реакциями адаптации, могут повторяться, пока не будет исчерпан адаптационный резерв системы.

Размах отклонений в функционировании системы, выходящий за пределы ее адаптационных возможностей, означает системную кризисную ситуацию. Нарастающие при этом неравновесие сопровождается разрушением связей между компонентами системы. Их функционирование становится рассогласованным. В апогее дезорганизации система либо распадается (кризис распада), либо ее элементы и сохранившиеся компоненты в стохастическом взаимодействии образуют новые параметры порядка типа диссипативных структур, т.е. рождается принципиально новое в качественном отношении образование.

Механизм возникновения и развития кризисных процессов связан не только с дисбалансом рассеивания и концентрации энергии. Энергетический фактор ответственен в основном за процессы ускорения или замедления линейного движения и создание "напора" в турбулентном взаимодействии этих процессов. В живых системах решающую роль в производстве кризисной ситуации играет информация как негэнтропийный фактор. Предел порядка в самоорганизующейся системе обусловлен двумя основными информационными девиациями:

1. невозможностью адекватного ответа на обычный для системы сигнал;
2. необычностью принимаемого системой сигнала.

В первом случае нарушены структуры и механизмы системы, ответственные за восприятие, переработку, запоминания и воспроизводство информации, ее продвижение по каналам связи. Эти нарушения могут возникать одновременно на всех этапах движения информации (депрессия системы) или на каком-либо из его участков (патология компонентов системы). Необычность сигнала может быть связана как с нарушением в системе функции памяти, так и с действительной новизной требований среды к объекту в их количественном (сила сигнала) или качественном (содержание сигнала) выражении. Такое состояние развивается, как правило, при ригидности отношений системы с окружающей средой, а также в результате избыточной консервативности управляющей подсистемы, что объективно связано с отставанием ее перестройки от общих в системе процессов самоорганизации.

Результатом любого из названных и других вариантов нарушения информационного процесса является состояние неопределенности, при котором саморегулирование и самоуправление в системе невозможны. Выходы из информационной кризисной ситуации возможны в трех основных направлениях :

1. система "закрывается" от необычно возмущающих ее сигналов и, соответственно, останавливается в развитии;
2. компоненты системы, утратившие информативные связи, "самоопределяются" в независимости от общесистемных целей;
3. система формирует новую подсистему управления.

Антропосоциальный аспект кризиса. Человека и общество принято считать надприродными образованиями. Основания для такого суждения имеются, но категоричное его утверждение - продукт человеческой самоуверенности. Все сущее есть порождение природы и развивается по ее законам. Это в полной мере относится и к явлению кризиса. Человек и общество - сложнейшие самоорганизующиеся системы. Они возникли в кризисные моменты самоорганизации материи и вся их жизнедеятельность - непрерывный кризисный процесс, развивающийся в соответствии с естеством кризиса, но с особенностями, обусловленными спецификой вида. Центральная мишень кризиса в отношении человека - индивида - его природное начало - здоровье и физическая жизнь. И то, и другое формируются в постоянном взаимодействии сил природы, человека и общества. Малейшее нарушение границ обмена веществом, энергией и информацией немедленно сказывается на процессах жизнедеятельности. Системный недостаток ресурсов за пределами физиологической нормы - кризис здоровья, сокращение длительности жизни, уменьшение человеческой популяции. Борьба за ресурсы - движитель внутривидовой конкуренции, порождающей кризисы развития как индивидов, так и обществ, из которых одни выходят более организованными, другие терпят катастрофу в физическом и социальном плане.

Сознание человека, призванное разумно регулировать его отношения и поведение, далеко не всегда справляется с этой задачей. Уступая бессознательному, животному началу психики, оно оказывается бессильным противостоять иррациональным импульсам - факторам человеческой деструктивности как основания кризисного социального разлада. Но и активность сознательной психики не является надежным антикризисным средством. Более того, произвольное вмешательство разума в естественные и социальные процессы самоорганизации нередко производит повреждающий эффект.

Деструктивное поведение индивида потенцируется инстинктом самосохранения и реализуется в процессе достижения преимущественного положения в отношениях с другими людьми и природой. Это необходимый процесс самоорганизации, которая не состоится без диссимиляции образований в окружающей среде в интересах последующей ассимиляции (усвоения) пластических, энергетических и информационных ресурсов. Кризисное преодоление средой производимых людьми деструкций упорядочивает отношения, но не надолго. Даже социальная плодотворность индивидов не спасает от кризисных ситуаций, поскольку требует инноваций в способе деятельности, а они - главный источник неравновесий .

Процесс формирования социальных гомеостатов и адаптаций развивается в кризисных столкновениях частных и общих интересов . Любое социальное образование, начиная с объединения в общем жизнеустройстве двух индивидов, одновременно и кризисно и антикризисно в реализации. Становясь членом группы, индивид неизбежно утрачивает часть личного в интересах общего дела. Он обязательно должен быть плодотворным в отношении объединения. В связи с этим процесс вхождения в группу переживается индивидом как кризис прежнего статуса (кризис схождения). Кризисом для индивида является и выход из группы, поскольку он отключается в этом случае от синергийного освоения источников ресурсов и вынужден актуализировать частный потенциал, что связано с ломкой стереотипа поведения (кризис расхождения). Поскольку эффективность борьбы за ресурсы в одиночку имеет свои пределы (кризис индивидуальных возможностей), человек вынужден вновь связывать себя объединением. Такого рода отношения формируются на всех уровнях иерархии социальных систем - от малых групп до межнациональных объединений. В этом заключается смысл социального гомеостата - побуждение (в т.ч. и принуждение) к внешней плодотворности. Чем плодотворнее для общества социальный индивид, тем продуктивнее выходит он из кризисов при различных перепадах в жизнеустройстве. Однако не всегда социальная плодотворность индивида зависит от его личных установок и усилий. Кризисное состояние социальной макросреды неизбежно актуализирует кризисную проблематику ее компонентов. Отсюда определяется еще одна, чрезвычайная сфера управления - организация среды.

2.4. Новые парадигмальные основания социального управления

Наука и практика управления долгое время формировались в рамках классической детерминистской парадигмы, базирующейся на представлении о Мире как уравновешенной системе систем. Линейное измерение природных и общественных процессов создавало иллюзию возможности целенаправленного проектирования будущего сложных "объектов управления" и получения необходимых "субъекту управления" результатов в соответствии с предусмотренными проектом параметрами. На этой основе складывалась и практика жесткого социального управления - "управления обществом".

Задача такого управления - сохранение установившегося (установленного) порядка и его восстановление при нарушениях - решалась просто. Для этого достаточно, например, порционировать энергию из расчета обеспечения движения до обозначенного предела или поставить на пути потенциально и реально энергичного самодвижения ограничители (простейшая модель - маятник часов). Порядок в такой системе на каком-то отрезке времени сохранится, но ее прогрессивное развитие затормаживается или даже исключается. Общество, в котором порядок навязывается подобным "механическим" образом, является закрытым со всеми свойственными этому состоянию последствиями.

Неклассический этап развития науки выдвинул новые парадигмальные основания управления. Новая система познавательных идеалов и норм обеспечила значительное расширение поля управляемых объектов, открывая пути к освоению сложных саморегулирующихся систем. Такие объекты характеризуются многоуровней организацией, наличием относительно автономных и вариабельных в движении подсистем, массовым стохастическим взаимодействием их элементов, существованием управляющего уровня и обратных связей, обеспечивающих целостность системы. Определяется, что сложная динамическая система способна обеспечивать постоянство своей внутренней среды при определенных (запоминаемых ею) изменениях окружающей среды. Главную роль в этом играет информация об отклонениях и способах их возвращения к норме. Отбор и накопление этой информации в памяти системы и ее движения по замкнутому контуру обратной связи образует механизм саморегулирования. Основанный на неклассических представлениях кибернетический подход в управлении техническими, биологическими и социальными системами вывел парадигму управления за рамки механистической, однако пределы "сохраняющей" управленческой стратегии и тактики не были преодолены.

"Линейность", "следование установленному порядку", "закрытость", "возвращение к норме", "постоянство", "сохранение" - все это из словарного запаса равновесной динамики. Постнеклассическая наука выводит на первый план понятийной аппарат синергетики: "незамкнутость", "неравновесность", "нелинейность", "становление" и т.д. Управленческая мысль в представлениях об обществе выходит из плена машинных, домостроительных, органицистских метафор. Сегодняшняя метафора общества - это бурный поток с неожиданными во времени и месте водоворотами, хаотичный, но в то же время детерминированный в каждом своем завихрении. Каменные глыбы сносятся этим потоком, но рыбы могут не только оставаться неподвижными в нем, но и плыть против течения. Можно найти и более удачную метафору, но суть сводится к одному: социальное управление - это не успокоение движения жизни, а организация жизнедеятельности в неравновесной среде.

Рождение новой парадигмы социального управления, так же, как возникновение всего нового, происходит болезненно, неровно, с прорывами и отступлениями. Столкновения положений различных парадигм сегодня - это не только противоречия научных школ, или внутришкольные дискуссии. Часто в труде одного автора или коллектива единомышленников можно найти одновременно с постисклассическими посылками прямо противоречащие им суждения и выводы традиционного толка. В этой связи следует согласиться с авторами учебного пособия "Основы современного социального управления", утверждающими, что "социальное управление как самосостоятельное научное направление и особая учебная дисциплина пока только складывается, не имеет единого статуса и стандарта, а логика и методология предмета еще не выстроены на уровне тех требований, которые предъявляются к этой отрасли знаний и учебной дисциплине современной практикой управления общественными делами" Новые парадигмальные основания управления усугубляют эту ситуацию, раскачивая каркас как будто бы уже складывающейся системы знаний в этой области и встраивая в него пока неокрепшие, но требуемые жизнью составляющие.

На первом плане этого процесса - проблема понятия социального управления. Традиционно социальное управление определяется в узком и широком его смысле. В узком значении оно представлено как средство реализации государственной социальной политики, которая предполагает в качестве основных объектов своего внимания социальное обеспечение (пенсионное обеспечение по старости, инвалидности и т.д.), системы здравоохранения, образования, науки, культуры. В широком смысле социальное управление определяется как "осознанное, систематическое, специально организованное воздействие на общество (выделено мною - В.Р.) по упорядочению и совершенствованию его социально-деятельностной структуры в процессе выработки и достижения цели". С этим определением корреспондирует представление социального управления как "управление всеми и любыми общественными процессами".

Разделение на узкое и широкое понимание социального управления едва ли целесообразно, поскольку первое является компонентом второго. Но проблема в другом. Цитированные определения четко соответствуют классическим позициям обществоведения. Обществу и всем происходящим в нем процессы отводится роль объектов управления. Целью управления выдвигается их упорядочение "в процессе выработки и достижения цели". При этом предполагается, что эта цель определяется неким субъектом, который знает, каким должно быть общество, и в состоянии воздействовать на него в процессе целедостижения. Таким образом, субъект социального управления оказывается поставленным над обществом и призван решать его судьбы. Результаты такого управления история, в том числе новейшая, знает.

Постнеклассическая парадигма определяет место субъекта управления в структуре общества. Непосредственно включенный в социальную жизнь, он живет этой жизнью, ее проблемами, организуется в процессе социальной самоорганизации и реализуется в деле организации среды, в которую он включен. Отсюда - полисубъектность социального управления, иерархически организованный и пронизывающий все общество управленческий процесс. Социальные изменения вносят коррективы в структурные и качественные характеристики субъектов и объектов управления, не противопоставляя при этом, а синергизируя субъект - объектные отношения.

В этом контексте процесс социального управления раскрывается в новом представлении. Объективно он берет начало не из одной, какой-то высшей точки социального пространства, а зарождается во множестве микроуровневых локусов социальной самоорганизации. Спонтанно возникающие в процессе преодоления кризисной ситуации или при прохождении индивидами точки бифуркации параметры порядка согласовывают частные и общие интересы в конкретной общности и приобретают значение устраивающих (организующих) или направляющих и регулирующих движение (управляющих) факторов. Так в сопряжении самоорганизации, организации и управления формируется самоуправляемый социальный локус. В процессе взаимодействия локальных социальных образований происходит отбор параметров порядка, согласующих отношения и поведение компонентов системы следующего организационного уровня и т.д.

Таким образом, социетальное пространство предстает своеобразным "текучим" полем взаимодействий, событий, социальных изменений, в котором непрерывно возникающие и изменяющиеся параметры порядка последовательно "стекаются" в ручейки, речки, и реки, прокладывающие русла, направляющие поток системообразующей информации. Факторами движения при этом выступают социальные аттракторы - идеальные ориентиры жизнеустройства индивидов и общностей (интересы, ценности), которые, согласуясь с социальным и природным идеальным, одновременно направляют процесс формирования параметров порядка на всех организационных уровнях социальной реальности.

В самом общем понимании, управление - сознательное воздействие на какие-либо объекты или процессы с целью изменения их состояния или динамики. В новом парадигмальном контексте цель управления определяется, исходя из потребностей и возможностей самоорганизующейся системы осуществлять собственное становление и развитие, необходимости содействия в раскрытии соответствующего ее потенциала и согласования интенсивности и направления динамики саморазвивающихся локальных процессов с изменениями в среде ее функционирования.

Высшая цель социального управления - обеспечение условий жизнеутверждающего становления человека как вида. На эту цель должны быть ориентированы все системы управления, независимо от их организационного уровня. Социальное управление решает четыре базисные задачи. Первая - обеспечение свободы (содействие раскрытию) человека - индивида, как главного условия самореализации его жизненного потенциала и креативной социальной деятельности. Вторая - обеспечение свободы движения информации и других обменных ресурсов по каналам (руслам) межкомпонентной социальной связи. Третья - содействие качественному отбору потребителями обменных ресурсов. Четвертая - согласованние темпа и ритма локальных социальных действий. Кредо становления современного социального управления: от принуждения к побуждению.

В центре предметной области социального управления - экстремальные процессы социальной жизни. Понятие экстремальности предполагает крайность, необычность происходящего. Основные характеристики экстремальности - внезапность события, его новизна, неопределенность состояния и развития. В синергетическом представлении экстремальность - необходимый фактор самоорганизации, перехода системы и/или процесса в новое качество либо направление развития. Экстремальность - это момент крайней неустойчивости, когда включение в процесс малой переменной побуждает систему к выбору - скатываться ли ей по линии меньшего сопротивления (свобода следования) или обрести новые качества, обеспечивающие устойчивость и способность использования встречного сопротивления как подъемную силу (свобода взлета). Социальное управление учитывает как первый, так и второй варианты выбора: поддержка (введение дополнительных переменных) процессов прорыва на новый, более высокий уровень жизнеустройства и использование их в качестве параметров порядка, за которыми будут следовать "наименьшие" (по А.А.Богданову).

Для социального управления важны не только реально происходящие экстремальные процессы. Вместе с ними подлежат исследованию экстремальности прошлого и экстремальность будущего как имманентное его свойство. Классической истории присуще хронологическое описание происходивших в социальной жизни процессов и стремление к переносу в настоящее форм и методов жизнеустройства, показавших себя в былое время с социально конструктивной стороны. Но стрела времени необратима. Ничего, кроме того, что само "перенеслось", встроилось в настоящее, из прошлого взять невозможно. Равно, как бесполезно и даже вредно ретушировать прошлое из конъюнктурных соображений. Ценность истории как науки - в ее социогенетическом аспекте. Геном - производное эволюционного процесса, результат отбора и закрепления новых признаков вида, укрепляющих его жизнеспособность. И социальная эволюция отбирает не то, что кому-то в ретроспективе представляется "хорошим". Наоборот, она отобрала из того, что, с классической точки зрения, субъективно отрицается или, в лучшем случае, воспринимается как неопределенное.

Ребенок не научится стоять без падений. Только опасность падения побуждает его ускорять перестановку ножек и обретать равновесие в движении, а затем и в статике. Прочнее фиксируется в памяти то, что сопряжено с эмоцией. По П.К. Анохину, заложившему основы современного взгляда на природу этого явления, эмоциям отводится роль пеленга, помогающего живому существу отличать полезное от вредного, переходить от опасного, неблагоприятного состояния в благоприятное, безопасное. Люди куда острее реагируют на неприятное и неожиданное, чем на приятное и возникающее постепенно. Но люди не просто "реагируют" на такие ситуации, они интерпретируют, отбирают те или иные факторы и действуют, вырабатывая на их основе формы и методы жизнеустройства. Наиболее остро пережитые выходы из экстремальности фиксируются в социальной памяти как параметры порядка, которые встраиваются в социальной геном.

В практике социального управления социальной геном имеет несколько взаимосвязанных значений. Во-первых, он обеспечивает сохранность жизненно важных составляющих социальной системы в кризисных ситуациях, предупреждая тем самым ее катастрофный выход из кризиса. Во-вторых, генетически устойчивые элементы системы составляют ее структурный потенциал, информация о котором позволяет предполагать возможные векторы ее трансформации. В-третьих, социальный геном проявляет локусы системы, на которые силовое (противоречащее ее природе) воздействие недопустимо. Методологические основания для исследований социального генома можно найти в работах Л.Н.Гумилева (контекст пассионарности в социогенезе), Н.Д.Кондратьева (социальная динамика в теории длинных волн), К.-Г. Юнга, Э.Фромма и В.Франкла (коллективное и социальное бессознательное). Современные теоретические разработки в синергетической интерпретации мы находим в исследованиях В.Д.Попова (социальный психоанализ) , В.В. Васильковой (архетипические образы в социальной реальности) , Н.В.Поддубного (феномен ядра самоорганизующейся системы) и др. В целом имеются все основания для формирования нового научного направления - социальной генетики, становление и развитие которой может быть связано с также зарождающейся экстремальной социологией.

Экстремальность социального настоящего - проблема непосредственно управленческая. Новая парадигма социального управления ориентирует на сложнейший путь построения отношений субъекта с самоорганизующейся социальной системой, жизнедеятельность которой "соткана" из экстремальных состояний и процессов. Концепция управления должна учитывать альтернативность социальной эволюции и особенности поведения в критической области значений параметров системы, налагающих существенные ограничения на внешние управляющие воздействия. Как было указано выше, не может быть таких внешних воздействий, которые могли бы "навязать" способ поведения, не предусмотренный потенциальной структурой системы. "Если внешние воздействия, - отмечают исследователи этой проблемы, - осуществляются в критической области значений параметров, то результат воздействий не является предопределенным в силу объективной неопределенности будущего, а важность полученного результата может оказаться непропорциональной приложенным усилиям: значительные усилия могут привести к незначительному результату, а незначительные по величине усилия могут дать существенный результат".

Здесь мы сталкиваемся с проблемой стратегии и тактики социального управления в его отношении к экстремальным состояниям и процессам. По сути речь идет об антикризисном управлении в широком его представлении. Идея антикризисности парадоксальна по своей сути. Если кризис - это разрядка экстремального состояния и момент самоорганизации, то антикризисное управление предполагает нейтрализацию этой разрядки, а, соответственно, и погашения процесса самоорганизации. В то же время экстремальное состояние социальной системы - это тяжелое испытание для людей, оказавшихся в критической зоне, и отдать их судьбы во власть случая едва ли кто (особенно применительно к себе) признает целесообразным даже во имя самого светлого будущего. Решая эту дилемму, очевидно следует выделить две основные задачи управления:

1. предупреждение экстремальной (кризисной) ситуации произвольного генезиса и при угрозе ее перехода в катастрофу (собственно антикризисное управление);
2. содействие системе, переживающей кризис, в ее выходе из экстремального состояния в оптимальном векторе, или хотя бы с меньшими социальными и человеческими потерями (экстремальное управление).

Исходные положения такого подхода:

• можно предупреждать экстремальности, связанные с социально-патологическим поведением людей, ошибками в деятельности или бездеятельностью;
• можно ослабить разрушительную силу кризиса, сознательно поддержав адаптационные возможности системы;
• можно помочь системе в сохранении и раскрытии генетического потенциала и на этой основе выйти из кризиса в вектор прогрессивного становления;
• можно стимулировать восстановительный процесс в период выхода системы из кризиса;
• можно, наконец, осуществить идею использования энергии кризиса в социально конструктивных целях.

Тактика социального управления строится в зависимости от фазности движения системы в процессе ее становления и развития, в котором проявляются различные соотношения самоорганизации, организации и управления.

2.5. Соотношения социальной самоорганизации, организации и управления

Прежде всего, рассмотрим соотносимые понятия. Самоорганизация и организация имеют в определениях общее начало - упорядочение. В современном представлении понятие "организация" раскрывается в двух его основных значениях. В первом значении организация определяется как внутренняя упорядоченность, согласованность взаимодействия частей, структура целого. Второе значение организации представляется в ее динамическом понимании - как совокупность согласующих процессов или действий. Состояние упорядоченности или движение к этому состоянию может быть результатом спонтанных, стохастических процессов, а может быть следствием целенаправленных сознательных действий человека. В первом случае мы имеем дело с самоорганизацией, во втором, по традиционному представлению, - с организацией.

Понятие "управление" имеет множество определений. Но все они в своей основе сводятся к тому, что движение или поведение одного объекта обуславливается воздействием на него другого, называемого в теории управления фактором, управляющим параметром, субъектом управления и т.д. Встречается расширительная трактовка управления как взаимодействия любых объектов - начиная с инертных, до биологических, включая организм человека, и технических систем . На этом основании применяется понятие стихийного управления2. Столь широкое толкование понятия "управление" привело к тому, что оно стало отождествляться и с самоорганизацией, и с саморегулированием, и даже с естественным взаимовлиянием материальных образований, в том числе, в условиях их хаотического движения. При таком подходе все отношения в природе можно отнести к управленческим, а управление считать единственным функциональным атрибутом материи. Очевидно, что здесь в понимании управления неизбежен методологический тупик.

Для выделения понятия "управления" из множества представлений о нем, по нашему мнению, необходимо раздельно рассмотреть процессы, происходящие объективно ("само"), т.е. без участия сознания человека, и те, которые производятся человеком в связи с решаемыми им задачами. С этих позиций можно признать, что управление есть продукт "второй природы" - человеческой, и согласиться с точкой зрения, обобщенной Г.В.Атаманчуком, что "управление … в буквальном смысле этого понятия начинается тогда, когда в каких-либо взаимосвязях, отношениях, явлениях, процессах, присутствуют сознательное начало, интересы, знания, цели и воля, энергия и действия человека" . Соответственно, в контексте задач нашего исследования, примем за основу понимание управления, как целенаправленного сознательного воздействия человека или созданных им структур (организаций) на какие-либо объекты, процессы, явления для реализации частных или общих интересов.

Рассмотрение вопроса отношений самоорганизации, организации и управления в социальных процессах, исходя из приведенных здесь определений, казалось бы, не представляет особой сложности. Как показано раньше, социальная самоорганизация противоречива в своих проявлениях относительно индивидов и их сообществ, поскольку имманентно включает в себя как организацию, так и дезорганизацию. Самоорганизация системы связана с выведением энтропии в окружающую среду, т.е. с ее разупорядочением. Получается, что за порядок и восходящее развитие одних систем "расплачиваются" другие утратой порядка и деградацией. Цена этого процесса для внешних, по отношению к самоорганизующейся системе, социальных индивидов может быть очень высокой, вплоть до социальной патологии, кризисов и катастроф. Кроме того, и самоорганизующейся системе свойственны внутренние деструкции и связанные с ними функциональные отклонения. Субъект, заинтересованный в общем порядке в зоне своих интересов, в этой ситуации выравнивает отклонения. Таким образом, организация и управление фактически оказываются направленными против самоорганизации, поскольку введение рамок поведения и деятельности закрывает систему, что можно интерпретировать как сдерживание или прекращение самоорганизации. Такое представление об отношениях самоорганизации, организации и управления является продуктом классической управленческой парадигмы.

В контексте постнеклассической науки, рассматривающей человека и социальные системы с позиций их открытости и динамической организованности, самоорганизация, организация и управление соотносятся значительно сложнее, чем представлено выше. Эта сложность обусловлена, прежде всего, участием человека во всех социальных процессах. Самоорганизация в социуме не свободна от субъективного фактора, включающего в ней процессы и организации, и управления. С другой стороны, организационные и управленческие отношения сами являются производными самоорганизации и находятся в формальных организациях под влиянием самоорганизующихся неформальных отношений . Кроме того, организация включена в процесс управления как функция управленческого цикла. Очевидно, что при таком взаимопроникновении спонтанных и произвольных социальных процессов их соотношение не может рассматриваться только с позиций их однозначности при всех состояниях социальных систем.

Для исследования характера и динамики соотношения самоорганизации, организации и управления автор провел сравнительный анализ их проявления в процессах различных фаз жизни социальных систем, используя два типа моделей, представленных ранее на схемах 1 "А" и 1 "Б". Напомним, что тип А - это "модель организма", которая демонстрирует последовательно сменяющиеся процессные фазы жизни любого социального образования, имеющего пределы своего становления и бытия в масштабах реального времени. Назовем ее здесь "финальной" моделью социальной системы. Тип Б - "модель социального становления", открытая для движения в будущее.
Спонтанное зарождение как первого, так и второго типа процессов происходит одинаково - в хаосе разнонаправленных движений социальных индивидов, самодетерминированных частным интересом. Имеющиеся в этом хаосе "островки порядка" обусловлены долгоживущими и дальнодействующими социальными факторами (архетипы, верования, традиции и т.д.). Кооперация начинается в момент критического напряжения ("системного неравновесия"), созданного возрастающей неопределенностью в удовлетворяющем жизнеустройстве. Вектор согласованного (когерентного) движения формируется в точках бифуркации в результате возникновения аттрактора - неустойчивых мод, вовлекающих разрозненные элементы в общий поток. Организация и управление в этом процессе включены в самоорганизацию в качестве частных случаев, проявляющихся в момент производимого индивидом выбора.

В становлении системы процесс формирования ее базисной качественной характеристики, определяющий ее специфичность, граничность по отношению к другим системам, происходит в рассматриваемых моделях также схожим образом. В этом процессе образуются коммуникативные русла движения компонентов и устойчиво действующие параметры порядка, являющиеся организационным началом системы и основой формирующейся подсистемы управления. По мере продвижения процесса становления к фазе зрелости системы происходит возрастание значения организации и управления. Зрелость системы наступает по окончании формирования ее структуры (организации), которая включает в себя управляющую подсистему. Ее основу составляет второй контур обратной связи, состоящий из органа памяти, где фиксируется и аккумулируется полезная для системы информация, органа принятия решения, а также проводящих путей - каналов движения.

Далее направления социальных процессов в исследуемых моделях начинают расходиться. В первой модели их конфигурация приобретает закрывающийся характер, во второй - продолжается движение в восходящем направлении. Каковы же механизмы, ответственные за эти различия?

Сформировавшаяся система (модель первого типа) характеризуется граничностью по отношению к другим системам, жесткой детерминированностью межкомпонентных связей, определенностью отношений линейного развития процессов и их обратимостью. Сложившаяся организация поддерживается формируемой ею системой управления, предметом которой становятся отклонения от фиксированных в структуре параметров порядка и возникающие дисфункции, которые определяются как патология и угроза целостности. С позиций классического подхода в теории социального управления, эта фаза жизни системы признается оптимальной и задачей управления устанавливается сохранение организации.

Такая постановка задачи выводит организацию и управление в ранг доминирующих в системе процессов, противопоставляя их самоорганизации, поскольку именно она является продуцентом отклонений от рамок сохраняемого порядка. Реальная социальная практика опровергает такое соотношение, поскольку процесс самоорганизации ни сдержать, ни тем более остановить невозможно. В ситуации закрытости системы самоорганизация проявляется внутренней максимизацией энтропии. Возникающие при этом флуктуации "расшатывают" консервативные составляющие организации и управления, препятствующие трансформации системы. Если консервативность организации устойчиво поддерживается системой управления, процессы самоорганизации проявляют себя ее дезорганизацией. Теряющая управление социальная система переходит в фазу функционирования в режиме деградации. Если же и в этой фазе продолжаются попытки субъекта управления сохранить изживающие себя параметры порядка, система переживает предкризисную ситуацию. Восстановлением прежнего порядка эта ситуация разрешиться не может в связи с уже полной несостоятельностью прежних гомеостатов и вхождением системы в состояние существенного неравновесия. Сильная флуктуация завершается кризисом.

Во второй модели соотношение самоорганизации, организации и управления иное. Целью управления определяется поддержание не состоявшегося статического порядка, а самоорганизации, проявляющейся длящимся процессом социального становления, т.е. динамической организованностью. Напомним, что согласно антропному принципу, главным ресурсом восходящего продвижения социальной системы нами признается свободно развивающийся в духовно-познавательном и деятельном отношении человек. Если в первой модели свобода человека связана жесткими рамками структуры, то во втором варианте управление направлено на расширение жизнеутверждающей свободы человека за счет упреждающей реструктуризации, отказа от избыточно стабилизирующих или создающих информационный шум параметров порядка, а также преодоление девиаций индивидов и их групп (ассоциаций), препятствующих свободной самоорганизации социально плодотворных личностей.

Таким образом, обе модели демонстрируют значение социальной самоорганизации как основы процесса возникновения и становления динамичных социальных систем. Организация проявляет себя как частный случай самоорганизации, момент фиксирования параметров порядка на промежуточных этапах становления, означающих достижение системой новых качественных свойств. Управление выступает как инструмент поддержания динамической организованности. Если управление произвольно, т.е. по воле субъекта направляется на закрепление организации на одном из достигнутых уровней становления социальной системы, самоорганизация преодолевает консерватизм организации путем дезорганизации, и система или ее компоненты вновь (нередко через кризис и катастрофу) включаются в процесс длящегося становления социума.

Представленная здесь модель социального становления относится к становлению человечества и человеческих сообществ в масштабе космического и исторического времени. На микроуровне процессы жизнеустройства больше соответствуют характеристикам финальной модели социальных систем. Однако финальность этих систем обусловлена жесткостью их организации не только произвольного генезиса, но и зависимостью их ресурсного потенциала либо от генетической программы, либо от социального статуса, способа деятельности и т.д. Цель социального управления этими сравнительно коротко живущими системами все та же - обеспечение свободы их эффективного становления и развития и в то же время - максимально возможного инновационного вклада в социальный ресурс становящейся макросистемы.

Выводы

Значение и соотношение самоорганизации, организации и управления в социальных процессах определяются в исследовании фаз жизненного цикла социальной системы, которые различаются по форме и степени участи указанных явлений и действий в упорядочении совместной жизнедеятельности людей.

В качестве объекта исследования на социальном микроуровне использована модель системы финального типа, т.е. имеющей начало и конечный исход в масштабе реального времени (жизнь индивида, семьи, группы, организации, института). В этой модели условно выделены три основные фазы жизненного цикла: становление, развитие и кризисная фаза.

Становление рассматривается как процесс возникновения и формирования базисных качественных характеристик социальных систем, определяющих их специфичность. Возникновение - креативный процесс, появление новых качеств и их взаимосвязей - процесс самоорганизации. Закрепление этих качеств обеспечивается их аттракторным отбором и фиксацией в образующихся структурах. Это - процесс формирования, в котором, наряду с продолжающейся самоорганизацией, включенно в нее происходит процесс развития - совершенствование состоявшихся и инволюция незакрепившихся (переменных) качеств. Общий для системы процесс развития как фаза ее жизненного цикла - это реализация потенциала, сформировавшегося в фазе становления (прогрессивное развитие), и инволюция системы при исчерпанности или нераскрытости ее потенциала (регрессивное развитие). В этой фазе, при продолжающихся локально процессах самоорганизации, начинает преобладать процесс организации - сознательного формирования структур, обеспечивающих сохранение системы, в том числе подсистемы управления - в целях активизации социальных индивидов и выравнивания отклонений в их поведении и деятельности социально-патологического значения, направления функционирования и развития в русло общих интересов. Предельная утрата функциональной способности системы переводит ее в фазу кризиса, в которой вновь начинают преобладать процессы самоорганизации, проявляющиеся тотальной дезорганизацией непродуктивных структур, распадом системы или переводом ее в принципиально новое состояние, подчиненное иным параметрам порядка. При этом завершившая свой жизненный путь система не исчезает бесследно. Ее след - отпечатки в социальной памяти, несущие последующим поколениям культурную информацию, функция которой проявляется в выборе вектора выхода из точек бифуркации.

Поточно сменяемая совокупность коротко (в относительном понимании) живущих социальных систем образует макроуровень социальной реальности ( цивилизации, исторически сложившегося сообщества, социальные страты, общественные движения, крупные ассоциации экономического значения, культура, государственные образования и т.д.). На этом уровне финальный тип конфигурации жизненного цикла сохраняется, но его общая длительность и протяженность фаз может варьировать в зависимости от типа обновления компонентного состава. Воспроизводящее, т.е. повторяющееся в качестве обновление замыкает, и, соответственно, сокращает жизненный цикл. Креативное обновление, напротив, раскрывает "растягивает" его, а в оптимальном варианте образует конфигурацию длящегося становления.

Основным фактором самоорганизующегося движения, обеспечивающего длящийся характер социального становления представляется способ деятельности людей, креативно обновляющийся в процессе смены поколений или компонентного состава систем. Прогрессивную направленность этого движения обеспечивает эволюция научного знания, духовно-нравственная ориентация его практического применения, возвышающиеся потребности человека, свободное движение информации о возможностях реализации частных и социальных интересов. Экономическая составляющая способа деятельности предстает в процессе длящегося социального становления как его продукт, обеспечивающее средство, а не фундаментальная самоцель. Бесконечность самоорганизации природного мира, его открытость для столь же бесконечного познания, соответственно, обуславливают безграничность эволюции разума и в его континууме - становления человека в становящемся обществе. Свойственная самоорганизации непредсказуемость конкретных результатов этого процесса в будущем определяет стратегической целью жизнедеятельности не сомнительные в реальном претворении проекты социального устройства и жесткое обеспечение движения к ним, а свободу процесса становления. Человек и общество будут становится не тем, чем они "должны быть" согласно мудрому проектированию, а тем, чем они могут становится, в результате продвижения способа деятельности.

Континуум длящегося социального становления проявляет себя дискретной, нелинейной конфигурацией. Это связано с отклонениями в восходящем движении в результате как инновационных "всплесков" (ускорение), так и социально-патологических девиаций (торможение). Проблематика аномалий становления ожидает ее фундаментальных исследований. В рамках задач настоящей работы установлено, что всевозможные отклонения в "нормальном" движении, включая кризисы, имманентно присущи самоорганизации и являются основанием в генезисе организации и управления, которые органически включены в процесс самоорганизации. Фиксирование в структурах вновь возникающих параметров порядка и "состоявшихся" качеств, реструктурирование при необходимости освобождения компонентов от устаревших структур, сдерживающих инновационную активность - базисные задачи организации как сознательной формы общественного упорядочения. Средством реализации этих и других задач организационной поддержки самоорганизующегося процесса социального становления выступает управление. В этом контексте теория и практика социального управления преодолевают рамки классического рационалистического представления о нем как "управлении обществом", основанном на силовом предупреждении и устранении отклонений и кризисов в социальных процессах с ориентацией на интересы субъекта управления. Высшей целью социального управления с позиции формирующейся новой парадигмы обществознания является обеспечение условий жизнеутверждающего становления человека как вида и общества - как среды его жизнеустройства. Сущностное содержание процесса становления такого подхода к социальному управлению в продвижении от принуждения к побуждению, к аттракции индивидов и их ассоциаций в русла, формирующие общее движение в восходящем векторе социального становления.