|
|||||||||||||||||||||||||
Таблица 1 – Основные элементы человеческого потенциала России в сравнении с другими государствами
Международное экспертное сообщество оценивает «качество жизни» в России ниже, чем в Ливийской Арабской Джамахирии, Белоруссии, Кубе… По показателю «продолжительность жизни» российские женщины находятся на 91-ом месте в мире, мужчины – на 136. Как говорится, экономический рост есть, а счастья нет. При росте валового внутреннего продукта (ВВП) в России имеет место деградация производственного потенциала: сокращается доля технологий, отвечающих требованиям 4 и 5 уклада и увеличивается доля технологий 2 и 3 уклада; доля ведущей обрабатывающей отрасли в промышленном производстве – машиностроения – сократилась за последние 15 лет с 30% до 14%; в катастрофическом состоянии находятся станкостроение, приборостроение, гражданское авиастроение, судостроение и т.д. Драматическая ситуация в отечественном автомобилестроении: в легком автомобилестроении – более половины продаваемых на отечественном рынке автомобилей – «иномарки», в грузовом автомобилестроении - доля рынка, контролируемого отечественными производителями, сократилась до одной трети. Разрушена национальная инновационная система, доля высокотехнологической продукции в экспорте продукции – менее 0,5 %, доля предприятий, производящих инновационную продукцию, колеблется от 1,5 до 8% (в зависимости от отрасли); доля НТП в приросте ВВП не превышает 10%; среди 140 тысяч, зарегистрированных в 2006 году в мире патентов на изобретения, всего 450 шт. из России… В связи с этим возникает вопрос – есть ли у страны, наделенной четвертью мировых запасов минеральных ресурсов, будущее, если она не может эффективно распорядиться своими ресурсами ни минеральными, ни интеллектуальными? Классический подход и использование экстраполяционного метода прогнозирования будущего дают отрицательный ответ – «страна без будущего», «страна, отставшая навсегда», «страна без креативного потенциала»… Неклассический подход, например, подход, основанный на положениях экономической синергетики, учитывающий в развитии внеэкономические факторы, не отрицая возможности катастрофического развития, допускает варианты «прорывных» магистралей развития. Но для этого нужно освободиться от целого ряда фетишей, в плену которых находится правящая элита страны. Фетиш первый – всемогущество рынка. Фетиш навязан обществу ультралиберальными «младодемократами» в конце 80-ых годов, проверен на практике в 90-ые годы. Анализ дает парадоксальный ответ: в условиях России рыночная система по показателям эффективности не продемонстрировала преимущества в сравнении с плановой экономикой. Чистота эксперимента высокая: одна и та же страна, одни и те же люди, одни и те же ресурсы, но эффективность функционирования всех отраслей без исключения (в том числе нефтедобывающего и газодобывающего комплексов) и эффективность общественного производства в целом в условиях рынка оказались ниже, чем при плановой экономике. Теорема для теоретиков-экономистов такого же уровня, что и теорема Фермы. Хотя… Рынок как историческая категория не всегда и не для всех был фетишем. Еще в VII веке до н.э. древнегреческий мыслитель Анахарис писал, что «рынок – это место, нарочно назначенное, чтоб обманывать и обкрадывать друг друга». Средневековый рынок был не намного совершеннее рабовладельческого . Мыслители средневековья ставили под сомнение справедливость цен на рынках (Ф.Аквинский). Раннекапиталистический рынок привел к обострению отношений контрагентов рынка – буржуазию и пролетариат – до уровня классового противостояния и даже революций, которые прокатились по многим странам Европы в XIX и XX веках. Марксисты первыми обратили внимание на то, что рынок – это историческая категория, которая возникла в определенных условиях и которая отойдет в мир иной при соответствующих условиях, т.е. первыми поставили вопрос о пределах и об исторической обреченности рынка. Капиталистический рынок XX века дал сильнейший сбой в период Великой депрессии в США (1929-1933) и привел к мировому экономическому кризису, который обошел стороной только страну с плановой экономикой – СССР и поставил вопрос о пределах могущества рынка. В начале XX века появились первые фрагменты гипотезы эффективного рынка (Л.Башелье, Кутнер, А.Коулс и др.) Введенный в экономический обиход В.Парето (1906 г.) термин «эффективность» в авторской интерпретации предполагал реализацию принципа согласованного оптимума как высшего проявления принципа справедливости. Однако рыночный «обмен» без каких-либо потерь для контрагентов рынка, как отмечает нобелевский лауреат Амартия Сен, «напоминает дух Цезаря и от него веет Преисподней. …Состояние общества может быть оптимальным по Парето, но при этом одни могут находится в крайней нищете, а другие купаться в роскоши, поскольку нищета нищих не может быть смягчена без снижения уровня роскоши богатых» . Справедливость по Парето на рынке легко трансформируется в социальную несправедливость на бытовом и классовом уровнях в реальной жизни. Самоорганизация как явление входила в смитовскую модель рынка в форме «невидимой руки» и естественного хаоса еще в конце XVIII века. В 1953 году М. Кендалл предложил модель, в которой деловая активность на фондовых рынках представлялась как «случайные блуждания», т.е. некоторая статистическая субстанция виртуального типа. Именно в стохастичности, случайных блужданиях экономисты середины XX века увидели условие эффективности рынка. Отсюда следовала непредсказуемость рынка и требование невмешательства государства в рыночный механизм. К семидесятым годам XX века становилось все более очевидным, что статистические зависимости на рынках не подчиняются законам нормального распределения Гаусса и не поддаются моделированию традиционными методами. В 1991 году Веге была предложена гипотеза когерентного рынка ( coherent market hypothesis ). Теория когерентных процессов в квантовой физике используется для описания внешне разнородных явлений, объединенных общей чертой – упорядоченностью и взаимосогласованностью поведения большого числа элементов системы в процессах самоорганизации. Существенной особенностью когерентных процессов (состояний), независимо от причин их возникновения, является несводимость согласованного поведения элементов (частей) системы к их индивидуальным свойствам (действие принципа эмерджентности). Когерентность есть проявление системных свойств объекта, своеобразное выражение антиномии части и целого. Целое «не больше», «не меньше» и «не равно» сумме своих частей, оно просто иное. Это обуславливает то, что для описания рынка требуется метод, адекватный его сложности и нелинейности, неравновесности, необратимости, способности претерпевать все эволюции и метаморфозы, которые свойственны синергетическим системам. После 1990 года, когда для описания сложных самоподобных процессов стали использовать теорию фракталов Б.Мандельброта, обратили внимание на то, что в системах типа «рынок» наблюдаются такие явления, как «наследственность», «длинная память», «мутации», «фрактальность», «мультифрактальность», «дробная размерность», причем как на фазовом, так и на структурном уровнях. Возникла гипотеза фрактального рынка (Б.Мандельброт, А.Херст). Гипотеза фрактального рынка развеяла миф о статистической устойчивости рынка и статистическом характере случайных блужданий, как это представлялось в теории эффективного рынка. Рынки, повидимому, могут описываться в категориях детерминированного хаоса, теории самоорганизации по И. Пригожину, теории синергетики Г. Хакена, но не по принципам статистического упорядочения. В связи с этим возникают условия для формулирования гипотезы синергетического рынка . Совокупность положений гипотезы синергетического рынка может быть сведена в следующую сводку.
Нелинейная синергетическая парадигма делает, как отмечает профессор Э. Петерс , «понимание рынков и экономики в целом более полным и реалистичным. Оно одновременно великолепно и страшно. Оно позволяет глубже проникать в природу рынков…» Синергетическая парадигма рынка учитывает многовариантность, альтернативность развития рыночных систем, неизбежность прохождения ими множества точек бифуркаций, образующих поле равновероятных состояний. Рынок бывает могущественным и слабым, защищенным и уязвимым, развивающимся и деградирующим, нарождающимся и умирающим. В рыночных системах возможны фазовые и структурные трансформации. Устойчивость и неустойчивость фаз, мезофаз, структур может быть описаны по формализации Д.Гиббса, А.Ляпунова, Л.Ландау, Т.Уитни, Р.Тома, А.Эйнштейна и др. Рынок – это исторически возникший институт. Как и всякий институт он имеет пределы применимости, скоростей и степеней развития. Институт синергетического рынка – это предложения по поводу создания (попытки создания) универсальной теории рынка, примеряющей разные подходы и в то же время открывающей новые возможности. В частности, открывается возможность исследовать не только эволюционные магистрали развития, но и нелинейные синергетические эффекты, способные созидать и разрушать, ускорять и замедлять развитие. Россия нуждается в ускоренном развитие. Ускоренное развитие возможно на базе формирования положительных синергетических эффектов по модели режимов с обострением Курдюмова – Самарского – Малинецкого; по схеме формирования бифуркационных состояний; по схеме когерентности и резонанса; по схеме автокатализа и автоколебаний; по схеме цепных реакций и самоиндукции и т.д. Во всех этих механизмах рынок может играть как положительную, так и отрицательную роль. Время выявило пределы рынка.
Список зон недоступности, разрывов и отрицательных эффектов рынка как института развития может быть продолжен. В последние годы появился феномен «отказов рыночных механизмов» ( market failure ), который признается экономистами всех направлений. Появились и развиваются факторы дестабилизации рынков. К числу сильнейших факторов неустойчивости рынка относятся трансакции и трансакционные издержки, призванные по сущности «смазывать» рыночный механизм. Рынок в прямом смысле атакован трансакционными издержками. По данным Нобелевского лауреата в области экономики Д. Норта объем трансакционных издержек в рыночной системе США достигает 40% ВВП, т.е. приближается к 5 трл. долларов США. В крупнейших корпорациях и фондовых институтах трансакционные издержки достигают 50% объема продаж. Таким образом наиболее «совершенная» рыночная система США надувает «трансакционный пузырь» до критических размеров. Если этот «пузырь» лопнет, последствия для мировой экономики трудно предсказать. Может возникнуть логический вопрос – не изжила ли себя рыночная система, как изжили себя в свое время рабовладение, феодолизм, крепостничество и другие артифакты истории? Не подготовил ли рынок своего могильщика в лице трансакций и трансакционных издержек? Не стоим ли мы на пороге крушения рыночной системы? Трансакции и трансакицонные издержки являются ключевым понятием институциональной и неоинституциональной теорий экономики, доминирующих направлений среди других научных школ «развитых» стран. И не потому что это модно, а потому что это актуально. История экономики показывает, что выживают в историческом масштабе времени те институты, которые более эффективны. С ростом трансакционных издержек в рыночных системах они (рыночные системы) становятся исторически обреченными институтами. Эта страшная мысль напугала Д.Норта : «Я отошел от идеи рассмотрения институтов с точки зрения их эффективности. Руководители государств создавали систему прав собственности в своих интересах,а трансакционные издержки вели к доминированию обычно неэффективных прав собственности… В эволюционной модели эффективность не обязательно имеет тот положительный смысл, который придают экономисты этому термину, а часто обозначает доминирование одной группы за счет другой…». Трансакционные издержки в экономических процессах выполняют роль «смазки», устраняющей трение в «рыночном механизме». Чем «смазки» больше, тем меньше риск, что рыночный механизм «застопорится». Но когда «смазка» достигает 30, 40 и даже 50% от стоимости самого механизма, то возникает резонный вопрос – не слишком ли сложен механизм и не слишком ли велика плата за сложность, не пора ли заменить его другим, не требующим такого количества «смазки»? Когда Рональд Коуз в 1937 году в «Природе фирмы» высказал мысль, что рынок как институт не может существовать без трансакций, а трансакции сопровождаются издержками (трансакционными издержками) американские экономисты не могли это долго усвоить. И только через двадцать лет убедились в том, что это так. Рынок стоит дорого. В XXI веке он стал очень дорогим. Как следствие растут сферы нерыночной экономики (культурная, образовательная, правоохранительная, природоохранная и т.д.). По Д. Норту разница между общими издержками и производственными (трансформационными) издержками есть трансационные издержки. К трансакционным издержкам дополнительно следует отнести всю теневую экономику и издержки оппортунистического поведения. Если мы правильно прогнозируем будущее как движение к постиндустриальному обществу, когда производственные издержки в традиционном исчислении устремлены к минимуму, а общие расходы к максимуму, то получается, что трансакционные издержки в экономических системах будущего будут нарастать и приведут в конечном счете к ситуации, когда эффективность рыночной системы, воспринимаемая как коэффициент полезного действия системы, как отношение полезного эффекта к затратам на его реализацию, будет снижаться и будет устремлена к нулю. Способна ли система, имеющая рыночный к.п.д., устремленный к нулю, выжить в конкурентной (альтернативной) среде, где разум (интеллект) человечества будет способен создать долгоживущие системы с возрастающим к.п.д.? Если исходная предпосылка, постулирующая, что в мире, статистически выживают системы с более высоким к.п.д., верна, то будущее рынка как исторической категории пессиместично. Уместен вопрос – нет ли каких-либо признаков, подтверждающих наш неоптимистический прогноз для ключевого института современной экономики? 2002 год, апрель. Фондовый рынок США оценивается в 1,5 трл.долларов США. 2002 год, декабрь. Фондовый рынок США оценивается менее, чем в 1 трл.долларов США. За полгода главный рынок США «сжался» на 60%. На рынке остались одни и те же игроки, а их «капитализация» (рыночная стоимость) сжалась на 60%. О чем информирует флуктуация, составляющая 60% номинала? Если возможно коллапсирование в 60%, почему не возможно коллапсирование в 100%? Ведь «схлопнулись» же транснациональные корпорации мирового уровня – «ЭНРОН», «Уорлдком», «Ю.С.аэролайнс» и другие монстры… Угрозой мировым рынкам являются возрастающие масштабы государственного долга лидеров мирового рынка. Государственный долг США превышает его ВВП более чем в 3 раза и имеет тенденцию к росту… Некоторые нерыночные «игрушки» обходятся ведущим рыночным игрокам в 100 и более миллиардов долларов (столько стоит ежегодно США война в Иране), что радикально искажает информационную стоимость «рынка» В Бреттон-Вуддсе в 1944 году был ликвидирован рынок, державшийся на золотом паритете. И ничего. Пережили. В настоящее время демонтируется мировой рынок, построенный на долларовом эквиваленте. Уже есть евро, юани, рубли, наконец. Не долларом единым жив рынок… Перечень факторов – признаков можно продолжать. История экономики предоставляет много доказательств того, что вечных экономических категорий не бывает. Каждая экономическая ветвь развития, достигала апогея, рождала своего могильщика и …умирала. Неужели рынок историческое исключения? Или он не породил своего могильщика – трансакционные издержки? Трансакционные издержки чем-то напоминают мусор на улицах Неаполя января 2008 года. Их можно упрятать, но исключить из жизни невозможно. Можно бросить на уборку мусора армию и полицию и разово решить проблему. Но ведь мусор – проблема не только Неаполя. Это молох, пожирающий «прелести» больших мегаполисов во всем мире. Трансакционные издержки проникают в «первоначала», в «ткань» рыночного механизма. Рыночный механизм не может без них обойтись. Причем, чем он становится институционально сложнее, тем трансакционные издержки растут «странным» образом. В начале их не замечали, затем «заметили», но не ожидали от них такой прыти – они стали расти экспоненциально. Теперь становится страшно от всепожирающего аппетита этого молоха. Такова синергетика механизма, который многим и сегодня кажется всемогущим. Но уже не всем. Рынок по версии большинства экономистов основан на конкуренции. Это второй фетиш, требующий анализа. По версии классиков, рынку имманентно присуща конкуренция, и именно конкуренция обеспечивает эффективность рыночной экономике. Одним словом, конкуренция это священная корова рыночной системы. Однако обратимся к мнению крупнейшего экономиста нашего времени, нобелевского лауреата по экономике, одного из разработчиков Пост-Вашингтонского консенсуса, основоположника теории ассиметричного рынка и информационной экономики, бывшего вице-президента МВФ Д. Стиглица 9 : «…Концепция МВФ основывалась на признании того, что рыночный механизм часто не срабатывает… и что он не может сам по себе обеспечить финансовые фонды, необходимые для восстановления экономики… Экономическая стабильность требует коллективных действий на глобальном уровне…» Обратите внимание: не совершенной конкуренции, а коллективных (добавим – согласованных – действий), т.е. синергетки по Г. Хакену. Конкуренция и синергетика по смысловому содержанию антиподы (конкуренция – это борьба, синергетика – сотрудничество). И в то же время это две стороны одной медали («единство и борьба противоположностей»). О конкуренции со времен А. Смита в экономической литературе написано может быть больше, чем о какой-либо другой экономической категории. О сотрудничестве, кооперации, взаимодействии, когерентности… почти ничего. Но вот пришло время и рыночные фундаментолисты заговорили о сотрудничестве. Наиболее мощно и дерзко о пределах рынка заявил Дж. Сорос в книге «Кризис мирового капитализма». Учитывая выдающиеся результаты, которых добился Дж. Сорос в манипулировании рынками, будет позволительно привести некоторые его высказывания на этот счет 10 . «…Существует широко распростаненное убеждение, - пишет Дж. Сорос, - что рынки являются саморегулирующимися, а мировая экономика может процветать без вмешательства мирового сообщества. …Попытки защитить общественный интерес путем принятия коллективных решений нарушает рыночный механизм. В XIX веке эта идея называлась «свободным предпринимательством»… Я утверждаю, система мирового капитализма является искаженной формой открытого общества… Капитализм, опирающийся исключительно на рыночные силы, представляет опасность открытому обществу… Рыночный фундаментализм представляет сегодня большую опасность для открытого общества, чем тоталитарная идеология… …Одним из крупнейших недостатков системы мирового капитализма является тот факт, что она позволила рыночному механизму и мотиву получения прибыли проникнуть во все сферы деятельности, даже туда, где ему нет по существу места… Превращение корысти и эгоизма в моральный принцип коррумпировало политику… Рыночный фундаментализм постоянно пытается увеличить свое влияние на эти сферы в форме идеологического империализма… В соответствии с рыночным фундаментализмом… деятельность должна регулироваться… самым навязчивым способом – невидимой рукой конкуренции, ведущей к увеличению прибыли. …Истина при этом заключается в том, что сам рыночный фундаментализм – наивен и нелогичен. Рыночные силы, если им предоставить полную власть, вызывают хаос и в конечном итоге могут привести к падению мировой системы капитализма.» Преуспевающий финансовый магнат Дж. Сорос предупреждает… «рыночные силы… могут привести к падению мировой системы капитализма»(!) Что называется – приехали! Рыночный механизм, построенный только на конкуренции, - обречен. Нужна синергетика. Синергетику Дж. Стиглиц, Дж. Сорос и другие сильные мира сего видят в глобализации, т.е. в системе согласованного, когерентного действия всех мировых рынков, всех национальных рынков. Это в идее. А в практике 300 крупнейших транснациональных корпораций контролируют более половины товарооборота мировых рынков. Флуктуация, неизбежно приводящая к бифуркации, катастрофе и разрушительной синергии. Патриарх французской экономической школы нобелевский лауреат М. Алле 11 так оценивает роль конкуренции в экономике: «Конкурентная экономика – не образ реальности; она является лишь системой отсчета, помогающей нам понять, в какой мере общество, где мы живем, не использует свои возможностей». Рынок и конкуренция не исчерпывают ряд категорий экономической теории, требующих переосмысления с позиций синергетики. К этому ряду можно отнести гипотезу равновесия спроса и предложения через равновесную цену купли-продажи. На этот счет существует множество публикаций, подрывающих «закон спроса и предложения» (М. Алле, Дж. Сорос, Д. Стиглиц, С.Ю. Глазьев, В.К. Нусратуллин 12 и др.). Точно так же меняется представление о прибыли как о функционале рыночной экономики (Рио-де-Жанейро, 1992). Более того, в серьезной экономической литературе считается вульгарным указывать на прибыль как на главную движущую силу рыночной системы. Доминирующая на Западе институциональная (неоинституциональная) школа к главной движущей силе экономического развития относит институты (прежде всего институты развития), а так же креативность, инновации, смену предпочтений, знания, но никак не прибыль. Что касается России, то переход на новую экономическую парадигму – вопрос не моды и престижа, а условие выживания в новых условиях перехода к постиндустриальному обществу. Отставание России от стран ОЭСР в экономическом развитии настолько велико, что уже нужны не дискуссии, а действия, основанные на самой смелой институционально - синергетической парадигме. Институционально - синергетическая парадигма признает институты (прежде всего институты развития) – главной движущей силой. Синергетика – это наука о развитии. Отсюда институционально – синергетический метод анализа, организационного проектирования и прогнозирования будущего. Предшествующий анализ течений в экономической теории выполнен с использованием институционально – синергетического метода. В конечном счете, он привел к выводу о необходимости включения в экономику новых институтов развития. Более пяти лет назад руководством страны была поставлена задача перевода экономики страны с инерционной на инновационную стратегию развития. Цель ясна, понятна и не опровергаема. Но где результат? Его нет. Но где результат? Его нет. За пять лет доля инновационных предприятий и доля инновационного продукта в ВВП страны не увеличились в значимых размерах. Достичь уровня Португалии (наименее развитой страны Запада) не удается. Более того, по интегральному показателю эффективности национальной экономики Россия имеет негативную тенденцию. Чтобы переломить эту негативную тенденцию нужно приступить к созданию эффективных институтов развития. В бюджете на 2008 год на эти цели выделено более 640 млрд. рублей. Какие институты развития в первую очередь нужно создать? Важнейшая задача политического руководства и бизнес-элиты страны воссоздать национальную инновационную систему (НИС) России. НИС России должна ликвидировать институциональные и организационные разрывы между фундаментальной, прикладной, отраслевой, вузовской и заводской секторами российской науки; сконцентрировать на стратегических направлениях инновационного развития необходимые финансовые и кадровые ресурсы; развернуть исследования в приоритетных секторах экономики России. Но самое главное – устранить разрыв между наукой и производством. НИС России – ключевой институт развития и обеспечения будущего России. Каждый день с запаздыванием в создании НИС повышает шанс России остаться «отставшей навсегда». Россия серьезно отстает в создании финансовых институтов развития – венчурных, страховых, инвестиционных фондов развития, банков инвестиционного развития, банков реконструкции и развития и т.д. Созданные в стране в последние два года Инвестиционный фонд РФ, «Банк развития и внешнеэкономической деятельности, «Российская венчурная компания» и другие федеральные финансовые институты являются необходимым, но недостаточным условием перевода экономики страны на инновационную стратегию развития. Нужна стратегия, ориентированная на получение синергетических эффектов, а не пресловутого прироста ВВП. Нефинансовые институты развития также находятся в инкубационной стадии развития. Создание локальных инновационных систем 13 (ЛИС) в форме технополисов, технопарков, индустриальных парков, бизнес-инкубаторов, центров трансферта технологий, научно-учебно-образовательных кластеров, частно-государственных партнеров и других нефинансовых институтов развития явится фундаментом национальной инновационной системы России. Разрушенные в 90-ые годы заводской и отраслевой секторы науки являются ключевыми институтами воссоздания НИС России. Ликвидированные институты главных конструкторов с их опытными заводами и опытно-промышленными производствами катастрофически ослабили инновационное развитие на стратегических направлениях развития. Национальная инновационная система США осваивает в год до 400 млрд. долларов США на исследования, разработки и создание инновационных продуктов. Безусловно, это недосягаемый рубеж для России. Но и отставание более чем в 40 раз от США по показателю «затраты на научные исследования и разработки» необъяснимо. Международное разделение труда, глобализация производственно-сбытовых сетей, технологическое усложнение производств, новые информационные возможности, предоставляемые INTERNET , обусловили тенденцию к «строительству мостов», замене вертикальных иерархий на горизонтальные, легче реализующих синергию взаимодействия исследователей, изготовителей, поставщиков и потребителей. Расширяется кооперирование, аутсорсинг, контрактация (субконтрактация) и другие институциональные взаимодействия. Они могут формироваться стихийно, но могут развиваться в результате активной промышленной политики, проводимой государством на разных уровнях управления. Россия располагает природными и финансовыми ресурсами. Интеллектуальные ресурсы истощены. Но они могут быть не только восстановлены, но и усилены освоением новой институционально - синергетической парадигмы. Институционально – синергетический метод формирования синергетических эффектов на стратегических (триггерных) направлениях развития – вот каким должен быть асимметричный ответ России на угрозы и вызовы XXI века. Россия не может оставаться в плену фетишей и мифов отжившего времени. См. «Отчет по человеческому развития 1994». Нью-Йорк, ПРООН, 1994. С.129-131; «Доклад о развитии человека за 2001 год». Нью-Йорк, «Оксфорд», 2001. С. 141-144; «Доклад о развитии человека, 2006». М., «Весь мир», 2006. С.283-287. А.Сен. Об этике в экономике. М.: Наука, 1996 с.53-54 T.Kendall. The analisis of economic fimeserics, London, 1953 Б.Л.Кузнецов. Теория синергетического рынка – Наб.Челны. Изд-во гос.инж.-экон. Акад., - 2006 С.71 Петерс Э. Порядок и хаос на рынке капиталов / Пер. с анг. Мир, 2000 Норт Д. институты, институциональные изменения и функционирования экономики – М.: «Начало», 1997 9 Д. Стиглиц. Глобализация: тревожные тенденции. – М.: Мысль, 2003, 30 с. 10 Д. Сорос. Кризис мирового капитализма. – М.: ИНФА-М, 1999. 11 М. Алле. Экономика как наука. – М.: Наука для общества. РГГУ, 1995. 12 Нусратуллин В.К. Неравновесная экономика. – Уфа: Восточный университет, 2004, 328 с. 13 Кузнецов Б.Л. Локальные инновационные системы. – Набережн. Челны: Изд. Камск. госуд инжен.-экон. академии, 2008. |
