В.С. Лутай "Синергетическая картина мира как реализация универсального послания И. Пригожина"

Введение. Культура, образование, философия и проблема разработки картины мира

Глава І. Анализ основных философских направлений, их роль в разработке картины мира

Глава II . СИНЕРГЕТИКА О СИСТЕМАТИЗАЦИИ ЭЛЕМНТОВ КАРТИНЫ МИРА И ИХ КОНКРЕТИЗАЦИИ В ЕСТЕСТВОЗНАНИИ

ГЛАВА III . СИНЕРГЕТИКА О РОЛИ МАТЕМАТИКИ В СИСТЕМАТИ- ЗАЦИИ ЭЛЕМЕНТОВ КАРТИНЫ МИРА ............................................122

ГЛАВА IV . КАРТИНА СОЦИАЛЬНОГО МИРА В СВЕТЕ СИНЕРГЕТИКИ

ЗАКЛЮЧЕНИЕ ...................................................................... ...... .......232

КУЛЬТУРА, ОБРАЗОВАНИЕ, ФИЛОСОФИЯ И ПРООБЛЕМА РАЗРАБОТКИ КАРТИНы МИРА

0 . 1. Образование, мировоззрение и философия как важнейшие части картины мира

Культура в широком философском понимании – это вся та часть реального мира, которая испытала существенное изменение в деятельности человечества. Одной из атрибутивных и важнейших функций культуры является образование. В латинском языке понятием “культура”сначала обозначалась лишь та часть растений, которая испытала существенные изменения в целенаправленной деятельности людей, поэтому и до сих пор эти растения называются культурными. Более позднее понятие “культура” стало в латыни применяться и для обозначения всех других видов той деятельности, в котор ой осуществляется обработка ее объектов, создание чего-то нового, более совершенного. Со временем такое понимание целенаправленной деятельности стало применяться к процессам обучения и воспитания детей, молодого поколения. Так, в русском языке термин “образование” применяется, во-первых, как тождественный украинскому “осв іта ”, т. е. к педагогической и другим видам деятельности по формированию у людей всех вмдов знания, мировоззреничя. А во-вторых, в том более общем понимании целенаправленной деятельности, по формированию других объектов этой деятельности. Это касается и других аналогичных слов в ряде европейских языков.

Наиболее общее определение образования (как „освіти”) можно свести к такому положению: “Овладение учениками знаниями и познавательными умениями и привычками, формирование на их основе мировоззрения, моральных и других качеств личности, развитие ее творческих сил и способностей” [Педагогика. М., 1998, с. 9-10]. Из этого следует тот вывод, что главные задачи любой современной образовательной системы можно свести, во-первых, к передаче нов ому

,0 поколению тех достижений, которые уже осуществлены в нынешней культуре, во-вторых, в дальнейшем творческом развитии этих достижений. В современном образовании, как это будет раскрыто ниже, особенно важное значение приобрело решение проблемы соотношения этих двух главных задач образования, прежде всего в формировании мировоззрения людей и разработки новой картины мира.

Как известно, мировоззрение – это та система наших знаний и представлений о мире в целом, в которой осуществляется определенная субординация всех элементов данной культуры. Прежде всего, это относится к решению проблемы соотношения материальных и духовных ценностей, личных и общественных интересов в определенном виде мировоззрения, которое, в конце концов, определяет выбор людьми своей целенаправленной деятельности в каждой конкретной ситуации. Это, безусловно, относится и ко всем формам образовательной деятельности.

Важнейшую роль в развитии всех видов мировоззрения сыграла философия. Последняя обычно определяется как теоретико-рефлексийная основа анализа и дальнейшего развития мировоззрения. Именно с возникновением философии прошлые стихийно-интуитивные процессы влияния мировоззрения человека на его деятельность и на развитие этой деятельности, приобретают все более осознанный и целенаправленный характер, который значительно ускоряет темпы данного развития. Поэтому Гегель, а позднее и Маркс, называли философию духовной квинтэссенцией эпохи. Философия сыграла важнейшую роль и в развитии образования. Очень многие философы уделяли значительное внимание как разработке мировоззренческих и методологических проблем образования, так и сами становились теми педагогами, которые внедряли свои новые идеи в оптимизацию решения упомянутых выше главных задач образования.

Уже здесь надо остановиться на проблеме соотношения понятий “образование” и “педагогика”, которые немало авторов и до сих пор отождествляют. Но большинство современных ученых рассматривают педагогическую деятельность лишь как важное проявление образования, так как последнее не ограничивается деятельностью педагогов, куда часто включается и педагогическая деятельность родителей. Т.е. сейчас открыто, что важными компонентами образовательной деятельности, которые обычно не включались в педагогику, есть влияние близкого окружения человека, особенно его друзей, современные средства массовой информации, прежде всего телевидения и интернет, прочитанная литература и ряд других.

Взаимодействие философии и образования проходит ряд исторических этапов, на анализе которых мы еще остановимся далее. Но процессы дифференциации наших знаний о мире в целом на много разных относительно отдельных частей обусловили и возникновение ряда “прикладных” философий. Ее предсставители занима ются разработкой философских проблем отдельных областей реального мира и человеческой деятельности. Поэтому появились такие прикладные философии и специалисты, которые разрабатывают и внедряют их в образовательную деятельность, как философия религии, социальная философия, философия природы (а также основных частей последней) и немало других. Со временем возникает такая относительно самостоятельная область исследований - философия образования, в которой важнейшей проблемой становится картина мира.

0. 2. Становление философии образования и развитие картины мира

Появление философии образования как относительно самостоятельной области исследования большинство специалистов относят на начало ХХ столетие. До этого не было четкого разделения между теорией педагогики и ее философскими вопросами. Причем, поскольку любая образовательная система имеет своей целью формирование у людей определенного вида того практического мировоззрения, которое обусловлено сущностью соответствующей философии, то в этом заключается существенное отличие философии образования от всех других прикладных философий, разрабатывающих лишь определенные части такого целостного мировоззрения.

В связи с этим, известный педагог и философ Сергей Гессен в своей фундаментальной монографии “Основы педагогики (введение в прикладную философию)” глубоко р аскрыл , что всю педагогическую деятельность нужно рассматривать как “прикладную философию в целом”[1] .

Но и образование, в свою очередь, оказывает наибольшее влияние на философию. Так, выдающийся американский философ и педагог Джон Дьюи писал: “Когда философская теория безразлично относится к воспитанию, то она не будет жить” [2, 55]. Исходя из этого, он рассматривал именно результаты образовательной деятельности как главный критерий истины ее философских основ, а систему образования как важнейшее средство “улучшения общества”, решения его основных проблем. Раскрытие сути такого взаимодействия философии и образования есть той очень сложной проблемой, решением которой в СССР наши философы, педагоги не занимались в систематической форме как относительно выделенной областью исследований. Но со временем возникает понимание необходимости такого выделения, которое и обусловило становление философии образования. В ней и осуществляется в систематической форме разработка основных проблем взаимодействия философии и образования. Поэтому особое значение приобретает более детальное раскрытие роли каждой из сторон данного взаимодействия.

Так, немало специалистов по философии образования раскрывают, что именно те определенные мировоззренческо-философские принципы, на которые опирается любая образовательная система, играют решающую роль и в становлении соответствующих им теоретических основ данной образовательно-педагогической системы, в решении проблемы субординации ее основных элементов. Это, например, глубоко расскрыл в своей книге С.И.Гессен [1]. Причем, философия играет важнейшую роль не только в разработке общих теоретических основ образовательно-педагогической деятельности, а и в их конкретизации относительно преподавания основных отдельных предметов обучения. Например, в наше время сложную проблему подготовки инженерных кадров невозможно более или менее оптимально решить без привлечения к этому основных достижений современной философии техники. (Это также будет раскрыто ниже).

Но не менее важно исследовать и то обратное влияние образовательной деятельности на философию, о которой, в частности, писал Дж.Дьюи. По сути дела, речь идет о том, что именно результаты образовательной деятельности нужно рассматривать как важнейший критерий истины той философской системы, которая положена в ее основу. Так, каждый из основных этапов исторического становления человечества был необходимо связан и с определенными коренными изменениями как в мировоззренческо-философских взглядах, так и в методологических и технологических механизмах их внедрения в образовательную практику. Поэтому и в наше время, когда человечество вступило в принципиально новый этап своего развития, решение проблемы таких изменений стало той важнейшей задачей современной философии образования, которая обусловливает и все большее внимание современных исследователей. Так, сейчас по философии образования в библиотеке конгресса США насчитывается значительно больше 2 тысяч книг – монографий, учебников и т.п., не говоря о других публикациях. Этот предмет читается в большинстве вузов развитых стран, где готовятся специалисты, связанные с педагогической деятельностью.

Как же решается этот вопрос в современной Украине и России? Известно, что в СССР философские проблемы гуманитарных наук стали разрабатывать лишь в последние 10-15 лет его существования, да и то им отводилось значительно меньшее внимание, чем философии естественных и технических наук. Длительное время у нас властвовала точка зрения на то, что исторический материализм есть единой и достаточной философской основой всех гуманитарных наук. Особенно здесь не посчастливилось философии образования. Философы, как правило, слабо знали педагогические науки и поэтому не занимались систематически решением их проблем. Отдельные статьи по философии образования в основном писали лишь педагоги и педагогические психологи.

В современной Украине состоялись значительные сдвиги в решении этих вопросов. Так, в 1996 году была проведенная большая Всеукраинская конференция “Философия образования в современной Украине” [3]. В рекомендациях конференции говорилось, в частности, о необходимости систематической разработки философии образования, об организации соответствующего научно-методического центра в Украине и координационного совета, о введение специализации по данному предмету, о преподавании философии образования во всех педагогических и гуманитарных вузах и т.п.. В новом научном институте высшего образования Украины при Академии педагогических наук создан отдел, который специально занимается разработкой современной философии образования, координацией этих исследований и их реализацией в образовательной деятельности Украины.

Но проблема поиска оптимизации взаимодействия философии и образования в наше время есть очень сложной. Это приводит к тому, что сейчас существует много разных не только взглядов, но и концепций о сути философии образования. Так, известные русские исследователи данной проблемы раскрывают наличие целого ряда “основных направлений и стратегий” в этой области исследования, которые есть довольно разорванными, и разные определения данного предмета (Н.Алексеев, Н.Семенов, В.Швирев. Философия образования // Образование России. – 1997, № 3, с. 91-94). Поэтому перейдем к раскрытию оценки современного состояния образования в целом, его философии, лежащей в основе современной картины мира.

Анализируя такие разные основные определения философии образования, мы пришли к выводу, что важнейшей причиной разногласий между ними есть признание приоритетной роли одной из двух противоположных тенденций во взаимодействии философии и образования. В первом случае – действия философии на образование, которое приводит к трактовке образования как прикладной философии. А потому ее предмет относится к философским наукам.

Во втором, основное внимание обращается на то, что развитие образовательно-педагогической деятельности достигает того обобщения своих проблем и систематизации методов их решения, на котором возникает необходимость решать сложные мировоззренческо-философские проблемы, т.е. опираться на достижения определенных философских систем. Кроме того, решение этих новых проблем образования нуждается и в существенном развитии прошлых философских систем. Т.е. это направление в понимании философии образования исходит из признания приоритетной роли влияния образования на философию.

Но мы исходим из того, что суть философии образования состоит не в признании приоритетной роли одной из двух противоположных атрибутивных тенденций во взаимодействии философии и образования, в раскрытии тех закономерностей их взаимодействия, которые обуславливают постоянное развитие философии и образования, их роли в разработке новой картины мира. Это и есть наше понимание философии образования, которое будет проводиться на протяжении изложения материала данной книги. Из этого следует и то, что именно современная философия образования должна стать теоретико-методологическим основанием сотрудничества философов и просвещенцев. Особенно это касается решения проблемы разработки той новой концепции образования, предложенной ЮНЕСКО, которое будет рассмотрено в следующем подразделе данного введения. .

0. 3. ЮНЕСКО о кризисе современного образования и о необходимости разработки его новых философских основ .

Еще в 1970 году ЮНЕСКО , как тот подраздел ООН, который курирует развитие наук, образования, культуры во всем мире, признало, что система образования в целом имеет существенные недостатки. Развитие образования не успевает за той динамикой развития общества, которая все ускоряется и которая обуславливает возникновение принципиально новых проблем. Решением последних занимаются все большее число философов и просвещенцев. Так, на академических чтениях по проблемам высшего образования в Киеве в 1995 году, ряд выступающих, говоря о сути кризиса в современном образовании, пришли к выводу о необходимости разработки и внедрения новой парадигмы, модели образования на существенно новой мировоззренческо-философской основе [Высшее образование: проблемы и перспективы развития. Вторые академические чтения. – К., 1995, № 3, с. 11-13].

Поскольку основные проблемы реформирования образовательных систем, их философских основ разрабатываются, особенно в странах Запада, в высших учебных заведениях, то в августе 1998 года в Париже состоялась большая Всемирная конференция по высшему образованию, на анализе ряда рекомендаций которой мы будем не раз останавливаться. Здесь же процитируем лишь тот главный вывод организаторов данной конференции, который содержится во вступлении к публикации ее материалов: “Этот огромный количественный прорыв (здесь речь идет об “ускорении темпов развития высшего образования” – В.Л.) не сопровождался ни концептуальным, ни качественными изменениями..., которые бы отвечали новой ситуации, новым требованиям и нуждам” [На пути к “повестке дня на ХХІ век” в области высшего образования // Высшее образование в ХХІ веке: подходы и практические меры. – Париж, 1998, с. 2.]. Т.е. и в современной системе высшего образования, несмотря на ее определенные достижения в отдельных направлениях, в целом еще нет той концепции, которая бы отвечала новой ситуации. Прежде всего это касается того, что глобальные проблемы, которые угрожают уничтожению всего человечества, продолжают обостряться. В связи с огромными трудностями разработки такой новой концепции, в цитированном выше вступлении есть вот какое важнейшее положение о разработке этой новой концепции высшего образования: “передать этот вопрос на рассмотрение философам, которые занимаются изучением более глубинных проблем” [Там же, с. 4]. Т.е., по сути дела, речь идет о необходимости разработки принципиально новой концептуальной основы философии образования. Главная задача этой концептуальной основы заключается в том, чтобы образование смогло обеспечить требование о формировании такого принципиально нового практического мировоззрения у представителей основных типов современной культуры, который бы смог положительно решить проблему выживания и дальнейшего прогрессивного развития человечества.

Поэтому основная цель данной книги будет состоять в решении следующих задач. Во-первых, осуществить критический анализ основных концепций и философии и образования, раскрыть как положительные, так и отрицательные элементы в них (этому, главным образом, посвящен три первых раздела первой главы книги). Во-вторых, поскольку, как уже говорилось, сейчас еще нет той систематически разработанной концепции философии образования, которая бы могла быть принятой ЮНЕСКО и рекомендована для представителей всех культур, то еще более важной задачей данной книги является разработка того авторского проекта философии образования, разработки новой картины мира, в котором осуществлена попытка оптимизации решения тех острейших противоречий современности, о которых речь шла выше. В-третьих, какую роль этот проект может сыграть в реформировании образования в современной Украине и России.

К сожалению, „...рынок и демократия действительностью в Украине не стали. Реальностью в ней есть другое: псевдорынок и псевдодемократия, беспорядок и безответственность, которые разрушают материальные и духовные ценности” [Андрущенко Виктор. Организованное общество: перспектива для Украины // Генеза. – Киев, № 1 (11) 2006 г., С. 7].

Безусловно, что задача разработки новой философии образования связана с решением многих острейших и дискуссионных проблем. Но в наше время именно проблемные методы в образовании стали играть все большую роль, особенно это касается высшего и последипломного образования. Поэтому читатели найдут в тексте книги и в цитированной в ней литературе разные, противоречивые между собой точки зрения на решение важнейших проблем современной философии и образования, а также авторское видение оптимизации такого решения.

В связи с этим надо сказать, что автором книги в соавторстве с В.П.Андрущенко, уже был опубликован ряд статей (см. например, 6:
7;8, стр.316-350), в которых они в сокращенном виде попробовали изложить свое видение понимания системы принципов современной философии и образования. В этих статьях осуществлено обобщение тех идей, которые авторы разрабатывали во многих своих монографиях, учебниках, пособиях, статьях. Но все эти идеи нуждаются в дальнейшей систематической разработке, которая и является целью данной книге. Здесь же скажем лишь то, что упомянутые философско-методологические основы этой систематизации будут опираться на синтез последних достижений современной науки, философии, теологии, некоторых других видов человеческого мышления. Причем, важнейшую роль в разработке этих основ может сыграть так называемая философия нестабильности (синергетика) как теория сложных и очень сложных систем. Эта концепция направлена на оптимизацию разрешения основных острейших противоречий современности, на синтезирова нии главны х достижени й предыдущих культур и преодоле нии негативны х сторон последних. Эту теорию Пригожин рассматривал как то «новое послание» современному человечеству, «которое может быть принято представителями всех типов современной культуры значительно легче, чем какое либо иное» [11, 37]. Т.е. синергетика может быть использована как общефилософская основа разрешения противоречий между разными типами современной культуры. Вместе с тем, основным недостатком синергетики является отсутствие четкого метода ее построения. Поэтому в первой главе раскрываются методы разрешения важнейших противоречий деятельности человечества в философских системах , включая и синергетическую. А в остальных–что принципиально нового вносит синергетика в разработку систематизации основных элементов картины мира и в их практическую реализацию.

Конечно, в одной книге невозможно изложить всю историю становления философии, а тем более историю познания всех явлений реального мира. Однако в данной книге будет осуществлена попытка изложения только той части этих историй, которая играет существенную роль для понимания принципов синергетики , для более четкого раскрытия метода ее построения и значения этого метода для разработки новой картины мира. Важным приципом, дающим возможность рассматривать философские системы как противо- положные, является тот, который исходит из приоритетного значения целого или его частей, системы или ее элементов при построении фииилософии. Не менее важным для построения философии сиинергетики является конкретизация ее принципов в разных областях знаний, вплоть до раскрытия „конкретной логики конкретного предмета”. Итак начнем с рассмотрения становления основных, противоречивых между собой, философских систем.

1. Гессен С.И. Основы педагогики (введение в прикладную философию). – М., 1996.

2. Дьюи Дж. Введение в философию воспитания. – М., 1921.

3. Философия образования в современной Украине. Материалы Всеукраинской научно-практической конференции. – К., 1997.

4. Философия образования для ХХІ века. – М., 1992.

5. Воловик В. Философия педагогики. – Запорожье, 2004.

6. Андрущенко В.П., Лутай В.С. О концептуальных основах философии образования Украины // Практическая философия. – 2004, № 2.

7. Андрущенко В.П., Лутай В.С. Философия образования в современной Украине: состояние и перспективы развития // Высшее образование Украины. – 2004, № 4.

8. Андрущенко В.П.,Лутай В.С. Філософські засади трансформації вищої освіти в Україні. Концепція//Філософські засади трансформації вищої освіти в Україні на початку 21 століття. -К., 2007.

9. Лутай В.С. Основной вопрос современной философии. Синергетический подход. – К., 2004.

10 Андрущенко В. Организованное общество: перспектива для Украины // Генеза. – Киев, № 1 (11) 2006 г. – С. 7.

11. Пригожин И.,Стенгерс И. Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой. – М., 1986.

АНАЛИЗ ОСНОВНЫХ ФИЛОСОФСКИХ НАПРАВЛЕНИЙ, ИХ РОЛЬ В РАЗРАБОТКЕ КАРТИНЫ МИРА

1.1. Целостно-монистические философские систем ы и их роль в развитии картины мира

Суть данного философского направления состоит в том, что его представители стараются разработать такую единую систему, которая бы давала оптимальное решение всех важнейших проблем человечества. Такая система, по их мнению, должна стать основанием формирования у людей того нового типа практического мировоззрения, которое сможет обеспечить решение этих проблем, т.е. прогрессивное развитие человечества, соборность не только отдельных людей общества, а и всего человечества в целом. Известный представитель философии постпозитивизма Карл Поппер писал, что данное „холистское” направление было наиболее распространенным, начиная от Платона и заканчивая современным марксизмом [Поппер К. Нищета историцизма // Вопросы философии, 1992, № 9, с. 28].

Историческое становление этого направления в философии происходило в его существенном взаимодействии с развитием образования. Так, великий чешский педагог, основатель первой систематической теории педагогики- Ян Коменский, определял разработанный им вариант такой философии – пансофию – как основу „общей мудрости”. Он видел задачу „истинной философии” в том, „чтобы выводилась одна и та же симметрия во всем чувственном, умственном и в божественном откровении” [Коменский Я.А. Избранные педагогические сочинения. Т.2. – М., 1982, с. 491]. А также в приведении в единство этих разных принципов познания [Там же].

Как известно, понятие „симметрия”, в его наиболее широком понимании, раскрывает тот инвариант, который остается неизменным относительно определенных преобразований соответствующих явлений, их свойств и отношений. Причем, уже в философии Пифагора и особенно Платона симметрия связывается с той единой сутью разных явлений, раскрытие которой дает возможность рассматривать последние как формы проявления этой сути, а поэтому и достичь определенного понимания того единства, которое может оптимизировать взаимодействие между такими явлениями. Именно эта философская идея сыграла важную роль в объединении основных предметов и методов обучения и воспитания, их систематизации в теории педагогики. Так, в своей „пампедии” как теории „общего воспитания”, Коменский исходил из единства в познании Бога, природы и искусства. В связи с этим он писал: „Искусство заимствует идеи своих произведений от природы, природа – от Бога, Бог – от самого себя” [Там же, с. 507].

Важно остановиться на том, что представители целостно-монистических систем, начиная с Платона, исходили обычно из признания явного приоритета общего над особенным и индивидуальным. Поэтому и признание приоритета общих интересов, ценностей над индивидуально-личными стало одним из важнейших принципов построения классической теории образования и форм ее организации. Так, Коменский писал: „Все частное во всей пансофии не должно привносить ничего нового. Оно должно быть только расширением тех обобщений, которые передуют им…”[Коменский Я.А. Избранные педагогические сочинения. Т. 2, с. 514]. Исходя из этого, пансофию он рассматривал как общую мудрость универсума, единого неделимого мира, науку о всем, всеединую науку, которая ведет к пангармонии и т.п. [Там же, с. 23]. На этом же холистском принципе Коменский строил и свою пампедию как теорию общего воспитания.

Подобная цель достижения гармонического единства между человеком и всем миром и в нашу эпоху есть довольно широко распространенной как в философии, так и в образовании. Так, известный русский теоретик педагогики Б.С.Гершунский пишет: „Природный, гуманистически сформулированный постулат „один мир – одна система”. Альтернативы указанному системно-образующему императиву практически нет... Любая сепаратизация неизбежно порождает раскол, разъединение и вражду, которые тяжело преодолеть” [Гершунский Б.С. Философия образования для ХХ века. – М., 1996, с. 176]. Схожие идеи развивают и немало других педагогов и философов.

Но, как это было раскрыто во введении, важнейшим для всего человечества, является разрешение острейших противоречий данной эпохи, а поиском такого решения всегда занимались представители философской диалектики и соответствующие им образовательные системы. Поэтому перейдем к рассмотрению тех основных достижений данной диалектики, которые и сейчас можно применить для оптимизации разрешения этих противоречий. Так, еще один из основателей античной диалектической философии, Гераклит, говорил, что „борьба – отец всего и всему царь, противоречие сближает, разнообразие порождает прекраснейшую гармонию, и все через распрю создается” [Антология мировой философии в 4-х томах, т. 1, ч. І. – М., 1979, с. 276]. Т.е. исходной основой развития всех явлений реального мира Гераклит считал борьбу между противоположностями, причем разрешение противоречия между ними может порождать „прекраснейшую гармонию”. Достижение данной гармонии осуществляется за счет деятельности «логоса»- понятия, введенного Гераклитом. Этот «логос», как «добро», противоположен материи как «злу» и в своей тенденции приводит к победе добра.

Подобные диалектические идеи развивались многими другими философами и со временем получило название закона единства и борьбы противоположностей. Последний рассматривался как ядро, т.е. тот исходный принцип диалектики, который должен быть основой в понимании как развития всех явлений реального мира, так и сути человеческого мышления.

Но, как известно, борьба противоположностей часто приводит лишь к обострению разногласий между противоположными точками зрения на решение даннных . проблем. Поэтому важную роль играет известное положение В.И.Ленина о том, что противоположности можно соединять как симфонически, так и какофонически /5,с. 202- 228/. Т.е. решение сложной проблемы поиска оптимального взаимодействия противоположностей, прежде всего в разрешении острейших противоречий в деятельности современного человечества, будем рассматривать как важнейшую задачу диалектики нашей эпохи. Т.е. речь идет о „симфоническом” разрешении острейших противоречий современного образования и жизни всего человечества.

В этом плане важную роль играет положение Ф.Энгельса о том, что диалектическое мышление людей появилось задолго до появления философской диалектики. Поэтому остановимся на рассмотрении вопроса – как ядро диалектики проявляется и на дофилософском этапе и вообще в нефилософском мышлении человечества. Исследуя эту проблему, один из выдающихся диалектиков ХХ ст., А.Ф.Лосев, писал: „Различение и отождествление – это самый основной, абсолютно первичный исток мышления, то, без чего оно не может начинаться и существовать” [Лосев А.Ф. Основной принцип мышления и вытекающие из него логические законы мышления // Вопросы философии. – 1992, № 8, с. 144]. Т.е. именно постоянное взаимодействие между двумя противоположными процессами нашего мышления – различением и отождествлением- и будем дальше рассматривать как исходный принцип проявления ядра диалектики во всем человеческом мышлении. Таким образом, до появления философской диалектики этот принцип действовал интуитивно. Но, как известно, раскрытие в человеческом сознании в логическом виде закономерностей тех мысленных процессов, которые раньше осуществлялись лишь интуитивно, неосознанно, является важнейшим фактором прогрессивного развития мышления и всего человечества. Поэтому перейдем дальше к раскрытию того, как этот исходный принцип всего человеческого мышления разрабатывался и конкретизировался в методологии философской диалектики.

Так, уже Платон раскрыл “две основные разновидности” диалектического метода. Во-первых, “это способность, охватить все общим взглядом, сводить к единой идее разрозненные явления, чтобы, путем определения каждого из них, сделать ясным предмет поучения” [Антология мировой философии в 4-х томах. – Т. 1. – М., 1969, с. 338]. Во-вторых, “это, наоборот, умение разделить все на виды, на естественные части, стараясь при этом не раздробить ни одного члена…” [Там же, с. 389]. По сути дела здесь Платон дал философское определение противоположных мысленных процессов – отождествления и различения, которые А.Ф. Лосев считал исходным принципом всякого мышления. Эти два противоположные метода развивались многими выдающимися диалектиками и получили у Гегеля название методов восхождения от конкретного к абстрактному и от абстрактного к конкретному.

Правда, оценка как диалектики Гегеля, так и вообще диалектики есть спорной не только в прошлой научной и философской методологии, но и в современной. Так, широко распространенная еще в середине ХХ ст. неопозитивистская методология, которая исходила из обязательности построения любой научной системы на основе принципов формальной логики, вообще отбрасывала все варианты диалектики. И хотя эти крайние формы философии уже довольно давно преодолены, но и сейчас, в том числе в Украине и России, широко распространены те философские направления, которые или вообще не воспринимают диалектическую методологию, или рассматривают ее лишь как один из вариантов среди других не менее важных методологий. Но немало философов современной эпохи оценивают диалектику как определенную общую и наилучшую методологию познания и человеческой деятельности. Причем, высокую оценку метода гегелевской диалектики давали не только классики марксизма-ленинизма, а и другие выдающиеся философы. Так, один из известнейших философов ХХ ст. Карл Ясперс писал, что “поражающе привлекательный и выразительный метод диалектики” дал возможность Гегелю “показать исторический процесс... в таком многообразии и с такой глубиной, которые и сегодня еще не достигнуты” [3, с. 292]. В даной книге будет развиваться точка зрения, которая исходит из признания всеобщей методологической роли диалектических методов восхождения от конкретного к абстрактному и наоборот, но, конечно, учитывая то их значительное преобразование, которое опирается на последние достижения науки и человеческого мышления. Дальше остановимся на более систематическом раскрытии той сути этих методов, которое будет применяться в данной книге.

Огромный вклад в разработку этих методов, особенно восхождения от конкретного к абстрактному сделал выдающийся диалектик эпохи Возрождения, кардинал католической церкви Николай Кузанский. В частности это касается того, что он впервые раскрыл и сформулировал так называемый принцип тождества противоположностей в бесконечности, как важнейший закон последнего метода. Остановимся на нем подробнее, так как он и дальше будет рассматриваться как один из основных методологических принципов современной философии и образования. Суть этого принципа коротко можно изложить так. Вследствие определенных операций с двумя понятиями о разных объектах мы можем выявить такую тенденцию в изменении этих понятий, которая ведет к уменьшению разности между ними. Например, круг, как кривая линия, и касательная к нему прямая линия, имеют явным образом противоположные свойства. Но если радиус круга увеличивается, разность между кривой и прямой линиями становится все меньшей. Дальнейшее доведение этой тенденции до ее бесконечной границы, ведет к тому, что разность между этими понятиями (в приведенном примере линиями) полностью исчезает, т.е. они становятся тождественными [Кузанский Н. Об ученом незнании. Соч. в двух томах. Т. ІІ. – М., 1979, с. 67].

Развивая дальше учение Кузанского, его ученик Джордано Бруно провел еще такую операцию. Когда радиус круга уменьшается, то и его хорда также уменьшается. А потому разность между хордой и дугой круга (т.е. опять-таки между прямой и кривой), при стремлении гакого уменьшения к бесконечности, также исчезает [Бруно Дж. Диалоги. – М., 1949, с. 287]. Тем самым он показал, что противоположности могут становиться тождественными как в бесконечно большом (максимуме), так и в бесконечно малом (минимуме). Отсюда Бруно сделал такие выводы: “Не только максимумы и минимумы совпадают в одном бытии, но также в максимуме и минимуме противоположности сводятся к единому, “равноценному” [Там же, с. 288]. А также: “Кто хочет познать наибольшие тайны природы, пусть рассматривает и наблюдает максимумы и минимумы противоречий и противоположностей” [Там же, с. 291].

Далее мы будем исходить из того, что принцип тождества противоположностей в бесконечности – это такая общая диалектико-логическая закономерность, применение которой ко всем видам нашей умственной деятельности дает возможность раскрыть какую-то тождественность разных явлений, их противоположных свойств, которая глубоко скрыта от нашего созерцания. Причем, исходя из сформулированного выше основного принципа мышления А.Ф.Лосева, сделаем вывод и о том, что такое раскрытие в человеческой истории началось не только с появления философского метода тождества противоположностей в бесконечности, а намного раньше, когда оно осуществлялось еще в неосознанно-интуитивной форме, на чем еще остановимся дальше. Поэтому именно этот принцип будет применен как методологическая закономерность для лучшего решения основных проблем современной философии, образования и т.п.

Особенно важно для современной философии и образования то, что этот принцип может быть применен и для раскрытия некоторой субстанциональной тождественности, единства всех явлений реального бытия. Так, Бруно писал: “Мы обнаруживаем двойную субстанцию – одну духовную, другую телесную, но в последнем счёте и та, и другая сводятся к одному бытию и одному корню” [Там же, с. 247]. Этот вывод он, конечно же, сделал на основе вышеупомянутого принципа тождества противоположностей в бесконечности [Там же, с. 290-291]. Т.е. дух и тело, сознание и материя, мышление и природа являются противоположными проявлениями некоторого общего для них корня, единой сути и субстанции мира. Это положение является важным для синергетики.

Именно на началах этих идей Бруно развивал свою пантеистическую философию, в которой основные свойства христианского бога отождествлялись с природой. Таким образом, он старался преодолеть антагонизм материализма и идеализма, рассматривать эти противоположные типы мировоззрения как проявление какой-то их единой субстанции. Поэтому Гегель в своей “Истории философии” много ее страниц посвятил именно анализу философии Бруно. Галилей, развивая эти идеи Бруно, считал, что Бог написал две книги. Первая из них Библия, а вторая – природа, которую он создал за тем же замыслом, что и Библию. Но природу, как говорил Галилей, Бог “написал” языком математики и только овладение этим языком предоставляет возможность познать ее. Безусловно, и эта идея сыграла большую роль как в становлении “точных” математизированных наук, так и в решении проблемы их “гармонического” объединения с религией, в том числе и в развитии системы образования. Поэтому роли математики в систематизации наших знаний будет посвящена одна из глав книги.

В связи с этим надо остановиться на том, что способность человеческого познания, схожая с принципом тождества противоположностей в бесконечности, сначала существовала лишь в формах интуитивного, в частности сакрально-религиозного мышления. Именно в нем возникло понятие о существовании единого бога – логоса как идеала абсолютного единства, гармонично-целостного мира, идеала добра, любви и красоты. Но поскольку раскрытие закономерностей любых интуитивных способностей нашего мышления в логической форме всегда было связано со значительным прогрессивным развитием этого мышления, то это касается и той диалектико-логической закономерности, которая получила название принципа тождественности противоположностей в бесконечности, а также всех тех специфических логических закономерностей, которые являются ее проявлениями. Все это и дало возможность Кузанскому, Бруно, Галилею и их последователям разрабатывать свои концепции, в которых они старались гармонично соединить христианскую религию и науку, сакральное и диалектико-логическое мышление.

Именно то, что помпедия Коменского опиралась на эти глубокие идеи своих выдающихся предшественников, дало ему возможность выдвинуть идею о наличии гармонического единства научности, нравственности и религиозности. В ней значительная роль отводилась разработке идей универсального образования, в частности “обучению христиан... ни отдельно философии, ни отдельно божественной мудрости, но обеим вместе, т.е. пансофии” [Коменский Я. Избранные педагогические сочинения. Т.2. М., 1982. С. 137]. Т.е. именно путем раскрытия симметрии основных учебных предметов достигается, по Коменскому, их гармоническое единство. И хотя последняя идея есть дискуссионной в современной философии образования, она в своей существенно конкретизированной форме также будет использована в пособии как одна из важнейших. Кроме того, отметим, что Коменский не разделяет мнения Бруно о существенной тождественности Бога и природы, а исходит из традиционной христианской идеи о Боге как единой субстанциональной основе всех явлений мира.

Особенно нужно остановиться на той огромной роли, которую предоставляли уже первые представители философии и педагогических учений гармонично-целостного направления – идеи о необходимости максимального приближения деятельности человека к тому бесконечному Богу-Логосу, который отождествлялся ими с абсолютной гармонией, красотой мира, добром и любовью. Именно в этом стремлении виделся и сейчас видится во многих типах монотеистических религий, в частности в христианской, высший смысл человеческого бытия. Поэтому и Коменский, рассматривая человека как божественный образец, высказывал оптимистичную уверенность в возможность его преобразования во властителя мира [Там же, с. 16-17], как раз на основе его приближения к абсолютному божественному идеалу. Безусловно, что именно эта последняя идея выдающегося представителя педагогики гармонической целостности сыграла первостепенную роль в воспитании нового мировоззрения человека эпохи Возрождения и Нового времени.

И во многих современных системах образования она оказывает большое влияние на формирование основной цели педагогической деятельности. Но важно отметить, что со временем такой абсолютный идеал уже не обязательно стал связывать с христианским или некоторым другим монотеистическим богом. Нередко в роли такого идеала стали выступать определенные принципы нерелигиозных, философских, научных систем, определение в них тех новых общечеловеческих или антропокосмических ценностей, которые играли и роль мировоззренческих основ соответствующих им видов образовательной деятельности.

Методологические закономерности раскрытия некоторых общечеловеческих ценностей, субстанционального единства всех явлений мира и видов деятельности людей имеют большое значение для воспитания человечества. Прежде всего в достижения им высшего единства и согласия. Но обострение глобальных проблем современной эпохи свидетельствует о том, что эти принципы недостаточны для реализации данного идеала в действительной жизни. Так, во-первых, часто возникают не только разные, но и противоположные подходы в понимании сути исходных принципов такого гармонического единства. Во-вторых, когда и достигается согласие в признании этих исходных принципов, например, вышеупомянутого принципа нового типа мировоззрения, то возникают разные и противоположные точки зрения на то, как внедрить их в конкретную жизнь, поэтому и в образовательную деятельность. И так как последняя проблема есть важнейшей для современной философии образования, для взаимосвязи ее разных теорий, для разработки современных методов обучения и воспитания, то следует остановиться на методологических закономерностях движения нашего в обратную сторону, а именно – от всеобщих свойств бытия к конкретному проявлению последних в единичных явлениях.

В наиболее систематизированной форме закономерности этого движения были раскрыты в диалектическом методе восхождения от абстрактного к конкретному Гегелем, Марксом и многими их последователями, в том числе и в области образования. Коротко общая суть последнего метода состоит вот в чем: исходный принцип любой теории является законом разрешения главного противоречия ее объекта. Правилом вывода любого конкретного закона из предыдущего, более общего, есть положение, в котором обобщается история развития объекта или история его познания. Причем, и каждый из последних законов является разрешением того важнейшего противоречия объекта, который есть специфическим для данного этапа ее развития и есть особой формой проявления главного противоречия объекта. Тем самым этот метод стремится достичь целостного знания об объекте путем раскрытия всей системы его противоречий, к раскрытию, на этой основе, закономерностей развития объекта и диалектического вывода из принципа теории наших знаний о конкретно-чувствительном объекте нашей практической деятельности.

Таким образом, если принцип тождества противоположностей в бескончености раскрывает некоторую общую диалектико-логическую закономерность движения нашего познания от конкретного к абстрактному, то метод восхождения от абстрактного к конкретному раскрывает не только общую закономерность обратного движения познания, но и ставит своей целью довести познание объекта до выяснения в теории всех его конкретных свойств. Поэтому ниже суть этого метода будет также рассматриваться как один из важных методологических принципов современной философии и образования, разрешения основных противоречий процессов образовательной деятельности. При этом следует отметить, что современная философия и теория образования нуждаются в существенных коррективах данного метода с помощью некоторых других принципов, которые будут раскрыты ниже.

Диалектический метод восхождения от абстрактного к конкретному рассматривался многими советскими учеными, педагогами как основной при построении теории педагогики и разных учебных предметов. Так, опираясь на идеи выдающегося психолога В.С. Выготского о том, что категория деятельности должна играть роль исходного принципа построения теории психологии, известный теоретик педагогики В.В. Давыдов сделал попытку изложить основные проблемы педагогической деятельности именно с помощью метода восхождения от абстрактного до конкретного [Давыдов В.В. Проблемы развивающегося обучения. М., 1988]. Причем, как этот автор, так и немало других, исходят из того требования, что усвоение знаний, которые носят общий и абстрактный характер, передует ознакомлению с более конкретными знаниями [Там же, с. 164], а также, что “обучение в школе всем предметам” должно вестись так, чтобы “в краткой, сокращенной форме воспроизводился действительный исторический процесс рождения и развития... знаний” [Там же, с. 143]. Близкие к этому идеи развивают сейчас и другие известные педагоги [См., например: В. Гинецинский. Основы теоретической педагогики (учебное пособие). – СПб. 1992, с. 39–75 ].

Но и классический диалектический метод восхождения от абстрактного к конкретному также не решил важнейшие проблемы современного мировоззрения. Он не смог стать и той философской основой, которая бы вывела современное образование из кризисного состояния. Так, гегелевский и марксистский варианты этого метода исходили из противоположных принципов решения традиционного основного вопроса философии, а также и противоположных подходов к разрешению других важных противоречий. Уже это сстало препятствием в разработке какой-то общей философии и современного образования на основе вышеупомянутого метода. В связи с этим остановимся еще на одном варианте философии гармонической целостности, который и сейчас сыграет важную роль в качестве современной философии образования. А именно – на философии всеединства, которое впервые было разработано Владимиром Соловьёвым и дальше развивалось и развивается многими его последователями.

Как писал В.В. Зиньковский в своей “Истории русской философии”, в ста- новлении этой философии большую роль сыграло учение Кузанского (а на наш взгляд, не меньшую роль сыграло и учение Бруно, которого значительно лучше знал Гегель и много других философов). Это касается, безусловно, и раскрытия некоторой субстанциональной тождественности основных типов мировоззрения, соответствующих им систем образования на основе принципа тождества противоположностей в бесконечности.

Но Соловьёв, который создал свою философию в конце XIX столетия, уже хорошо понимал огромную сложность поставленной задачи о достижении гармонического единства между человеком и окружающим миром, между разными, в том числе антагонистическими, типами мировоззрения и философии. В связи с этим он писал: “Задача не в том, чтобы восстановить традиционную теологию в ее исключительном значении, а наоборот, освободить ее от откровенного догматизма, ввести религиозную истину в форме свободно-умственного мышления и реализовать ее в данных исследовательской науки, поставить теологию во внутреннюю связь с философией и наукой, и таким образом организовать всю область истинного знания в полную систему свободной и научной теософии” [Соловьёв В.С. Собр. соч. в 10 т. – Т.2. – Спб., 1910, с. 350] (теософию Соловьёв определял как результат гармонического синтеза религии, философии и науки). Идея о том, что достижение человечеством высшего единства, согласия нуждается в некоторых существенных изменениях в каждом из основных типов мировоззрения, мышления и сейчас развивается многими известными философами и педагогами.

В связи с этим нужно отметить, что Соловьёв вышеупомянутый синтез старался осуществить таким образом, в котором “например, материальному началу дается место наравне с идеальным и духовным, далее принцип единства в целом соединяется с коренным множеством единичных существ...” [Там же, т. 4. 1913, с. 243]. Т.е. этот подход был направлен на преодоление антагонизма между материалистическим и идеалистическим, научным и религиозным монизмом, на решение проблемы связи принципа единства всего мира с разными противоположными существенными проявлениями этого единства, с уникальностью каждой личности. Тем самым некоторые идеи философии всеединства, теософии, также будут использованы в книге для решения важнейших проблем современного образования, противоречий педагогического процесса.

Еще одна важная идея Соловьёва состояла вот в чем: “Достичь искомого синтеза можно, отправляясь от каждого из ее членов” [Там же, т. І, с. 290], т.е. или от религии, или философии, или исследовательской науки. Тем самым Соловьёв, в отличие от подавляющего большинства гуманистов предыдущей ему эпохи, считал, что воспитание нового типа мировоззрения современного человека, которое обеспечит гармоническое единство как в обществе, так и в его взаимодействии с окружающим миром, нуждается в существенных изменениях как в религии, так и в науке и философии. В связи с этим, как пишет А.Ф. Лосев, главную задачу своей теософии Соловьёв видел в “полной одухотворенности материи и полной материализации духа”, что должно осуществляться в их некотором высшем синтезе. Суть последнего Соловьёв выразил в понятии “духовная телесность”. Все эти идеи всеединства играют методологическую роль в разработке гармонично-целостного направления современного образования, в решении его важнейших противоречий.

В связи с тем, что в становлении современной философии и образования в Украине и России сейчас первостепенное значение отводится возрождению национальной духовной культуры, следует отметить также, что Соловьёв считал своим главным учителем известного украинского религиозного философа П.Д. Юркевича. Последний на протяжении десяти лет был преподавателем Киевской духовной академии, где он разработал свою “философию сердца”. Именно эта философия совершила большое влияние на молодого Соловьёва, который прослушал курс лекций Юркевича в Московском университете. В Киевском университете много лет были преподавателями такие выдающиеся философы-всеединства как С.Н. Булгаков и Е.Н. Трубецкой.

Но, наверное, не менее важно для современной философии рассмотреть то второе направление философии всеединства, которое получило название естественно-научного. Уже из цитированных выше положений Соловьёва вытекает, что разработка нового типа философии, который бы гармонично объединял в себе противоположные мировоззренческие принципы, можно начинать и из научного изучения природы, материи. Именно так старались достичь всеединства такие выдающиеся русские и украинские представители второго направления этой философии, как К.Э. Циолковский, В.И. Вернадский, О.Л. Чижевский и много их последователей. При этом нужно также отметить, что Вернадский был одним из основателей Украинской академии наук и ее первым президентом, Чижевский – ее вице-президентом. В Украине работали и другие известные представители этого направления всеединства. Хотя эти ученые и исходили из рассмотрения естественного космоса, а иногда и материи, как единой субстанции мира, но понимание этого космоса или материи у них принципиально отличалось от классического материализма, куда, в широком понимании, следует отнести и диалектический материализм. Все эти идеи концепций всеединства также играют сейчас важную роль в качестве философских основ новой систематизации основных учебных предметов, в воспитании мировоззрения человека нового ноосферного типа цивилизации. Важнейшее требование этих концепций – это достижение некоторой гармонии во взаимодействии как общества с природой, так и между основными элементами общества. Особую остроту решение этих проблем приобрело в образовании Украины и России, которое на протяжении многих десятилетий опиралось только на философско-материалистические принципы.

Так, в антропокосмическом учении Циолковского разрабатывались идеи об относительной чувственности и одушевленности всех форм и степеней развития материи, об атоме как бессмертном элементарном существе, о том, что материя функционирует и развивается согласно законам “космического ума”. Близкие к этому идеи развивал также Вернадский в своей концепции ноосферной цивилизации. В ней говорится о некотором “космическом логосе” и о необходимости вести всю деятельность человечества согласно законам этого логоса. Т.е. в естественно-научном направлении философии всеединства мы встречаемся со стремлением возврата ко многим идеям тех предыдущих философских систем, в которых материя (природа) и дух (логос и его проявление – человеческий ум) рассматривались как два неразрывно связанных между собой атрибута единой субстанции. Но их учения были существенным развитием идей предыдущих мыслителей всеединства, учения которых были в основном натурфилософскими, т.е. не связанными с выдающимися открытиями современных им естественных наук. Так, Вернадский довольно обстоятельно раскрыл, что деятельность живых организмов на Земле есть постоянным и важнейшим фактором ее развития, что именно эта деятельность играет главную роль в развитии системы организм – среда, определении направленности этого развития, его прогресса. Т.е. он считал, что эта деятельность и есть важнейшим для Земли проявлением космического логоса [Вернадский В.И. Философские мысли натуралиста. – М., 1988].

И появление человека Вернадский рассматривал как особый этап данного развития, которое отвечает его общим закономерностям. Но становление человечества приводит к тому, что именно оно становится главной силой всех процессов изменения геологической среды. Поэтому решение проблемы гармонического единства природа – общество возможно лишь на основе глубокого изучения биогеохимических закономерностей развития нашей планеты. В раскрытие этих закономерностей взнос Вернадского очень весомый. Причем, поскольку развитие живых организмов осуществляется целеустремленно и поскольку именно эта целеустремленность определяет в основном и развитие всей окружающей организм среды, то это и дало возможность Вернадскому и другим ученым дать естественно-научное обоснование идеи о существовании космического логоса.

Исходя из учения Вернадского и его последователей, следует, что вся деятельность современного общества должна быть вписана в основную закономерность жизни – биогеохимический кругооборот, в сохранение его устойчивого неравновесия. Т.е. когда раньше такая постоянная неравновесность рассматривалась как принцип организации жизни любых органических существ, то теперь она должна стать тем принципом нового типа ноосферного мировоззрения, с которым мы должны согласовывать все виды своей деятельности. Тем самым этот принцип становится важнейшим для философии образования, для воспитания у всего человечества ноосферного типа мировоззрения, для понимания взаимодействия основных учебных предметов, достижения единства процессов обучения и воспитания и решения всех других важных проблем современного образования, в том числе и его противоречий.

В связи с этим важно отметить, что Вернадский осуществил весомый вклад в раскрытие тех общих закономерностей, которые являются единой основой для трех основных областей нашего знания – о вне жизненной природе, живых организмах и человеке . И, опираясь на это, в ликвидации того разрыва между этими областями, который еще и до сих пор существует в общей картине мира, в системе предметов образования. Все эти идеи Вернадского и многих его последователей находят все большее применение в современных теориях и формах организации образования. Например, в философских основах образования представителей Римского клуба. Это касается России и Украины. Так, в наших школах началось внедрение такого нового курса, как “экология и диалектика”. Аналогичные идеи развиваются и представителями движения зеленых в наших странах.

Но, как уже говорилось, все вышеприведенные и другие формы гармонично-целостной философии и педагогики, так и не смогли решить важнейшие проблемы современного человечества, вывести его систему образования из кризисного состояния. Ответы на этот вопрос сейчас даются разные. Рассмотрим сначала точку зрения на решение этого вопроса некоторых выдающихся представителей холистского направления философии и образования. Так, уже цитированный ранее неотомист Ю.Бохеньский, говоря о „необходимости такой новой философии, которая бы согласовывала науку и мировоззрение”, считает, что это, в частности, нуждается в „заново пересмотре основных положений религии” [Бохеньский Ю. Духовная ситуация времени // Вопросы философии. – 1993, № 5, с. 98]. А также, что этому мешает и консерватизм философов, которые „не хотят отказаться от собственных предпосылок” [Там же]. Этот консерватизм и философов и теологов Бохеньский считает таким, что „не отвечает духу времени” [Там же].

Еще более радикальную позицию в решении проблемы достижения человечеством единства, особенно в области образования и воспитания, единых принципов мировоззрения, занимают представители так называемой „естественной теологии”. Последняя, со слов Вернера Гейзенберга, который принимал участие в чтении лекций по данному предмету в одном из университетов, развивает ту точку зрения на явления бытия, которая является „результатом отказа от какой-то частичной религии или мировоззрения” [Гейзенберг В. Физика и философия. Часть и целое. – М., 1990, с. 5]. Т.е. здесь мы имеем дело с той радикальной точкой зрения современного холизма на решение важнейших проблем современного человечества, которая требует признания безусловного приоритета общечеловеческих ценностей над всеми другими, а потому и над ценностями, интересами отдельных личностей, всех частичных типов мировоззрения.

Но существует и второй, противоположный подход к решению важнейших философских и образовательных проблем всего человечества, который связан с существенной критикой исходных принципов холистской философии и педагогики, с существенно другим пониманием как мира в целом, так и человека, его познавательных способностей, смысла его жизни, а потому и основной цели образовательной деятельности. Именно к рассмотрению последних мировоззренческих взглядов, их роли в современной философии и образования мы перейдем в следующем разделе книги.

1. Коменский А.А. Избранные педагогические сочинения. – Т. 2. – М., 1991.

2. Лосев А.Ф. Основной принцип мышления и вытекающие из него логические законы мышления // Вопросы философии. – 1992, № 8, с. 144.

3. Ясперс К. Смысл и назначение истории. – М., 1991.

5. Ленин В.И. Полное собрание сочинений. – М.-Т.42.

6. Бохеньский Ю. Духовная ситуация времени // Вопросы философии. – 1993, №

1.2. Критика целостно-монистических в разработке картины мира, становление постмодернизма, его положительные и недостатки

Известный философ неотомист Юзеф Бохеньский писал в середине ХХ столетия, в уже цитированной выше книге, что „современные философы в противоположность идеалистическому или материалистическому монизму ХІХ века, обычно являются плюралистами” [ Bochenski J . Contemporary European Philosophy . – Berkley and Los Angeles , 1966, p . 37]. Это обусловлено в значительной мере раскрытием тех существенных недостатков, которые были присущи всем монистическим системам в философии и образовании, в том числе и диалектическим. Так, еще Кант, выступая против претензий всех монистических философских систем на раскрытие основных закономерностей развития явлений всего реального мира, писал: „...Величайшая и, быть может, единственная польза всякой философии чистого разума только негативна… вместо того, чтобы открывать истину, у нее скромная заслуга: она предохраняет от заблуждений” [Кант И. Соч. в шести томах. Т. 3. – М., 1964, с. 655]. Это направление, противоположное монистическому, развивалось многими другими философами, педагогами.

Важнейший недостаток всех представителей холистской философии и педагогики, с точки зрения последнего направления, заключается в том, что они явным образом недооценивают роль тех атрибутивных свойств субстанции мира, которые отображаются в категориях изменчивости, хаоса, случайности, индивидуальности и т.п. И наоборот, оптимистически переоценивают роль противоположных им свойств бытия: постоянства, порядка, гармонии, логоса, необходимых закономерностей, общих ценностей. Именно поэтому любая теория, основанная на этих принципах философии целостности, не может гарантировать достижения своей цели, т.е. гармонического разрешения противоречий в какой-то области нашей деятельности, в частности и образовательной.

Более того, такие теории, идеологические концепции, педагогические учения часто приводят к противоположному результату и тогда, когда главная их цель – достижение высшей гармонии в обществе. Так, вождь Великой французской буржуазной революции Максимильян Робеспьер говорил, что „террор есть не что иное, как отрицательная справедливость. Поэтому его применение является проявлением добропорядочности”. Понятно, что здесь речь идет о достижении той „истинной справедливости”, о которой мечтали лидеры этой революции. Для современной философии образования особенно важную роль играют те факты истории, которые нередко встречаются, когда какой-то человек охватывается бессмысленной верой в справедливость и всесилие своего учения и быстро заражает этой верой широкие массы. Это приводит часто к ужасам массового психоза. Например, в Украине недавно к довольно широкому распространению псевдорелигиозных идей так называемого „белого братства”, и других псевдо-религиозных систем.

В связи с этим процитируем такое парадоксальное, на первый взгляд, но глубокое высказывание Семена Франка: „Все горе и зло, которые властвуют на земле, все потоки пролитой крови и слез, все беды, унижения и страдания, есть по меньшей мере на 99% суть результата воли к осуществлению добра, фанатичной веры в любые священные принципы, которые принадлежит немедленно насадить на земле, и воли к беспощадному истреблению зла...” [Франк С.Л. Крушение кумиров. Соч. – М., 1990, с. 123]. Особенно ярко эту мысль можно продемонстрировать на примерах религиозных войн, инквизиции, роли сциентично-технократичного мировоззрения в обострении современных глобальных проблем, на определенных этапах построения социализма в Советском Союзе и ряде других стран и т.п.

Так, еще один из ярких критиков монистическо-гармонийных систем Карл Поппер писал: „…Эмоционально привлекательный призыв к единой цели, какой бы прекрасной она не была, является призывом к отказу от всех тех моральных представлений, которые соперничают между собой, от взаимных критических замечаний и аргументов…”[Поппер К. Нищета историцизма // Вопросы философии. – 1992. – № 10, с.57]. Поэтому он делает вывод о том, что этот подход, в конце концов, есть „дорогой к тирании, к всемогуществу одного или нескольких человек” [Там же, с. 56]. Близкие к этому идеи развивает и Джорж Сорос. В своей критике советского общества он, в частности, говорит, что в нем „общий интерес должен быть... навязан тем личным интересам, которые противоречат ему” [Сорос Дж. Советская система: к открытому обществу. – М., 1991, с. 106].

Все философские системы, которые ставят перед собой вышеупомянутые задачи достичь человечеством гармонического единства, Поппер назвал „холистской философией”. Ее главная цель, по Попперу, состоит в том, чтобы „перестроить” общество в целом „согласно с определенным планом или проектом” [Поппер К. Нищета историцизма // Вопросы философии. – 1992. – № 9, с. 28]. Он считает, что в прошлом к этому направлению принадлежало большинство философских учений, начиная от Платона и заканчивая марксизмом и некоторыми другими системами. Все эти системы, как правило, объединяют также идеи о возможности, хотя бы в принципе, познать закономерности развития мира как целого, включая сюда и общество, человека, и достижение на этой основе некоторой гармонии в обществе и его взаимодействия с окружающим миром. Поэтому далее будем называть такое философское и образовательное направление гармонично-целостным. Особенно нужно отметить, что именно на основе философских систем данного направления в прошлом происходило и становление большинства педагогических теорий, учений.

Таким образом, и любые теории, педагогические учения, построенные диалектическим методом восхождения от абстрактного к конкретному, не могут быть безошибочными с точки зрения второго направления философии. Поэтому представители последнего разрабатывают свои варианты методологии познания и практической деятельности людей. Так, Поппер, подвергнув острой критике холистскую философию и пытался доказать невозможность ее методологии „холистской инженерии” (т.е. перестроить „общество в целом согласно определенному плану или проекту”), считал истинным только противоположный этому холизму метод. Он назвал его методом частичных изменений или частичной социальной инженерией. О представителях последнего метода он пишет: „Какой бы не была его окончательная цель, он старается достичь ее с помощью мелких поправок и постепенных улучшений. Он знает, что мы можем учиться только на своих ошибках” [Поппер К. Нищета историцизма // Вопросы философии. – 1992. – № 9, с. 28]. Именно эта идея широко применяется во многих вариантах современной теории педагогики, в разных формах их практической реализации. Более позднее обобщение всех антихолистских методов получило название философии и культуры постмодернизма. Последний противопоставлялся модернизму, который властвовал в науке и философии с начала нового времени - Х VII век.

Подобный подход к решению проблемы взаимосвязи общего и единичного, общественных и индивидуальных интересов, в частности и в педагогических процессах, осуществляется рядом представителей так называемой франкфуртской школы. Среди них мы рассмотрим концепцию негативной диалектики, которая была разработана Теодором Адорно и некоторыми другими его последователями. Негативная диалектика, возникла, в основном, как некоторое общее отрицание прежде господствующей формы диалектики единства и целостности (Гегеля, Маркса и других ее представителей). Т.е. она является увлечением « самым актом бунта и разрушения, как философия разрушительного созидания” [Соловьева Г.Г. Негативная диалектика. – Алма-Ата, 1990, с. 9]. В дальнейшем все большего значения в ней приобретает „образ нового философствования, нацеленного на спасение особенного в общем, на приоритет нетождественного, нового” [Там же]. Т.е. и эту диалектику можно рассматривать как „новое единство, целостность человечества, необходимость неотвратимого движения от идеи войны к идее мира”, но такое единство достигается „через отличие, полифонирование и диалогичность” [Там же]. Таким образом, важнейшая задача этой формы диалектики – это разработка такой методологии, которая бы оказывала содействие достижению единства не путем сведения уникально-единичного к общему, а наоборот, только на основе необходимой и важнейшей роли уникально-единичного в этом достижении. „Согласно с ней, высшая ценность – не покой и инвариант, а не завершенное, отрицательное, открытое” [Там же, с. 189]. Т.е. все же в этой концепции отдается явный приоритет тому философскому направлению, которое было релятивистско-плюралистическим. Поэтому в разработке методологии негативной диалектики большое значение предоставляется ее аналогии с искусством, эстетикой. Эти философские идеи, направленные прежде всего на преодоление односторонности рационального, в частности сциентического мышления, находят все более широкое признание в школах и университетах не только Германии, а и многих других стран.

Особое значения они приобретают сейчас в реформировании образования в России и Украине, где десятилетиями доминировала идея о философии и педагогике только как целостно-монистической науке. Сейчас в нашей педагогической литературе широко дискутируется такой вопрос: как нужно относиться к двум диаметрально противоположным учениям о личности. Одно из них исходит из ее уникальности, а другое, наоборот, основное внимание уделяет изучению тех общих структур, связей и линий развития, которые в совокупности должны определять суть личности [Учитель, которого ждут. – М., 1983, с. 69].

Именно идеи данного направления философии образования все более распространяются в современной Украине. Так, в нашей государственной программе „Образование” (Украина ХХІ столетие”), во многих других документах, педагогических учениях, методиках говорится о приоритетной роли человека, личности. В них плюралистический подход к разным педагогическим учениям оценивается положительно. На основе подобных идей у нас создаются и некоторые новые педагогические учения. Например, В.О.Куринский разработал свою систему „автодидактики”, в которой главное внимание отводится индивидуальной субьективации процесса обучения, методам активизации всех уникальных сенсорных, умственных и волевых способностей ученика в их единстве, актуализации его интересов, эмоций и т.п. [Куринський В.О. Самообразовательные раздумья. – К., 1999].

В связи с этим остановимся на таком вопросе: почему, как это считает много современных мыслителей как в философии, так и в образовании, почему второе, т.е. релятивистско-плюралистическое и индивидуалистическое направление получило не меньшее распространение, чем первое – гармонично-целостное? Во-первых, это обусловлено тем, что представители холистского направления в философии и образовании разделились на много противоречивых между собой учений – материалистических и идеалистических, научных и религиозных и т.п.. И в каждом из таких основных учений также, как правило, возникло много разных противоречивых между собой концепций. Т.е. достижение гармонического единства между ними всегда оставалось лишь каким-то идеалом или лозунгом. На самом же деле между разными холистскими концепциями противоречия нередко достигают антагонистической остроты.

Во-вторых, противоположное холизму направление имеет ряд преимуществ по сравнению с холизмом. Так, принципы плюрализма и релятивизма обеспечивают более высокие темпы развития знаний об отдельных областях реального мира и человеческой деятельности, а потому й достижение большей эффективности разных специализированных видов деятельности. Еще, наверное, более важным есть то, что в современном обществе принцип плюрализма носит сугубо демократический и антидогматический характер, что связано с демократическим устройством современного западного общества. Т.е. он требует не только возможности признания существования некоторых других идей, в том числе и противоположных принципам своего мировоззрения, но и уважительного отношения к этим идеям, к другим системам образования. Например, Рафаэль Фейерабенд настаивает на предоставлении равных прав науке, мифу, магии, религии. Тем самым демократический принцип плюрализма хотя и отбрасывает возможность достижения человечеством полного гармонического единства, соборности, но он является особой формой попытки достижения некоторого лучшего согласия в решении проблемы объединения основных типов мировоззрений, основанных на них главных направлений современного образования.

Плюралистическо-релятивистские идеи и до сих пор являются приоритетными в философии. Так, на Всемирном философском конгрессе в 1998 году наблюдался „огромный спектр... отличий в подходах к философии”. Это касается еще в большей мере многих постсоциалистических стран. Например, говоря о философском обосновании реформирования образования в странах Восточной Европы, исследовательница из Польши – Уршуля Новацька – считает: „во-первых, нужно возвратить философский плюрализм”. Это направление стало приоритетным и для многих современных украинских философов, что было обусловлено, в первую очередь, длинным господством монистической диалектико-материалистической философии в СССР со всеми ее недостатками. Релятивистская методология предоставляет лучшие возможности приспособиться и к динамизму развития современного общества, который все ускоряется, она направлена на формирование такой творческой личности, которая способна лучше решать не только современные проблемы, а и те, что возникают в будущем.

Критика диалектического метода построения холистских систем со стороны неопозитивистов и постпозитивистов опирается на то, что законы диалектики, прежде всего принцип единства и борьбы противоположностей, не являются логическим, так как он дает возможность „вывести” все, что угодно. Т.е. такие системы есть не научными, а иррациональными. Поэтому известный представитель неопозитивизма Рудольф Карнап считает, что проблема лучшего единства между представителями разных методологий достигается лишь благодаря конвенционному принятию множества разных эмпирических и теоретических языков, каждый из которых есть наиболее эффективным в решении определенных вопросов [Карнап Р. Значение и необходимость. – М., 1959]. Поппер приходит к выводу о том, что все реальные явления разделены на три основные мира – физический, психический и мир идеальных сущностей. Причем, ни один из этих миров нельзя выяснить из другого, и лишь мир идеальных сущностей подчиняется строгим законам [ Popper K . The Logic of Scientific Discovery . – New Jork , 1961, p . 108-112].

Однако еще больше философов ХХ, начала ХХІ ст. антихолистского направления подвергают критике диалектическую методологию за ее излишний рационализм, за старание более или менее точно предусмотреть будущее. Так, Лев Шестов, деятельность которого началась в Киевском университете, писал: „Вся моя задача состоит в том, чтобы раз и навсегда лишиться всяких начал и завершений” [Шестов Л. Избр. соч. – М., 1993, с. 330]. Подобные идеи развивали и представители франкфуртской школы, которые считали себя неомарксистами. Так, уже цитированный выше Адорно, рассматривал категорию отрицания не в качестве того этапа, который передует новому синтезу противоположностей, а как такую релятивизацию любой замкнутой системы, что направлена против стандартизации отношений в современном монополистически управляемом обществе [ Adorno Th . Negative Dialectic . – Frankfurt an Main , 1996].

Но, как уже говорилось, наиболее распространенным антихолистским направлением в современной философии есть постмодернизм. Так, один из известнейших представителей данного направления Жан-Франсуа Лиотар писал, что „главная задача современной философии – не достижения единства”, а наоборот „деструктивизм..., отказ от терроризма изоморфных структур”, что „инновации всегда появляются из различений, что конечная цель диалога – это скорее не консенсус, а паралогия..., гетерморфность языковых игр” [Лиотар Ф. Состояние постмодерна. – М., Спб, 1998, с. 11-12]. Другой представитель постмодернизма Эдуард де Бонэ считает: „как только нас что-то удовлетворяет, мы перестаем мыслить” [Бонэ Э. Латеральное мышление. – Спб, 1997, с. 312].

Известный американский философ Ричард Рорти, который разрабатывает учение неопрагматизма, также настаивает на том, что нужно покончить с идеей холистского трансцендентализма, особенно со старанием соединить в определенную систему научную и морально-эстетическую культуру [ Rorty R . Philosophy and Mirror of Nature . Prinston , p . 84]. Лишь такой антимонистический подход дает возможность, как он утверждает, обусловить солидарность нередуцированных один к другому верований в их новой коммуникации. На этих идеях, как это утверждают представители современного неопрагматизма, сейчас осуществляется тот антиплатоновский поворот в философии, который направлен на достижение успеха в решении самых разных проблем.

Важный вклад в развитие этих постмодернистских идей вносит Жиль Делёз в его учении о ризомной философии. Понятие о ризоме было заимствовано им из ботаники. Оно в последней относится к тому, что объединение некоторых травяных растений осуществляется путем переплетения в грунте их корневых систем, например в грибнице. Часто это обуславливает неповторимую по своему богатству разноцветность, красоту этих растений, которая отличает последние от деревьев, иерархия ветвей которых объединяется единым стволом. Такое ризомное объединение наших знаний о разных частях мира и видах человеческой деятельности, которое существенно отличается от холистско-монистической методологии, и разрабатывается Делёзом [Делёз Ж. Капитализм и шизофрения. – К., 1996] и его последователями.

В связи с этим важно остановиться на том, что когда в России и Украине, как и во всем Советском Союзе, к этапу его перестройки, полностью властвовал марксистский (а длительное время и псевдомарксистский, что будет выяснено ниже) вариант целостно-монистической философии, то после развала Союза много наших философов перешли на позиции постмодернизма. Так, в предисловии к хрестоматии „Современная зарубежная философия” ее составители пишут, что лишь постмодернистские варианты плюрализма являются „самой адекватной формой охвата реальности” [Сучастна зарубіжна філософія. – К., 1998, с. 4-5].

Безусловно, что такое состояние в современной философии сыграло значительную роль в реформировании образовательных систем, их философских основ. Об этом свидетельствуют, в частности, материалы круглого стола [Философия, культура, образование // Вопросы философии. – 1999, № 3]. На нем известный социолог Н.В. Бестужев-Лада подвергает критике советскую педагогику за то, что она строилась на „утопии казарменного социализма, школоцентризма, огульно-репрессивных методах”. Еще раньше этот же автор сделал тот вывод, что наша современная школа, которая находится в кризисном состоянии, „стала смертельной угрозой для общества” [Философия образования: состояние, проблемы, перспективы. (Материалы круглого стола) // Вопросы философии. – 1995, № 11, с. 17]. Подобные постмодернистские идеи развивают и немало других ученых постсоветского этапа развития наших государств. Например, о приоритетной роли нашего познания частных явлений, их частичных закономерностей, о том, что „частные модели... – единое средство, которое произведено наукой для понимания мира” [Гусинский Э.М., Турчинова Ю.И. Введение в философию образования. – М., 2000, с. 27].

Дальше подытожим те основные принципы антихолистского направления в философии и образовании, которые обеспечили их преимущество над целостно-монистическими. 1) Принцип демократического плюрализма предоставляет возможность ликвидировать антагонистические отношения между представителями противоположных мировоззрений, и вообще разных точек зрения на решение любой проблемы. А потому и широко применять основные достижения современной философии диалога к решению всех этих разногласий. 2) Принцип релятивизма требует постоянного творческого развития любой системы в связи с появлением новых проблем, а также формирования в образовании творческих способностей современных людей, которые бы смогли успешно решать эти проблемы. 3) Принцип специализации, в его взаимосвязи с предыдущими, направлен на формирование такого человека, который бы смог стать блестящим профессионалом в области своей деятельности, а потому и лучше найти свое место в окружающем обществе, обеспечить уважение к себе. 4/Принцип критики научного и философского рационализма направлен на преодоление того господствующего сейчас сциентично-технократичного направления, которое входит в существенное противоречие с духовно-гуманистическими ценностями. 5/ Новая методология реформирования образования опирается не только на достижения науки, а и на такие формы человеческого мышления и деятельности как искусство, религия, практическое мировоззрение людей и т.п..

Но и это антихолистское направление в философии и образованию также не смогло остановить обострения глобальных и ряда других важных проблем в современном обществе, реформировать образовательные системы таким образом, чтобы они обеспечили воспитание того человека ХХІ ст., который бы смог успешно решать эти проблемы. Поэтому дальше перейдем к рассмотрению критики постмодернистского направления в философии и образовании, а затем к анализу того нового третьего направления в них, в котором осуществляются процессы синтеза основных достижений двух первых.

Таким образом, со сказанного выше вытекают два основных вывода. Первый, что определенные идеи, принципы как целостно-монистического, так и плюралистическо-релятивистского направления философии и образования нужно включить в новую парадигму реформирования современных философских и образовательных систем. Второй, что оба они явным образом недостаточны для разработки этой новой парадигмы и ее практической реализации, т.е. нуждаются в существенной переработке. Поскольку основные недостатки первого направления были раскрыты выше, то перейдем к анализу критических замечаний относительно принципов антихолистского, плюралистическо-релятивистского направления в философии, науке и образовании.

Еще Гегель ту форму целостности, которая определяется этими принципами, называл эклектичной или „рассеянной полнотой”. Действительно, данные принципы, по сути дела, слабо учитывают важную роль уже достигнутых человечеством знаний о логических закономерностях связей о разных основных областях нашей деятельности. А потому и об основных частях, элементах всего педагогического процесса, оставляют такое решение в основном интуитивным свойствам нашего мышления. Особенно остро эта ограниченность проявляется в современном образовании, науке. В связи с этим, лауреат Нобелевской премии Илья Пригожин, „анализируя состояние современного образования в целому”, говорил: „В нем господствует фрагментарность, нет того синтетического подхода, который связывает разные науки...” [Пригожин И. Делать не физику бога, а физику человека // Известия. – 1993, 24 июля]. В этом он усматривал главный недостаток современного образования и науки.

Эти положения развивает и президент Академии педагогических наук Украины Василий Кремень. В первом номере нового журнала „Высшее образование Украины”, он писал о том, что „недавно созданный Институт высшего образования должен быть тем научно-теоретическим центром, который будет оказывать содействие утверждению концептуальных реформ высшей школы, станет центром аккумуляции и анализа информации о состоянии национального высшего образования, а научные работники этого института станут организаторами и координаторами педагогических исследований в области высшего образования, которые до недавнего времени были весьма фрагментарными, непоследовательными, локальными” [6, 10].

Известный теоретик педагогики в Украине С.И. Гончаренко также пишет, что у нас в „классе учебных предметов нет таких курсов, которые бы работали на этот „синтез” [Гончаренко С.И. Интеграция научных знаний и проблема содержания образования // Постметодика. – 1994, № 6, с. 2]. С этой идеей соглашается и много других исследователей современных проблем методологии и науки, теории образования и философии. В частности, это касается проблемы объединения сциентическо-технократичного и гуманистического направлений в философии и образовательной деятельности, которая есть одним из главных задач решения глобальных проблем. Исходя из того, что образование всегда находилось в самом существенном взаимодействии с соответствующей мировоззренческо-философской системой, эта критика современного состояния образования касается и разработки ее философских проблем, которые также в основном являются фрагментарными, непоследовательными, локальными, так как в них также сейчас нет синтетического начала, о котором говорилось. Это присуще как всему мировому, так и российскому и украинскому современному образованию.

И большинство выдающихся ученых ХХ – начала ХХІ ст. выступали против признания исходных принципов антихолистской, плюралистическо-релятивистской методологии. Так, один из известнейших физиков и методологов науки США Роберт Фейнман писал: „Сегодня наши физические теории, законы физики – множество разрозненных частей и обрывков, которые плохо соотносятся один с другим” [7, с. 31]. А это свидетельствует о том, что процессы дифференциации физических знаний значительно опережают их интеграцию. Последнее касается почти всех областей науки. Эта тенденция особенно сказывается на высших уровнях обобщения знаний, прежде всего в самой философии, в ее взаимосвязи с другими науками и другими нашими знаниями о явлениях реального мира. Так, Президент АН СССР Несмеянов А.Н. во вступительном слове в 1960 г. на Всесоюзном совещании по философским вопросам естествознания говорил о быстром развитии этой области науки следующее: „Все мы, а прежде всего Президиум Академии наук, ощущаем необходимость и вместе с тем полнейшую недостаточность интегрирующей функции – осмысления и направления всего этого стремительного научного потока” [Несмеянов А.Н. Философские проблемы современного естествознания. – М., 1960, с. 5].

С критикой плюралистической односторонности разных философских систем и необходимости синтеза их принципов и достижений выступало много выдающихся философов. Например, английский философ Томас Хилл, в частности в своей фундаментальной монографии [Хилл Т. Современные теории познания. – М., 1965, с. 134–135, 163–166, 274–278]. Известный американский философ Д.Хаукинс считал, что „отсутствие согласия между философами в решении принципиальных философских проблем является позором современной философии”. Подобную мысль разделяли и много других философов.

С решительной критикой антихолистского плюралистического направления выступают представители наиболее распространенной в современном мире философии неотомизма. Так, папа Римский Иоанн-Павел ІІ писал в своей энциклике, что как раз игнорирование общей основы философии „привело к возникновению разных видов агностицизма и релятивизма, и в результате философские поиски застряли в трясине общего скептицизма” [Иоанн-Павел ІІ. Энциклика «Вера и разум». – М., 1999, с. 10].

Одна из важнейших причин, которая мешает разработке современной концепции решения глобальных проблем и выхода образования из кризисного состояния обусловлен так называемым „информационным взрывом”. Так, в большинстве областей человеческой деятельности количество информации удваивается приблизительно каждые 10 лет, а в некоторых и значительно быстрее. В связи с этими быстрыми темпами идут процессы все большего сужения разных специализаций, появления многих принципиально новых технологий производства и вообще новых специализаций в разных видах человеческой деятельности. Все это приводит и к новому видению основной задачи образования. Раньше (и сейчас в некоторых учебниках по педагогике) главная задача виделась в передаче молодому поколению тех знаний и умений, которые человечество приобрело в своем предыдущем опыте. Но сейчас все более в теории и философии образования развиваются концепции о необходимости беспрерывного образования и опережающего характера образования, относительно развития общества. Т.е. речь идет о важности постоянного повышения квалификации и переквалификации представителей почти всех специальностей. Но ускоренные темпы дифференциации наших знаний о разных областях реального мира и информационный взрыв привели к появлению такого существенно отрицательного явления в современном обществе как информационный кризис.

Суть последнего, как считал один из основателей науковедения Дж.Бернал, состоит в том, что часто бывает легче снова открыть какой-либо научный факт, чем установить его наличие в литературе. Точнее – количество существующей информации, важной для решения любой проблемы, настолько большая, что очень тяжело найти ее среди необъятного „океана информации”. Особенно это касается решения комплексных проблем, взаимосвязи между собой разных наук, основных видов человеческой деятельности, а поэтому и общих проблем современного образования. Тем не менее именно эти комплексные проблемы и являются важнейшими для современного человечества. Причем, и существующая современная информационная технология, основанная на применении новых компьютеров, не смогла решить положительно проблему информационного кризиса [9, с. 9-10].

Поэтому немало выдающихся ученых считает, что этот информационный кризис привел к распаду наших знаний на необъятное количество тех своих элементов, которые плохо связаны один с другим и рассматривают этот кризис как еще одну из важнейших глобальных проблем современного человечества [Там же]. Т.е. „значительная часть результатов исследований просто тонет в безбрежном море информации, не получая доступа к потенциальным потребителям” [Юдин Б.Г. Семиотика и информация. Обзор // Вопросы философии. – 1968. – № 9, с. 179]. Так, по данным ЮНЕСКО из всех статей, напечатанных в научных журналах, только 5% являются оригинальными, все другие повторяют, обычно невольно, уже напечатанное [11, с. 132]. Тем самым даже в научных исследованиях происходит неоднократное „открытие велосипеда”. Такое положение обусловлено не только огромным количеством информации, имеющейся в мировой литературе по каждой проблеме, но и многими другими важными причинами. Так, не меньше 50-60% важной информации для решения какой-нибудь проблемы чаще всего содержится не в изданиях по данной области науки, а в изданиях по другим ее областям. Поиск такой информации утрудняется также наличием таких барьеров как языковые, ведомственные, государственные и другими.

Но важнейшей причиной, которая тормозит решение проблемы информационного кризиса, есть отсутствие современной общей основы этого решения, т.е. принципов систематизации и субординации всех видов наших знаний о реальном мире и человеческой деятельности, а поэтому и оптимизации их взаимодействия. Это, в свою очередь, является главным препятствием разработки современных методик и технологий поиска важной информации в каждой области нашей деятельности. В этой связи следует отметить следующее. Еще в ХІХ ст. Ф. Энгельс и другие мыслители предсказывали, что важнейшие открытия будут сделаны на перекрестке наук. Развивая эту идею, лауреат Нобелевской премии, академик П.Л.Капица писал, что сейчас „почти все проблемы науки и практики являются в той или другой мере комплексными” [10, с. 140]. Поскольку роль единого средства обобщения всех наших знаний о мире, разработке методологии их взаимосвязи всегда играла философия, то и сейчас остро обсуждается проблема о возможности или невозможности ее применения для решения проблемы информационного кризиса и оптимизации комплексных исследований в науке и образовании.

Однако, еще в середине ХІХ ст. Маркс, говоря о „быстром развитии естественных наук”, отмечал, что „философия оставалась для них настолько далекой, насколько и они оставались далекими для философии”. Группа известных французских математиков, которая выступала под псевдонимом Бурбаки, анализируя проблему взаимосвязи математики и философии писал о том, что „редко встречаются ученые, которые бы владели высокой эрудицией в обеих этих науках” [Бурбаки Н., Очерки по истории математики. – М., 1968, с. 21]. Об этом же говорил выдающийся математик Л.Я.Стройк. А относительно физики, географии, нейрофизиологии, психологии, науковедения, языкознания и некоторых других наук – такие выдающиеся ученые, философы как Р. Фейнман, Г. Рейхенбах, П.К. Анохин, Л. Берталанфи, Р. Акоф, А.А. Ляпунов, В.Г. Глушков, П.В. Копнин и много других [см. 9, с. 10-20].

Причем, большинство этих ученых рассматривали существующий разрыв между философией и отдельными науками, науковедением как наиболее существенный недостаток и потому писали о важности разработки современной методологии их взаимосвязи. Так, Фейнман утверждал, что „для нас важно прежде всего понять внутреннее структурное единство мира, что все науки, и не только науки, любые интеллектуальные усилия направлены на понимание взаимосвязи между явлениями, которые находятся на разных наших иерархических ступеньках, на то, чтобы найти взаимосвязь между красотой и историей, историей и человеческой психологией, психологией и механизмами мозга, мозгом и нервными импульсами, нервными импульсами и химией и т.д., как вверх, так и вниз” [7, с. 135]. Он считает, что именно разработка методологии комплексных исследований о всех областях реального мира является важнейшей задачей современных ученых.

О самой существенной опасности бушующего процесса дифференциации наук, все большей специализации их представителей, писало много выдающихся ученых. Так, Альберт Эйнштейн говорил о том, что боится утонуть в накоплении специальных сведений, на что его толкал весь процесс образования. Луи де Бройль писал: „Специализация суживает горизонты, тормозит плодотворные сравнения и аналогии и, в конце концов, угрожает будущему человеческого ума”. Известный польский ученый и писатель-фантаст Станислав Лем в своей фундаментальной монографии отмечает, что „поиск преодоления информационного кризиса”, является „важнейшей задачей развития цивилизации”, а также, что разработка методологии комплексных исследований направлена на преодоление этого кризиса [Лем С. Сумма технологии. – М., 1976, с. 16, 63].

Также следует отметить, что довольно много философов, которые резко подвергали критике холистские системы, в то же время выступают и против тех крайних форм антихолизма, которые настаивают только на явном приоритете принципов плюрализма и релятивизма или на абсолютизации только определенных аспектов человеческой деятельности. Так, один из самых глубоких из этих критиков Поппер считает, что „большим скандалом философии является то, что в то время, когда природа вокруг нас – и не только природа – разрушается, философы продолжают дискутировать, иногда с блеском, иногда нет, вопрос, существует ли этот мир” [ Popper K . Objective Knowledge . – Oxford , 1972, p . 172]. Близкую позицию занимает в этом вопросе и Б.Рассел. В главе книги „История западной философии”, посвященному анализу философии Дьюи, он подвергает критике последнего за абсолютизацию роли практической деятельности человека. Известный немецкий философ О.Ф. Больнов делает замечание, что экзистенциалисты „теряют любую реальность окружающего мира, что „разорванная социальность человека”, в частности у Хайдеггера, приводит к „одиночеству его существования” [Больнов О.Ф. Философия экзистенциализма. – Спб, 1999, с. 174]. Даже такой максимальный плюралист как Фейерабенд высказывал допущение, согласно которому приоритетная роль плюралистическо-релятивистских принципов может оказаться только временной.

С критикой плюралистично-релятивистского направления выступает сейчас и немало украинских философов. Так, Валерий Скотный в своем фундаментальном учебнике „Философия (Исторический и систематический курс)” подчеркивает, что когда классическая философия была „теоретическо выраженным мировоззренческим осмыслением отношений человека и мира”, то плюралистическое направление привело к „утрате философией своей универсальности” [12, с. 553].

Как уже говорилось, одной из острейших для современного человечества есть проблема соотношения сциентическо-технократических и духовно-гуманистических ценностей в образовании и деятельности человечества вообще, а потому и задача разработки существенно новой методологии их объединения. Но и здесь в основном еще властвует не только в реальной жизни, а и в теории плюралистическо-релятивистское направление. Так, большинство пред- ставителей духовно-гуманистического направления считает, что именно революционные превращения в технике, все большее увеличение ее действия на изменения природы, направленные прежде всего на достижение лучших экономических целей. – и является главной причиной современного кризисного состояния общества. Поэтому выход из этого кризиса они связывают, главным образом, с коренным увеличением роли высших духовных ценностей человечества, с рассмотрением современной тенденции научно-технического прогресса как такой, что несет угрозу всему человечеству, в том, чтобы развитие техники и экономики подчинить таким общечеловеческим моральным и эстетическим ценностям - как добро, любовь, гармония, красота и т.п.. Это гуманистическое направление нередко называется и антисциентическим.

Подобные разногласия, безусловно, проявляется как одна из важнейших черт и в педагогической деятельности. Кроме проблемы соотношения учебной и воспитательной функций педагогического процесса, которая рассматривалась и ранее как важнейшая, это противоречие не в меньшей мере связано с преподаванием естественных и гуманитарных дисциплин в школе. Именно сциентическо-технократические ценности стали и в системе образования, в том числе и в наших странах, приоритетными, причем они оторваны от высших духовных ценностей. Поэтому сейчас в Министерстве образования Украины и во многих других образовательных учреждениях, разрабатывается много документов о необходимости гуманитаризации образования как одной из важнейших задач национальной концепции реформирования школы. Но какими должны быть философско-методологические основы такого реформирования? Для ответа на этот вопрос важно остановиться на том, что много современных ученых рассматривают и сциентический и антисциентический (гуманистический) подходы к решению глобальных проблем как односторонние и развивают свои идеи о необходимости нового синтеза этих подходов. Идеи об этом синтезе широко развиваются и в современной философии образования.

Но такой синтез идет еще очень медленно. Так, в книге „Философия техники в ФРГ” Циммерли Вальтер пишет, что в экологических движениях протеста, которые относятся к вышеупомянутому гуманистическому направлению решения глобальных проблем, „еще нет разработанных технических проектов, которые заслуживают внимания” [Философия техники в ФРГ. – М., 1989, с. 271]. В этой же книге Гунтер Раполь утверждает: „Забота о природе также уже стала технической категорией, хотя это как-то обходится молчанием в современных экологических исследованиях” [Там же, с. 220], а Элизабет Штрекер пишет, что „в наше время философия техники является картиной многочисленных студий, которые сами по себе рассматриваются как „наброски” и „подходы”. Причем бросается в глаза полное отсутствие намерений рассматривать общие связи даже там, где они уже были осуществлены для анализа таких же или подобных проблем” [Там же, с. 55].

Критике того, что преподавание истории социальной философии, куда тогда входила и проблематика философии образования, имела „разорванный вид, а целостность, преемственность, взаимозависимость” этого культурного массива „оставалась за пределами заинтересованности и внимания” специалистов данного предмета, посвятил свою книгу и известный украинский философ В.П.Андрущенко [Андрущенко В.П. История европейской социальной философии. – К., 2000]. Таким образом, именно принципы плюрализма и релятивизма есть одной из тех важнейших методологических причин, которые и привели к обострению „информационного кризиса” как во всем обществе, так и в системе образования, к существенному разрыву между отдельными элементами, частями всей системы наших знаний о реальном мире, а также отдельных дисциплин в педагогике.

Это касается и разработки многих важных категорий и понятий самой философии. Так, в философском энциклопедическом словаре 1989 года, написанному известными советскими философами, понятие „обобщение” делится на два основных вида – индуктивное и логическое. Суть первого из них заключается в „отбрасывании специфического в конкретных явлениях, фактах и раскрытие общего в них”. Суть второго – в „переходе от частичных мыслей к общим по определенным логическим правилам” [Философский энциклопедический словарь.М.-1989 г., с. 432]. Однако при этом даже не упоминается, что много выдающихся диалектиков рассматривали все виды обобщения как особые формы выявления тех общих закономерностей диалектической индукции, о которых речь шла выше. Нельзя согласиться и с автором статьи, в этом же словаре, „философский диалог”, который пишет о том, что он в ХХ ст. потерял свою важную роль /Там-же, с.708/.

Особенно следует остановиться на критике роли плюралистическо-релятивистского направления в современном образовании. Одна из главных причин современного кризисного состояния образования состоит в том, что „система образования почти полностью копирует дифференциацию науки, которая возрастает, и старается постигнуть необъятное” [Давыдов В.В., Зинченко В.П. Культура, образование, мышление // Перспективы: вопросы образования. Ежеквартальный журнал ЮНЕСКО. – М., 1992, № 1-2, с. 9]. Похожие идеи развивает в ряде своих работ и академик АПН Украины С.У.Гончаренко. Поэтому, говоря об обобщении неограниченного океана информации на началах принципа плюрализма, Г.П.Щедровицький пишет: „Сейчас этот принцип … стал тормозом дальнейшего развития педагогики» [Щедровицкий Г.П. Система педагогических исследований (методологический анализ) // Педагогика и логика. – М., 1993, с. 193]. Этот вывод он делает в частности на основе того, что „обобщая опыт работы керосиновой лампы нельзя дойти до электричества” [Там же], т.е., что изменение исходных принципов в современной педагогике нуждается в и существенно новой ее методологии. Поэтому „новую науку педагогики” нужно начинать „строить сверху” [Там же, с. 66], т.е. из разработки новых ее методологически-философских основ.

Информационный кризис в образовании привел и к тому, что педагогическая деятельность, как пишет Р.А.Беланова „превратилась в занятие с абсолютного невосприятия и отбрасывания литературных факторов” [Беланова Р.А. Гуманизация и гуманитаризация образования в классических университетах (Украина – США). – К., 2001, с. 10]. Т.е. образование в значительной мере становится частью современной попкультуры, со всеми теми ее недостатками, которые теряют ценнейшие достижения прошлой и современной культуры. Это связано также с тем, что в ряде стран, например в США, вообще нет какой-то общепринятой упорядоченной системы образования. Поэтому не только каждое учебное заведение, а и каждый ученик играет приоритетную роль в выборе содержания и формы своего образования. Негативные следствия дезинтегративного образования анализирует Валерий Скотный [Скотний В. Раціональне и іррациональне в науці і освіті. – К. – Дрогобич, 2003, с. 252-254] и много других украинских ученых.

Все эти ошибочные односторонности плюралистическо-релятивистского направления в философии и образовании подвергались критике не только холистами. Так, один из известнейших представителей постпозитивистской философии, ее методологии Имре Лакатос (или Лакатош) разработал свою так называемую „позитивную эвристическую программу” развития науки. В последний, во-первых, выделяется „жесткое или твердое ядро”, в которое включаются те определенные „фундаментальные допущения программы”, которые являются „условно неопровергаемыми”. Во-вторых, „пояс мягких гипотез”, который „защищает данное ядро”. Этот пояс рассматривается как такой, что может быть частично модифицированный или даже полностью измененный при столкновении с теми контрпримерами, которые опровергают данные гипотезы. Т.е. важнейшая задача этого пояса гипотез заключается в сохранении своего „жесткого ядра” [Лакатос И. Доказательство и опровержение. Как доказываются теоремы? – М., 1967]. Таким образом, данная программа Лакатоша есть значительным шагом в преодолении как односторонне плюралистическо-релятивистских взглядов на науку, так и разрывов между разными научными парадигмами в концепции Фейербана и его последователей. По сути дела, их нужно рассматривать как существенно новый шаг в раскрытии диалектики соотношения постоянного и изменчивого в развитии наук. (Возможно это обусловлено тем, что Лакатош стажировался на философском факультете МГУ). Поэтому основные идеи этой программы Лакатоша будут и дальше применяться к разработке нашей концепции разрешения противоречий.

Постепенно и в рядах представителей плюралистическо-релятивистского направления происходит определенный раскол. Так, еще один известный представитель франкфуртской школы Ю.Хабермас, ученик Адорно, делает акцент не на сохранении уникального, нетождественного, а наоборот, требует достижения взаимного согласия субъектов коммуникативной деятельности любой ценой, т.е. снова поворачивается к идее об определенном приоритетном значении общего над индивидуальным, общественных интересов над личными. Это говорит о том, что и представители франкфуртской школы, несмотря на то, что выдвинули немало ценных идей относительно решения важнейших философских проблем, все же не дошли до какого-то единства уже в пределах своей школы.

Таким образом, ни холистское, ни антихолистское направления в философии и образовании не могут играть роль той современной основы, которая бы оптимизировала решение острейших противоречий современности. В связи с этим Валерий Скотный подвергает критике широко распространенное положение – „или монизм (моноцентрическое восприятие), или плюрализм (или дуализм), третьего не дано” [Скотний В. Філософія (Історичний і систематичний курс). – К., 2005, с. 554], и старается дать свое определение именно данного третьего. Поиском этого третьего занимается и Г.Г.Соловйова, которая пишет: „Доминирующая идея нового философского этоса (т.е. того способа мышления, которое объединяет, компонует все его элементы – В.Л.) – спроектировать, апробировать такой тип философствования, который смог бы избегнуть двух крайних позиций, одинаково враждебных идее мира и сотрудничества: униформизма, подчинения всех культур стереотипу и шаблону, и релятивизма, распыления, распада культуры на большое количество островков, что ведет к потере единства и целостности” [Соловьева Г.Г. Негативная диалектика. – Алма-Ата, 1990, с. 3].

В связи с этим важно остановиться и на том, что абсолютное большинство представителей тех противоположных подходов в философии и в образовании, о которых речь шла, выходят из определенного общего для обеих принципа, а именно, что признание любых общих законов, которые нужно обязательно выполнять (общечеловеческих, данного типа мировоззрения, национальных и т.п.) возможно лишь на началах той определенной монистической системы, которая конкретизирует это общее. Но такой принцип сейчас стал явно ошибочным. Это начинают все лучше понимать и представители обеих этих направлений. Так, один из известнейших антихолистов Лиотар в последние годы старается опираться на идею философии монадологии Лейбница. В ней, как известно, материально-духовные монады, как субстанциональные элементы мира, все же подчиняются принципам так называемой заранее установленной „божественной гармонии”. Поэтому и Лиотар стремится избежать крайностей плюралистическо-релятивистской методологии.

Все это говорит о том, что Сова Минервы, как богиня мудрости в поисках решения острейших проблем, уже начала вылетать в современных мировых „сумерках”. Поэтому дальше сосредоточимся на анализе того нового (третьего) философского и образовательного направления, которое преодолевает односторонности предыдущих и старается синтезировать в себе все положительное в них, а потому и может стать основанием той современной стратегии деятельности человечества, которая сможет оптимизировать решение его острейших проблем.

1. Поппер К. Нищета историцизма // Вопросы философии. – 1992, № 10.

2. Лиотар Ф. Состояние постмодерна. – М. – Спб, 1998.

3. Философия, культура, образование (материалы круглого стола) // Вопросы философии. – 1999, № 3.

5. Лукъянец В.С., Соболь О.Н. Кризис рациональности: агностика интеллектуальных оптик мировидения // Практическая философия. – 2003, № 4.

6. Кремень В.Г. Научное обеспечение высшего образования Украины в ХХІ столетии // Высшее образование Украины. – 2001, № 1.

7. Фейнман Р. Характер физических законов. – М., 1968.

8. Иоанн-Павел ІІ. Энциклика «Вера и разум». – М., 1999.

9. Лутай В.С. Теория диалектики и общая теория науки. – К., 1981.

10. Капица П.Л. Эксперимент. Теория. Практика. – М., 1977.

11. Урсул А.Д. Проблема информации в современной науке. – М., 1975.

12. Скотний В. Філософія (Історичний і систематичний курс). – К., 2005.

1.3. Становление синтетического направления в философии и образовании, его роль в создании новой картины мира

Идея об односторонности целостно-монистических и плюралистических философских и образовательных систем имеет длинную историю. Так, еще в начале ХІХ ст. немецкий философ Ф.Шлегель писал: “Для духа одинаково смертельно иметь систему и не иметь ее. Он должен, наверное решиться на соединение того и другого” [Цит. по: Бубер М. Я и Ты. – М., 1993, с. 115]. Не останавливаясь здесь на длинной и сложной истории становления концепций о лучшем объединении этих противоположных направлений в философии и образовании, т.е. целостно-монистического и антихолистского, перейдем к изложению тех его принципов, которые можно считать как важнейший успех и исходную систему (парадигму) оптимизации решения острейших противоречий человечества нашей эпохи.

1. Уже цитированный выше папа Римский Иоанн-Павел ІІ писал о существовании “общей имплицитной философии…знание принципов которой ощущает в себе каждый человек, пусть и в общих чертах и неосознанно” [Иоанн-Павел ІІ. Энциклика «Вера и разум». – М., 1999, с. 8]. Он относит к ним основные моральные принципы и некоторые другие. На основе данных идей Иоанн-Павел ІІ разработал свое учение о том, что “за пределами противостояния предубежденных взглядов существует более широкое видение, которое охватывает и опережает как одни, так и другие”. Отсюда следует вывод, что решение каких-нибудь противоречий нужно начинать не из того, что нас разъединяет, а из раскрытия и определения того общего, что объединяет. Такой подход он, в частности, использовал для примирения учения Галилея с христианской теологией. Безусловно, что неотомисты, а также немало других диалектически мыслящих философов, применяют для этого тот метод сведения противоположностей к их тождественности, о котором речь шла в первом подразделе. Тем самым в качестве первого принципа современного философского и образовательного направления будем рассматривать диалектический метод сведения наших знаний о разных и противоречивых явлениях к их определенной тождественной основе, а также требование о том, чтобы начинать решение любых из этих противоречий из четкого определения этой основы.

2. Суть второго принципа нового направления состоит в признании того, что упомянутая выше единая основа проявляется в разных и противоречивых между собой формах. Т.е. в это направление вводится и принцип плюрализма. Но, в отличие от антихолизма, последний принцип не абсолютизируется, а рассматривается как один из всей системы принципов нового синтетического направления. Так, уже в цитированной выше энциклике Иоанн-Павел ІІ писал, что “каждый народ имеет свою оригинальную исконную мудрость”, но, в то же время, он объединяет плюрализм этих “мудростей” с тем, что нам “необходимая философия истинно метафизического характера..., чтобы в поисках истины не отвергнуть что-то абсолютное и фундаментальное” [Там же, с. 6, 116]. Уже эти два принципа применяются неотомистами не только для решения острых противоречий между разными религиозными учениями, а и таких противоречий между религиозной верой и наукой и т.п..

3. В качестве третьего принципа становления современного синтетического направления в философии и образовании будем рассматривать требование о неантагонистическом, т.е. диалогово-толерантном, решении противоречий между любыми субъектами. Такое решение начинается с диалогово-коммуникативного взаимодействия двух индивидов. В частности, Мартин Бубер считал, что основой формирования мировоззрения должен быть постоянный уникальный диалог между “Я и Ты”, что в процессе такого диалога обязательно должно возникать понятие “Мы”, которое есть общим, объединяющим для участников данного диалога [1, с. 154]. Но эта диалоговая форма решения противоречия все больше распространяется и на все высшие социальные формы организации людей. Особенно важно остановиться на той ее высочайшей форме, которая получила в философии и образовании название диалога культур. Так, во Франции уже на протяжении ряда столетий происходит диалог между представителями религиозной и светской форм образования. Исходя из того, что такие диалоговые формы решения противоречий начинают играть все большую роль в современном обществе, его образовательных системах, остановимся на них подробнее.

Разработкой данной проблемы занимался выдающийся теоретик и практик педагогики К.Д.Ушинский, который считал, что “на воспитание личности можно действовать только личностью”. Особое значение эта мысль приобретает для всех видов педагогической деятельности с детьми и молодежью. Поскольку в авторитарной педагогике основное внимание отводилось приоритетной роли одинаковых для всех программ, другим общим требованиям, то это было связано с тем, что в значительной мере пренебрегался вышеупомянутый принцип Ушинского. Это приводило ко многим отрицательным результатам. В частности, к тому, что в роли тех личностей, которые играли главную роль в воспитании подрастающего поколения, часто выступали не педагоги, а представители тех разных малых групп, которые окружали ребенка или молодого человека.

Все это означает, что философские основы современного образования должны опираться на последние достижения мировой мысли в разработке теории взаимодействия разных субъектов общения в данном социуме. Среди таких теорий одной из наиболее распространенных в наше время есть философия диалогового общения этих субъектов, которая имеет довольно много разных вариантов. Именно ею сейчас решается немало важных проблем современного образования. Большое внимание в наше время в научной работе, образовании уделяется разработке теоретических и практических проблем диалогового общения, начиная от отдельных индивидов и заканчивая диалогом представителей разных культур, цивилизаций, мировоззрений. Поэтому к анализу этих проблем мы еще не раз будем возвращаться.

4. Здесь же остановимся на рассмотрении еще одного необходимого принципа в становлении новой синтетической концепции решения острейших противоречий современности, а именно – принципа плюрализма. Так, еще Ясперс анализируя проблему свободы, писал: „Истина вместе со свободой находится в пути” [2, с. 168]. Т.е. она не имеет какого-то единого окончательного решения, на что претендовало большинство господствующих в прошлые эпохи монистических систем и немало современных. Это, например, касается необходимости развития в понимании сути диалогового решения любых противоречий.

Так, Владимир Библер, как один из известнейших философов в разработке проблемы диалога культур и ее конкретизации в образовании, анализируя проблему соотношения античной и современной форм диалога, приходит к следующему выводу. Основная разность между ними состоит в том, что анти- чный диалог имел своею основною целью понять хаос как логос. Т.е. раскрыть какую-то единую истину и достичь на этой основе высшей гармонии во взаимодействии человека с миром, который его окружает. Тем самым он исходил из принципов холистской монистической философии. В современной форме диалогового общения сталкиваются два типа мышления, две разные логики, таким образом, что они не приходят к единой истине, и проблема их взаимоотношений чаще не решается до конца. Поэтому эта проблема остается постоянным фактором, который развивает процесс познания мира [Библер В.С. От наукоучения – к логике культур. – М., 1991, с. 4-5; 392-393].

Такой принципиально новый подход к современному пониманию диалогового общения был определен благодаря старанию преодолеть односторонность как монистических, так и плюралистично-релятивистских направлений в философии и образовании, т.е. разработать новую методологию решения противоречий между ними. Эти принципы нового синтетического направления в философии и образовании находят все большее применение. Так, основатель “Римского клуба” – одного из ведущих учреждений в современном мире по решению экологической и других глобальных проблем – лауреат Нобелевской премии А.Печчеи считает главной задачей современного образования именно формирование человека нового качества, т.е. того типа мировоззрения, которое бы обеспечило ее гармоническое взаимодействие и с природой и с другими людьми [Печчеи А. Человеческие качестсва. – М., 1980, с. 155]. На Всемирной конференции ООН в 1992 г. была принята концепция “устойчивого развития”, которая была рекомендована для всех стран мира. В этой концепции объединяются предложения, направленные на ускорение темпов прогрессивного развития всех стран, с необходимостью сохранения основных достижений представителей современных культур и человечества в целом. Т.е. данная концепция также опирается на систему тех принципов нового синтетического направления в философии и образовании, о которых шла речь. Поэтому и дальше мы еще будем возвращаться к анализу роли данного направления в решении целого ряда важнейших проблем современности.

5. Но возникает вопрос, почему же, несмотря на определенные достижения данного третьего направления в философии и образовании, оно так и не стало тем основанием, которое бы смогло преодолеть кризис современного образования, а потому и глобальные кризисные явления всего человечества? Среди ряда таких причин, которые будут рассмотрены ниже, начнем с той, которая связана с решением наиболее сложной теоретической и практической проблемы. Избранный в августе 1993 г. новый президент Международной федерации философских обществ Миро Кесада говорил, что „наиболее важным недостатком современного человечества есть неумения слушать и понимать „не свое”, терпимо относиться к чужому и, наоборот, – умение с удивительным упорством превращать чужое во враждебное” [Известия. 1993, 31 августа]. Правда, сейчас, как он дальше утверждает, „наступает время, когда верования, которые раньше враждовали, приходят к пониманию необходимости жить рядом без вражды” и что „основной вопрос философии сейчас – это утверждение мира в мире и душах людей” [Там же]. Таким образом, современная философия нуждается в новой как постановке ее основного вопроса, так и решении последнего.

Со всего упомянутого выше вытекает вывод о том, что новое синтетическое направление еще не смогло преодолеть тот „важнейший недостаток современного человечества”, о котором говорил Кесада, что решение этого вопроса лишь началось в нашу эпоху. Причем, этот недостаток был присущий и всей прошлой истории человечества в решении многих социальных противоречий, что и приводило к их антагонистическому обострению, в частности к их решению средствами войны. Но в наше время мировая ситуация принципиально изменилась. Еще Ясперс писал, что сейчас „наступает новая эпоха”, которая „отвергает всех людей такому радикальному изменению, которого еще не знала история”. Безусловно, это касается и того, что именно обострение экологической, – а также ряда других социальных противоречий, приводит к антагонизму, к войне с применением современных средств массового уничтожения. А это теперь угрожает гибелью не только отдельным общественным группам, государствам, а всему человечеству. Поэтому упомянутый выше основной вопрос современной философии становится и основном вопросом всего человечества ХХІ столетие. Т.е. важнейшей задачей современных философов, других мыслителей является разработка развернутой концепции оптимизации решения всех острейших противоречий между людьми и между их деятельностью и природой, космосом, а также задача образования – формирование человека ХХІ столетие на началах этой концептуальной основы. Наверное, можно согласиться с мнением многих современных мыслителей, что без решения данной проблемы возникает реальная угроза уничтожения человечества.

Ясно, что решение этих задач – это проблема высочайшей сложности. Именно об этом пишет известный русский философ Е.Б.Рашковський: „... Мир человеческой духовности мечется между мертвозным традиционализмом и мятежным богонесприйнятием, мир мышления – между бранной неверой в мысль и самоуспокоенным благоразумием, мир общественных отношений – между абсолютизмом исполнительной власти и абсолютизмом личного вольнодумства. Случаи благодатных порывов между этими двумя крайностями воспринимаются в истории человечества как чудеса. Но именно они и представляют собой настоящий смысл Бытия” [Рашковский Е.Б. Лосев и Соловьев // Вопр. филос. – 1992, № 4, с. 147].

И хотя все эти авторы и не дают четкого определения двух противоположных направлений философии, мировоззрения, образования, но понятно, что понимание последних в них близкое к тому, что выше определялось как холистское и плюралистическое. Кроме того, Рашковський, наверное, допустил некоторое преувеличение, говоря о случаях преодоления вышеназванных крайностей как очень редких. Как уже отмечалось, много представителей диалектического метода понимали ошибочность абсолютизации одной из сторон любого противоречия. Но с учетом этих замечаний, можно отметить важнейшую ценность тех идей, которые есть в приведенных цитатах Соловьевой и Рашковського. Они правильно ставят вопрос о преодолении односторонности тех принципов, на которые опираются основанные два главных направления современной философии, рассматривают необходимость такого преодоления как важнейшую проблему современной философии, как принцип решения ее основного вопроса, т.е. как понимание „Истинного смысла Бытия”. Именно эта идея будет дальше рассматриваться и как принцип новой формы диалектики вообще, а также как принцип решения главных противоречий педагогического процесса, других важнейших философских проблем современного образования.

Таким образом, по сути дела, речь идет о сложности решения противоречия между двумя определенными выше противоположными тенденциями и о необходимости разработки современной концепции решения острейших проблем нашей эпохи. Совершенно ясно, что поиском оптимизации подобных проблем занимались и много выдающихся мыслителей прошлых эпох, в частности и уже цитированный выше основатель философии всеединства Владимир Соловьев. Но, как пишет В.В.Зиньковский, стремление достичь нового единства между религией и наукой путем раскрытия их субстанциональной тождественности и осуществление определенных существенных изменений в этих противоположных типах мировоззрения, осталось у Соловьева „только каким-то идеалом” [Зиньковский В.В. История русской философии. Ч. ІІ. – Париж, 1989, с. 32]. Приблизительно то же самое он говорит и о втором выдающемся философе всеединства – Павле Флоренском и некоторых его последователей, которые „лишь мечтают о единстве всей твари (т.е. созданного Богом естественного мира и человека – В.Л.) в Боге” [Там же, с. 423]. Итак, идея достижения гармонии науки и веры хотя и не отбрасывается совсем Зиньковским и многими другими исследователями, но рассматривается как еще не осуществленная. Это, безусловно, также должно учитываться при решении проблемы разработки новых философских основ современной педагогики, организации образования именно на основе нового синтетического объединения холистских и антихолистских принципов.

Поэтому дальше перейдем к общей оценке нынешнего состояния разработки того современного синтетического направления в философии и образовании, которое старается не только синтезировать в себе религиозную веру и науку, но и основные достижения предыдущих холистского и плюралистично-релятивистского направлений. Несмотря на довольно большие успехи этого синтетического направления, все же оно еще не стало реально той новой парадигмой деятельности человечества, которая бы смогла оптимизировать решение его острейших проблем. Т.е. важнейшая теоретическая задача современных философов и других мыслителей состоит в разработке такой концептуальной основы, которая бы смогла быть принятой представителями всех культур, типов мировоззрений. А у представителей образования – реализация данной основы в формировании человека ХХІ столетие. Причем более сложный характер решения этих задач связан с широким распространением пессимистических и агностических взглядов на возможность разработки и внедрения в практику такой концептуальной основы. Это касается как многих современных известных мыслителей, так и человечества в целом. Но когда перед человечеством возникают принципиально новые сложные проблемы, то, как правило, оно находит и существенно новые средства их решения.

В качестве одного из важнейших средств такого решения острейших проблем современного человечества будем рассматривать новейшую науку, а именно – теорию развития сложных и очень сложных открытых систем, которая получила во многих странах название синергетики. Когда постмодернистский этап развития философии и культуры вообще обычно называется неклассическим, в отличие от предыдущего классического, то синергетика рассматривается многими ее представителями как важнейшая форма нового постнеклассического этапа развития науки и философии (или как after постмодерн). Этот этап должен сыграть существенную роль в решении упомянутых выше проблем, а также в необходимом для этого реформировании современного образования. Именно анализу данной роли синергетики, особенно методу ее построения и конкретной ее реализации, будут посвящены последующие главы и разделы книги.

2. Ясперс К. Смысл и назначение истории. – М., 1991.

3. Рашковский Е.П. Лосев и Соловьев // Вопросы философии. – 1992, № 4.

4. Скотний В. Філософія (Історичний і систематичний курс). – К., 2005.

Ряд известных ученых считает, что именно синергетическая философия или, по Пригожину, – философия нестабильности [1], должна стать методологическим основанием оптимизации разрешения острейших противоречий современности. Так Пригожин, как один из главных основателей теории развития сложных и очень сложных открытых систем – синергетики, писал об этой науке: „Мы глубоко уверены в том, что последняя представляет собой универсальное послание, содержание которого более приемлемо для других культурных традиций” [2, с. 37-38]. Т.е. именно философско-методологические принципы синергетики должны быть положены в основу разработки той парадигмы деятельности современного человечества, которая может быть значительно легче быть принятой представителями всех „культурных традиций”, чем любое другое мировоззренческое учение. Т.е. синергетика дает возможность по новому разрешить противоречия между устойчивым и изменчивым, общим и специфическим, добром и злом и т.д..

Известно, что исторически первым „универсальным посланием” всему человеччеству рассматривался „Новый Завет” христианства. Но через два тысячелетия его существования только не более четверти всего человечества перешло на позиции какой-либо из концепций христианства. Поэтому важно остановиться на том, что вносит „универсальное послание” Пригожина нового в решение острейших проблем современного человечества, почему оно является „более приемлемым” для всех культурных традиций.

Причем и Пригожин, и немало других синергетиков в своих трудах разработали не только общеметодологические, а и многие методико-технологические механизмы оптимизации разрешения острейших противоречий современности, которые являются необходимыми для „выживания человечества”. Поэтому, как будет раскрыто дальше, это касается такого решения почти всех тех острейших проблем, о которых речь шла во вступлении и первом разделе книги, а главная цель данного и всех следующих разделов будет состоять в систематическом исследовании роли синергетической философии в решении этих проблем.

Но, несмотря на такую высокую оценку возможностей синергетики, положение о том, чтобы она стала основанием новой парадигмы деятельности человечества, а поэтому и к реализации „универсального послания Пригожина”, еще довольно далеко. Так, в обширные программы последних Всемирных философских конгрессов (2003 и 2008 гг ) не было включено ни одного вопроса, связанного с разработкой философских проблем синергетики. Некоторые синергетики уже писали о том, что важнейшим недостатком синергетического движения есть то, что совокупность ее методологических принципов не систематизирована как ее „относительно жесткий каркас” или „ядро”. Поэтому материалы Круглого стола, опубликованные в одной из книг под названием „синергетическая парадигма”, в определенной мере были посвящены проблеме разработки данного ядра. Так, В.Г. Буданов говорил, что в качестве важнейшей „стоит задача выработки методологического ядра синергетики” [3, с. 528], а В.С. Степин – что „философско-методологический анализ синергетики выступает одной из целей укоренения синергетики в качестве ядра общенаучной картины мира” [3, с. 545].

В чем же заключается главная причина того, что до сих пор не разработана такая субординированная система методологических принципов, как ядро синергетики, которая могла бы быть предложена всему синергетическому обществу, а дальше и представителям других культурных традиций? С нашей точки зрения – в отсутствии систематически разработанного метода этой субординации. В связи с этим надо сказать, что ряд известных синергетиков уже высказали немало важных идей о взаимосвязи синергетических методов с философской диалектикой. Так, уже в первой монографии по философии синергетики, опубликованной еще в Советском Союзе, И.С.Добронравова писала, что в синергетическом нелинейном мышлении „эвристическими являются целостные категориальные структуры диалектики как метода” [Добронравова И.С. Синергетика: становление нелинейного мышления. – К., 1990, с. 133]. На анализе еще некоторых из данных идей этого и других авторов остановимся ниже. Но все же эти отдельные важные идеи не были доведены хотя бы до определенного проекта построения синергетической философии диалектическим методом. Особенно это касается разработки проблемы – что вносит синергетика принципиально нового в развитие классического диалектического метода и в его применение к решению острейших противоречий современности.

Тем самым, как разработка синергетики, так и ее реализация в качестве парадигмы человеческой деятельности в основных ее областях, аналогична прошлой догегелевской философии. О ней Гегель писал, что философия, которая претендует на роль общего метода решения главных проблем человечества ”сама еще не нашла своего метода” [4, с. 81] (а также см. [5, с. 34-46]). Поэтому монография автора [6], которая посвящена в значительной мере именно обоснованию метода субординации принципов синергетики, была, наверное, первой попыткой решения данных проблем. А основная цель данной книги заключается в том, чтобы раскрыть в значительно более систематизированной форме как категориальную структуру философии синергетики, так и методологию ее реализации в решении важнейших проблем современного человечества.

Исходя из того, что синергетическая парадигма старается оптимизировать решение острейших противоречий современного человечества, а решением подобных проблем в прошлом всегда занималась философская диалектика, то дальше метод построения синергетической философии будем рассматривать как новый этап развития основных идей выдающихся представителей прошлой (классической) диалектики. Особенно это относится к двум диалектическим методам – восхождения от конкретного к абстрактному и наоборот. Поскольку диалектическое построение любой теории должно начинаться с раскрытия главного противоречия ее объекта и исходного принципа разрешения этого противоречия, то данные положения относятся и к разработке теории синергетической диалектики.

Е.Н.Князева и С.П.Курдюмов писали о развитии синергетических систем: „Все зависит от игры, соревнования двух противоположных начал: того, что создает структуры..., и того, что размывает неоднородности разнообразнейшей природы” [7, с. 8]. Эту глубокую диалектическую идею и будем рассматривать как главное противоречие синергетики, а именно – между структурирующим и размывающим (или диссипативно-хаотичным) началами, разные формы решения которого и обуславливают „все”, – т.е. существование и развитие всех синергетических систем. (А поскольку далее синергетику мы будем рассматривать как общую методологию познания, то это относится и к решению проблемы, поставленной Лосевым, а именно- соотношения общего с его специфическими проявлениями, т.е. принципа, который он рассматривал в качестве общей закономерности любого мыслительного процесса ).

К сожалению, в связи с отсутствием в синергетическом обществе общепризнанного метода построения этой науки, данное главное противоречие еще не получило реализации в систематизации всех основных ее понятий, категорий и закономерностей. Поэтому далее и синергетическую диалектику будем разрабатывать как существенно новую форму конкретизации положения Гегеля, а также и ряда других выдающихся диалектиков. Согласно с ними решение главного противоречия объекта теории дает возможность, в конце концов, понять „все” о нем, т.е. раскрыть те закономерности развития данного объекта, которые дают знание о „конкретном объекте в конкретной ситуации”.

Диалектический метод построения любой теории требует определения исходного принципа решения ее главного противоречия. Наиболее удачное такое определение в синергетике, на наш взгляд, осуществлено в следующем положении Пригожина: „Выбор сегодня делается не между добром и злом, не между стабильностью и изменчивостью, а между разными неустойчивыми траекториями” [1, с. 56]. Проанализируем данный важнейший принцип. В синергетике раскрыто, что разные формы данного выбора осуществляются во всех ее системах, начиная с физических и заканчивая общественными. А в последних этот выбор осуществлял сначала интуитивно, а затем и осознанно. Он обуславливает все человеческие целенаправленные действия, начиная от отдельных индивидов и заканчивая деятельностью всего человеческого сообщества любого высшего уровня общественной организации. Это положение Пригожина будем рассматривать как такое, которое является принципиально новым по отношению к прошлым учениям о решении фундаментальных философско-мировоззренческих проблем, таких как соотношение добра и зла, постоянства и изменяемости и других. Поэтому на раскрытии новизны этого положения Пригожина нужно остановиться подробнее.

Раскрытие принципов и механизмов такого выбора одной из многих возможных неустойчивых траекторий любой синергетической системы осуществляется как специфическая для данной системы в данной конкретной ситуации форма разрешения главного синергетического противоречия . Поэтому дальнейший диалектический вывод основных понятий из ядра синергетической методологии будем осуществлять как субординованую, для данной конкретной системы. Причем такая субординация осуществляется методом восхождения от абстрактного к конкретному и наоборот. Применение закономерностей теории диалектики дает возможность основные формы такого разрешения и соответствующие им принципы ядра синергетики свести к следующим.

1. Первый шаг в построении любой теории методом восхождения от абстрактного к конкретному, путем конкретизации исходного принципа разрешения ее главного противоречия, надо начинать с элементарной формы проявления данного принципа, которая представляет собой и исходную простейшую „клеточку” данной теории [5, с. 49]. В качестве такой „клеточки”, на наш взгляд, надо рассматривать те системы, в которых имеющиеся противоположные начала – то что создает структуру и то, что размывает их (дисипативно-хаотичное) –в принципе уравновешивают одна другую, т.е. постоянные системы. Безусловно, синергетика возникла как наука о развитии сложных нестабильных систем. Но развитие ее принципов до общеметодологического и философского уровня, о котором шла речь, невозможна без того, чтобы этот уровень не включил в себя понимание постоянных и относительно закрытых систем. А также и раскрытие взаимосвязей последних с неустойчивыми системами (что будет исследовано ниже). В связи с этим, диалектический вывод других принципов ядра синергетики будем осуществлять путем поэтапного усложнения данной первой, наиболее элементарной ее „клеточки”.

2. Сущность второй из основных форм разрешения главного синергетического противоречия состоит в том, что результат взаимодействия упомянутых выше противоположностей, хотя и не сводится к нулю, но он являются определенной постоянной величиной. Этот принцип синергетики можно рассматривать и как включение в ее методологию известного принципа сохранения динамической симметрии. Согласно этому принципу развитие явлений некоторых областей реального мира подчиняется определенному закону, т.е. в таком развитии сохраняется и соответствующая симметрия [Принцип симметрии (историко-методологические проблемы). – М., 1978]. Причем, синергетическая методология, во-первых, раскрывает, что этот принцип должен быть доведен до общеметодологического уровня, во-вторых, что он дает возможность понять его важную и необходимую роль во всей системе субордининированных принципов своего ядра.

Принцип динамической симметрии по сути дела конкретизируется в синергетике понятием „параметр порядка”. Последнее фиксирует феномен сохранения определенного закона в развитии систем в тех границах, пока не изменяется их качество. Особую важность, в связи с современными угрозами уничтожения человечества, приобретает решение проблемы – что нам нужно считать как тот необходимый порядок в деятельности человечества, без сохранения которого невозможно наше выживание, о чем речь будет идти ниже. В связи с этим необходимо перейти к раскрытию сути других принципов ядра синергетики.

3. Дальнейшее раскрытие более сложных форм разрешения главного синергетического противоречия невозможно без более детального анализа роли хаотичного начала, которое было введено синергетикою как важнейшее в общенаучную методологию. Так, в произведениях синергетиков детально раскрыто, что после того, как хаотичное начало обуславливает бифуркационный распад старой системы, создание новой (или новых) системы может осуществляться в разных направлениях, т.е. оно есть нелинейным, неоднозначным. Таким образом, в ядро синергетики вводится принцип плюрализма. Это, в свою очередь, обуславливает существенную непредсказуемость будущего, а потому и введение в новую методологию принципа релятивизма. В связи с этим некоторые ученые, в том числе и синергетики, писали о том, что ее методы надо рассматривать как особую форму современного постмодернизма, которая признает приоритетную роль именно двух последних принципов.

4. Но, как это раскрыто в роботах известных синергетиков, ее методология коренным образом отличается не только от прошлых целостно-монистических систем, а и от тех, которые являются плюралистично-релятивистскими, т.е. она яввляется существенно новым этапом в раскрытии соотношения постоянного и изменчивого. Это означает, что принципы плюрализма, релятивизма, непредсказуемости есть лишь определенными элементами в субординованной системе всех принципов ядра синергетики. Так, этап „бифуркационного хаоса” в развитии систем, когда действие хаотичного начала достигает своего максимума в ликвидации старой системы, Пригожин и Стенгерс рассматривают как „частичный случай между чистой случайностью и избыточным порядком” [2, с. 94], т.е., по сути дела, как особую форму взаимосвязи между постоянством и изменением. Такой выбор одной из возможных траекторий, начиная от физического уровня и заканчивая современным человеческим, никогда не был и не является абсолютно хаотичным или абсолютно свободным, так как он ограничивается определенными закономерными правилами. Эти правила выбора одной из неустойчивых траекторий в развитии синергетических систем также обусловленны разными формами разрешения их главного противоречия, а потому разработка методологии такого выбора была и есть сложной. Об этом свидетельствуют, например, положение Ясперса по поводу решения проблемы свободы для человечества, произведения тех христианских теологов, которые писали о „трагедии выбора”, а также работы многих других мыслителей. Но именно систему принципов синергетики и надо рассматривать как важнейший прорыв в решении данной проблемы.

Таким образом, возникновение новой макроструктуры после бифуркационной ликвидации старой, с одной стороны, не подчиняется любому линейному закону и в этом смысле есть недетерминированным, непредсказуемым, однако, с другой стороны, оно и не является абсолютно хаотичным. Так, Князева и Курдюмов писали, что такое возникновение носит „прерывный, квантовый характер" и что оно происходит „очень избирательно” [7, с. 10]. Все это свидетельствует о том, что синергетическая методология является существенно новым этапом в раскрытии диалектического взаимодействия постоянного и изменчивого. А И.Пригожин, говоря о новом понимании „мира в целом”, утверждал, что оно рассматривает „мир процессов, в которых информация и структура (т.е. постоянная упорядоченность – В.Л.) разрушаются и сохраняются” [8, с. 36]. Например, он писал, что в социальном развитии „ценности – это коды, которые мы используем для того, чтобы удержать систему на определенной линии развития, которая избрана историей. Система ценностей всегда противостоит эффектам тех флюктуаций, которые порождаются системой и дестабилизируют ее” [8, с. 35]. Эта новая методология раскрывает, что в исторической тенденции развития синергетических систем осуществляется постоянная смена тех этапов, на которых система, которая подчинялась детерминированным закономерностям определенного порядка, бифуркационно ликвидируется, а последний этап снова переходит к появлению систем с другими параметрами порядка и т.д. [7, с. 28-29].

5. Со всего вышеизложенного надо сделать вывод о том, что синергетическая методология осуществила и новый прорыв в решении острейшей и важнейшей проблемы всего человечества – соотношение добра и зла, особенно в преодолении того главного недостатка современного человечества, о котором шла речь, – „превращение чужого во враждебное”, т.е. в зло. Так, на этапе развития любой системы в пределах определенного качества те параметры порядка, которым подчиняется это развитие, могут играть основоположную роль положительного „добра”, в частности прогрессивную роль в развитии данного общества. А деструктивно-хаотичное начало главного синергетического противоречия – в основном роль „зла” в решении некоторых важнейших проблем. Но ни одна конкретная форма параметра порядка системы не является абсолютной, со временем она превращается в ту консервативную, которая не отвечает новым условиям. В обществе – в ту реакционную, которая задерживает его дальнейший прогресс, поиск новой парадигмы решения острейших противоречий данного социума. Т.е. „добро” превращается в то „зло”, которое надо ликвидировать. В связи с этим остановимся на анализе роли дисипативно-хаотичного начала главного синергетического противоречия на основных этапах развития этих систем.

Так, и на первом этапе становления новой системы любого качества роль хаотического начала не сводится лишь к „злу”, так как оно играет и определенную положительную роль на данном этапе. Суть последней состоит в том, что действие каждой из сторон любого противоречия всегда направлена на увеличение своей роли в ее разрешении, в тенденции – к уничтожению своей противоположности. Важнейшим есть то, что именно эта тенденция в наше время и приводит к главному недостатку современного человечества – „превращению чужого во враждебное”, в зло. Например, данная тенденция часто проявляется у современных политиков, в том числе украинских, что очень мешает сложному поиску более оптимального варианта решения острых противоречий общества, в частности и в Украине. Все это свидетельствует о возможностях существенного вклада синергетической методологии в оптимизацию решения более сложных проблем – соотношение добра и зла, „свого” и „чужого” и т.п. Кроме того, что дисипативно-хаотичное начало ликвидирует старую консервативную структуру, важно отметить, что на этапе достижения максимального действия данного начала, т.е. в точке бифуркации старой системы, и возникают те микроаттракторы (от латинского attractire – притягивать), которые довольно быстро становятся центрами организации новых макросистем. Т.е. „порядок из хаоса”, так назвали свою фундаментальную монографию Пригожин и Стенгерс [2].

6. Кроме параметров порядка, которым подчиняется развитие системы того или иного качества, важнейшую роль в синергетической методологии играют так называемые вечные или абсолютные переменные, которые, по сути дела, надо рассматривать как общие для всех этих систем принципы порядка, или принципы симметрии. Так, в физике существуют те определенные абсолютные константы, например скорость света и ряд других, которые также надо включить в круг абсолютных переменных синергетической методологии. Правда, здесь следует отметить, что некоторые из этих физических констант, которые раньше считались абсолютными, превращаются в те относительные, которые являются истинными лишь для определенного класса физических явлений. Но при этом, обычно, открываются и более общие, абсолютные константы, проявлением которых становятся предыдущие. Этот процесс, как известно, подчиняется так называемому принципу соответствия [Принцип соответствия ( историко-методологический анализ). – М., 1979], ибо в нем прежние законы являются иделизацией новых.

Одной из важнейших абсолютных переменных можно считать, сформулированный впервые Пригожиним, так называемый принцип „новой телеологии”. Как известно, телеологические идеи и учения о том, что весь мир развивается соответственно с предварительно определенной целью, были широко распространен еще в мифологических и религиозных мировоззрениях. Позднее, – в ряде философских и некоторых научных учениях (например, в естественно-научному космизме выдающихся украинских и русских ученых В.И.Вернадского, О.Л.Чижевського, М.Т. Холодного).

Существенный вклад синергетики в развитие телеологических идей заключается, во-первых, в довольно систематическом раскрытии новых методологических закономерностей движения развития мировых систем от низших форм их организации к тем высшим структурным уровням, на которых они оптимизируются, в общей тенденции решения острейших противоречий предыдущих этапов. Во-вторых, в том, что эта методология прогрессивного развития конкретизируется в синергетике путем раскрытия тех технологических механизмов, которые являются специфическими как для основных областей реального мира, так и для частных явлений.

Особенно надо остановиться на том, что в синергетике раскрыты как важные методологические закономерности перехода низших форм самоорганизации ее систем в высшие, так и их технологическая конкретизация относительно многих областей реального мира. Это предоставило возможность Пригожину рассматривать достижение этой науки как „новую целостность” наших знаний о всем миру. Хотя эта новая целостность, как уже говорилось, по сути есть целостно-плюралистической и устойчиво-изменчивой. Поэтому и роль синергетики в качестве основы методологии исследований данной целостности надо рассматривать как важный вклад в те наши знания о всем мире, которые носят общефилософский характер. Особое достижение методологии синергетики состоит в раскрытии тех важных закономерностей взаимосвязи наших знаний, которые предоставляют возможность преодолеть главный недостаток современного образования и науки, который по Пригожину, состоит в разрывах между разными предметами.

В связи с этим он писал: „сегодня, когда физика старается конструктивно включить нестабильность в картину универсума, наблюдается сближение внутреннего (т.е. субъективно-человеческого – В.Л.) и внешнего миров, что, возможно, есть одной из важнейших культурных событий нашего времени” [1, с. 52]. Т.е. „видение мира, который существует вне нас и который мы имеем внутри себя, конвергирует” [8, с. 35-36]. Все это касается, по Пригожину, также конвергенцинного сближения наших знаний и о всех других областях реального мира в целом, начиная от общефилософских принципов и заканчивая выбором своей практической деятельности любым субъектом. Поэтому достижение синергетики в целом могут быть положены в основу разработки той современной философской диалектики, которая включает в себя и всю практику, чему и посвящена монография [6]. Но огромная сложность как разработки данной теории, так и ее практической реализации, требует того, чтобы перейти к анализу ряда других принципов синергетической парадигмы, которые смогут сыграть важную роль в оптимизации решения этих задач.

7. Как известно, положение „раздвоения единого на противоположности и борьба между ними” рассматривалось как ядро диалектики представителями ее классического этапа развития. Синергетика и здесь осуществила свой важнейший взнос, суть которого заключается не только в том, что в ней было раскрыто то главное противоречие, решение которого обуславливает существование и развитие всех явлений мира, а и в более глубоком понимании данного диалектического принципа и его конкретизации относительно многих областей мира и нашей деятельности с ним. Так, латинское „би” переводится как „два”. Т.е. процесс бифуркационной ликвидации старой системы и появления на этом этапе аттракторов новой (или новых) структуры, осуществляется путем возникновения двух разных неустойчивых траекторий, которые, по обыкновению, имеют и свои противоположные свойства. Именно многократное повторение такого раздвоения и обуславливает процесс развития всех синергетических систем. Причем, поскольку это развитие в своей исторической тенденции осуществляется, соответственно с принципом новой телеологии, то из этого явствует важное требование о том, чтобы „чужое”, как выбор другой траектории развития системы с некоторыми противоположными к „своему” свойствами, далеко не всегда нужно считать „враждебным злом”. А потому вытекает и вывод о том, что решение проблемы – какая из этих двух новых противоречивых между собой систем является „прогрессивным добром”, а какая „консервативным злом”- есть очень сложным. Поэтому в ядро синергетической методологии надо включаются и те другие принципы, которые дают возможность оптимизировать решение острейшей проблемы между „своим” и „чужим”, т.е. противоположными направлениями дальнейшего прогрессивного развития соответствующих систем как в природе, так и в обществе.

8. Синергетика вносит важный вклад в развитие современной философии диалога для оптимизации решения противоречий между „своим” и „чужим”. Во-первых, в ней раскрыт, как общеметодологический принцип необходимого диалогового взаимодействия между любыми двумя системами, которые имеют противоположные свойства. Причем, опять-таки, этот диалог надо понимать в более широком смысле, так как он происходит между всеми синергетическими системами, которые взаимодействуют между собой, начиная от физических и заканчивая социальными. Не останавливаясь здесь на анализе основных форм такого решения в природе и прошлых социумах, перейдем к раскрытию сути такого диалогового решения острейших мировоззренческих противоречий современности.

В последние десятилетия большой популярностью не только в философии, но и среди определенного круга политиков, имеют концепции ряда выдающихся мыслителей именно о диалоговом решении некоторых из данных противоречий. Это, например, касается учения о диалоге между „Я” и „Ты” (Мартин Бубер и ряд других), и особенно ряда учений о диалоге между представителями основных типов культур, религий и т.п.. Все эти диалоговые учения уже сыграли значительную роль в оптимизации ряда острых проблем современного человечества, прежде всего в том, что они были направлены на ликвидацию главного недостатка человечества – превращения чужого во враждебно зло. Однако обострение большинства из этих проблем свидетельствует о том, что данное важное направление нуждается в своем дальнейшем развитии как в теоретическом аспекте, так и в его практической реализации. В связи с этим синергетику будем рассматривать и как существенно новый этап в развитии диалоговых учений всех прошлых времен.

Суть данного синергетичного этапа можно свести к следующим положениям. Раскрытие в синергетике того, что существуют определенные общеонтологические закономерности диалогового решения противоречий, которые присущи и естественным и общественным процессам, а поэтому и возможность разработать субординованую систему всех прошлых и современных видов такого разрешения как такую историческую теорию, которая является важной частью современной синергетической философии. Особенно надо остановиться на том, что синергетический принцип диалогового разрешения противоречий дает возможность разработать и существенно новый подход к решению одной из острейшей проблем современности – между сциентично-технократичними ценностями (которые в значительной мере являются эгоистическими, о чем говорилось выше) и духовно-гуманистическими. В связи с этим Пригожин писал: „Наука сегодня, я надеюсь, сохранит аналитическую точность (т.е. сциентическую – В.Л.), присущую западной науке, но также будет проявлять заботу о глобальной, холистической перспективе, т.е. выйдет за рамки раздробленности классической культуры” [ Prigogin I . The philosophy of Instability // Future . – August , 1989, p . 400]. Поэтому „старое априорное различие между наукой и этическими ценностями стало неприемлемым” [2, с. 386]. Уже это свидетельствует о том, что выдающиеся синергетики занимались решением проблемы оптимизации разрешения противоречий между основными типами культуры, прежде всего сциентической и духовно-гуманистической.

Поскольку в синергетике раскрыты новые диалектические закономерности взаимодействия целого и плюралистического, постоянного и изменчивого, то это касается и существенно нового вклада синергетики в прошлые формы диалогового взаимодействия между противоположностями. Так, представителями классической диалектики были разработаны концепции, соответственно с которыми раздвоение на противоположности и борьба между последними завершается синтезом этих противоположностей в том новом единстве, которое часто решает данное противоречие и синтезирует в себе основные положительные черты данных противоположностей. Причем, нередко, лишь одна из двух противоположностей играла ведущую прогрессивную роль в таком синтезе.

В отличие от этого в синергетической методологии раскрыты существенно новые закономерности синтеза противоположностей. Основные из них можно свести к следующим. Раскрытие тех определенных параметров порядка, нарушение которых связано с ликвидацией системы данного качества. В эти параметры порядка, как отмечалось, входят и те абсолютные переменные, без которых вообще невозможное существование нашего мира. Но не менее важным есть то, что в синергетике раскрыт ряд тех параметров порядка в деятельности человечества, нарушение которых, очень вероятно, приведет к его уничтожению. Поэтому исследуемую здесь систему принципов ядра синергетики и можно предложить как основу нового варианта концепции „выживания” человечества, оптимизации решения всех его острейших противоречий.

При этом надо отметить, что синергетическая парадигма никоим образом не ограничивается лишь раскрытием упомянутых выше параметров порядка. Важнейшее значение в ней отводится и раскрытию обратного движения нашего познания от абстрактного к конкретному. Это касается, в частности, выявления того, что в общей исторической тенденции развития явлений мира осуществляется становление тех, все более сложно организованных систем высших структурных уровней, где общие закономерности конкретизируются во все большем разнообразии противоречивых формах своего проявления. Поэтому в монографии [6] осуществлена первая попытка разработки основ теории синергетической диалектики, которая направлена на оптимизацию решения всей наиболее сложной системы этих противоречий.

Таким образом, в синергетическую парадигму вводится и принцип диалогового решения важнейших и острейших противоречий современности. Именно это предоставляет возможность ликвидировать угрозу уничтожения как всего человечества, так и любой из основных, существующих сейчас культур, цивилизаций. Т.е. решать все проблемы столкновения культур, в том числе и сциентично-технократических и духовно-гуманистических ценностей и т.п., не бифуркационным уничтожением любой сложной и очень сложной системы, а путем их эволюционного развития на началах принципов ядра синергетики (что не отбрасывает и бифуркационной ликвидации тех отдельных элементов этих систем, которые признаются явным образом устаревшими). Но в оптимизации решения этих острейших противоречий современности важнейшую роль играет еще ряд других принципов ядра синергетики.

9. Поскольку введение дисипативно-хаотичного начала в методологию синергетики связано с принципиальной непредсказуемостью конкретных этапов в развитии большинства сложных систем, то еще одним из важнейших в этой методологии есть принцип постоянной обратной связи между нашим предсказанием изменений любого объекта целенаправленной деятельности и ее реальным результатом. Суть данного принципа можно рассматривать как дальнейшее развитие широко известного принципа обратной связи (положительной и отрицательной) в процессах кибернетического моделирования. (Некоторые важные идеи, связанные с доведением последнего принципа к его не только кибернетическому, но и общему философско-методологическому уровню, содержатся в интересной книге Л.А.Петрушенко [Петрушенко Л.А. Принцип обратной связи (некоторые философские и методологические проблемы управления). – М., 1967]). Достижения синергетики дают возможность понять, что принцип обратной связи есть одним из важнейших в ядре синергетики и конкретизировать его относительно решения острейших проблем современности. Так, уже не раз цитированная книга Пригожина и Стенгерс [2], имеет подзаголовок „новый диалог человека с природой”.

Как известно, компьютерное моделирование в нашу эпоху играет важнейшую роль в оптимизации нашей целенаправленной деятельности почти со всеми ее объектами, прежде всего, сложными и очень сложными. Но возникает вопрос – почему же оно не дало возможности оптимизировать решение тех важнейших противоречий, которые все больше угрожают уничтожениям человечеству. Академик Н.Н. Моисеев дает такой ответ на этот вопрос. Важнейшим и наиболее трудным этапом в компьютерном моделирования есть создание той содержательно-качественной модели сложных объектов, которая бы в принципе верно отображала его структуру, а также законы развития последней. Такая качественная модель разрабатывается, как правило, специалистами из данной научной области. В дальнейшем уже математикам и программистам, в сотрудничестве с упомянутыми специалистами, уже значительно легче успешно формализовать и конкретизировать эту модель, т.е. подключить к решению поставленной проблемы всю мощь логико-компьютерного моделирования и существующие методы диалога „человек – компьютер” [9, с. 52-54]. Это и предоставляет, в конце-концов, возможность довести результат такого диалога, который включает в себя и практически-инновационную деятельность, к получению положительного результата в решении многих сложных проблем.

В связи с этим возникает вопрос: а существует ли сейчас качественная модель решения острейших противоречий современности? Несмотря на попытки создать такую модель как современную концепцию оптимизации данных противоречий, в частности, концепцию устойчивого развития ООН и некоторые другие, о чем уже говорилось, надо признать, что такой качественной модели еще нет. Об этом свидетельствуют, в частности, уже цитированное выше, вступление к материалам Всемирной конференции ЮНЕСКО по высшему образованию [с. 2-12], в котором после определения того, что сейчас отсутствует новая концепция образования, которая бы „отвечала современным требованиям и нуждам”, говорится о необходимости „передать этот вопрос на рассмотрение философам, которые занимаются изучением более глубинных проблем” [с. 4]. Поэтому в данной книге мы будем исходить из того, что именно субординированная система принципов универсального послания Пригожина и других представителей синергетики, которая была изложена выше, сможет сыграть роль первой попытки разработки данной качественной модели. Эта модель даст возможность не только включить в такое решение все могущество компьютерного моделирования (подробнее см. главу 3-ю данной книги), но и стать основой деятельности человечества.

Однако изложенная здесь субординированная система принципов ядра синергетической философии есть еще очень абстрактной и потому она нуждается в своей конкретизации относительно решения каждой из тех основных острейших проблем современности, которые были рассмотрены выше, что потребует разработки основных элементов картины мира и их субординации. К этому и перейдем в следующих главах и разделах книги.

1. Пригожин И. Философия нестабильности // Вопросы философии. – 1997, № 6.

2. Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой. – М., 1986.

3. Синергетическая парадигма. Когнитивно-Коммуникативная стратегия современного научного познания. – М., 2004.

5. Лутай В.С. О методе построения системы диалектического материализма. – К., 1970.

6. Лутай В.С. Основной вопрос современной философии. Синергетический подход. – К., 2004.

7. Князева Е.Н., Курдюмов С.П. Синергетика как новое мировидение и диалог с И.Пригожиным // Вопросы философии. – 1992, № 12.

8. Пригожин И. Природа, наука и новая рациональность // Философия и жизнь. – М., 1991, №

9. Моисеев Н.М. Человек. Среда. Общество (проблемы формализованного описания). – М., 1988.

СИНЕРГЕТИКА О СИСТЕМАТИЗАЦИИ ЭЛЕМЕНТОВ КАРТИНЫ МИРА И ИХ КОНКРЕТИЗАЦИИ В ЕСТЕСТВОЗНАНИИ

2.1. Синергетические принципы систематизации о бщих элементов картины мира

Синергетическая картина мира , как это было раскрыто в предыдущей главе работы, также должна быть построена методом восхождения от абстрактного к конкретному и наоборот. Причем, поскольку синергетика вносит новые принципы в такое их построение , то нужно остановиться на решении вопроса о том, как эти принципы конкретизируются именно при построении данной картины. Начнем с рассмотрения общих закономерностей этой конкретизации.

Такие закономерности нужно рассматривать в качестве дальнейшего развития принципов классической диалектики. Поэтому покажем как строилась картина мира на основе последних принципов. Так, один из основателей неклассической науки Макс Планк писал: «Когда для построения точной науки мы отыскиваем точку, которая выдержала бы любую критику, то прежде всего необходимо значительно снизить требования. Мы не должны думать, что нам удастся сразу, с помощью одной удачной мысли, натолкнуться на имеющий всеобщее значение принцип, из которого можно с помощью точных методов развить завершающую систему науки. Наоборот, мы с начала должны довольствоваться такой истиной, которой не может коснуться скепсис. Другими словами, мы должны обратить наше внимание не на то, что нам хочется знать, но прежде всего на то, что мы достоверно знаем»(И.Планк М. Правила и границы точной науки// Вопросы философии 1998,№5,с.103-104). Таким образом, уже при построении точных наук, их системы мы не должны использовать только «точные (т.е. формализованные–В.Л.) методы». Еще в большей мере это относится к построению картины мира, которая включает в себя и ненаучные формы познания.

Построение данной картины в современную эпоху следует рассматривать как существенное развитие ранее разработанных принципов классической теории диалектики, которая включает в себя и картину мира. Поэтому остановимся кратко на проблемах разработки этой картины классиками теории диалектики. Так, Гегель писал, что «принцип системы», который одновременно является и «ее началом», не должен вообще « обосновываться в начале системы ибо он получает свое обоснование только в результате развертывания всей системы, которая выводится из него»(Гегель.Соч.,т.1.М., 1929,с.50). Однако, исходя из упомянутого выше принципа Лосева, согласно которому основою всякого мышления является «различение и обобщение», следует вывод о том, что это положение относится и к решению проблемы выбора начального принципа любой системы. А последнее означает, что исходный принцип такой системы обосновывается и как ее начало, т.е. методом восхождения от абстрактного к конкретному, и как обобщение ранее логически не связанных между собою знаний, т.е. методом восхождения от конкретного к абстрактному. В этом смысле принцип Лосева играет важнейшую роль в ходе построения современной картины мира.

Учения о построении картины мира разрабатывались в прошлые эпохи представителями классической и неклассической науки. Но поскольку синергетика вносит принципиально новые закономерности во взаимосвязь знаний о различных явлениях мира , то это относится и к построению новой картины мира. Причем, так как в картине мира раскрываются закономерности взаимосвязи всех наших знаний о явлениях мира, научных и ненаучных, то построение данной картины является наиболее сложной задачей. И хотя это построение опирается на общие синергетические закономерности, изложенные выше, но эти закономерности должны быть конкретизированы, в чем и заключается задача последующих частей работы. Нужно отметить, что эта конкретизация хотя и опирается, например, на взаимосвязь сциентическо-технократических и духовно-гумманистических знаний, но эти общие закономерности должны получить конкретизацию применительно к основным элементам картины мира, вплоть до познания „конкретных знаний о конкретном предмете”. Например, что нужно изменить в каждом из этих элементов прошлой картины, а что надо оставить. И главное, в построении картины мира конкретизация принципов синергетики, как правило, осуществляется неоднозначно, т.е. вводится и принцип плюрализма в это построение. В этом состоит главная трудность разработки новой картины мира.

Особую сложность в разработке новой картины мира представляет задача конкретизации неантогонистического разрешения тех острейших противоречий, которые человечество не смогло разрешить, несмотря на все свои усилия. Конечно, и в решении данной проблемы мы будем исходить из общих принципов синергетики, раскрытых в предыдущей части работы. Но их конкретизация применительно к каждого элемента картины мира, и особенно целостной картины, также является сложной задачей. Одной из важнейших проблем в построении новой картины мира является проблема соотношения выводимости и невыводимости. Поэтому перейдем к ее рассмотрению в процессе разработки синергетической картины мира.

Любая картина мира опирается на определенную логику. Но, как было раскрыто выше, ее построение включает интуитивное мышление, т.е. представляет собою единство формализованного и разных форм содержательного мышления. Это положение играет важнейшую роль в построении синергетической картины мира, поскольку в ней систематизируются все наши знания о мире. Поэтому в построении этой картины необходимо обратить внимание на соотношение интуиции и логики, выводимости и невыводимости, раскрыть их взаимосвязь на основных этапах развития мира и человечества.

Поскольку становление человечества было обусловлено тем, что интуитивные процессы мышления постепенно стали разворачиваться в речи, то именно речь стала исторически первой формой проявления логического мышления. Т.е. в речи раскрывались те закономерности деятельности людей, а затем и объектов этой деятельности, которые могли значительно легче передаваться другим людям, и которые стали играть все большую роль в прогрессивном развитии человечества. Причем, речь людей в течение длительного периода была связана с конкретной ситуацией их деятельности только посредством интуиции. Это еще раз подтверждает важнейшую роль интуиции в познании мира. Но поскольку прогресс человечества обусловлен тем, что интуитивное мышление постепенно разворачивается в формах речи, то это приводит, в конце концов, к тому, что раскрываются и всеобщие закономерности речевой деятельности, а также их взаимосвязь с интуицией. Данные закономерности были раскрыты в формальной и диалектической логиках, а также в их взаимосвязи, на чем мы подробнее остановимся ниже.

Таким образом, проблема выводимости и невыводимости наших знаний о мире неразрывно связана с соотношением интуиции и логики, с трактовкой этого соотношения на основных этапах развития человечества, особенно на этапе становления синергетики. Действительно, синергетика раскрыла, что понятие о выводимости наших знаний о мире может быть расширено таким образом, что оно включит интуитивную выводимость. Тем самым синергетика дает возможность расширить понятие о выводимости знаний, включив в него и интуитивный вывод организмов, в частности людей, что нашло свое віражение в понятии диалектического вывода. А это позволило установить определенные закономерности соотношения всех форм выведения. Т.е. если диалектическое мышление существовало задолго до того, как появилось слово «диалектика», то и умение выведения одних знаний из других появилось раньше, чем возникло понятие «логический вывод». При этом нужно отметить не только близость интуитивного и логического вывода, но и их существенное различие. Тем самым логический вывод будем рассматривать как высший этап интуитивного.

Более того, и интуитивный вывод знаний возник как новый более высокий этап становления определенных общих закономерностей синергетического реального мира. Речь идет о том, что такие закономерности как принцип новой телеологии и некоторые другие общие закономерности синергетики, рассмотренные в предыдущей главе работы, могут в некоторой степени быть раскрыты на интуитивной стадии становления мышления. Причем, синергетика сейчас раскрывает не только взаимосвязь разных форм выведения знаний, но и их соотношение с ее основными принципами. Эти ее достижения будут конкретизированы и использованы для разработки современной картины мира.

Вместе с тем синергетические принципы нелинейности, плюрализма говорят о том, что в этой науке важную роль играет и логическая невыводимость знаний. Т.е. ее принципы свидетельствуют о том, что в сложных синергетических процессах мы часто не можем однозначно вывести знания о новых явлениях из уже имеющихся у нас. Правда, там где раскрыты определенные параметры порядка явлений данного рода, последние играют роль правил вывода знаний об этих явлениях. Но такие параметры порядка обычно нуждаются в своей конкретизации для данных явлений. Тем самым соотношение выведения и невыведения знаний в построении современной картины мира требует дальнейшей разработки, что и будет сделано в следующих разделах работы.

Как было установлено выше, принципы философии сложных открытых систем (синергетических) могут сыграть роль той современной парадигмы, которая оптимизирует разрешение острейших противоречий современности и тем самым решит проблему «выживания и развития общества». Монография В.С Лутая "Основной вопрос современной философии. Синергетический подход" была в основном посвящена разработке системы этих принципов. Однако, как отмечалось в заключении к ней, практическая их реализация требует разработки проблем конкретизации данных принципов применительно к основным областям реального мира и нашей деятельности с ними. Т.е. речь идет о разработке картины мира и субординации ее элементов. И поскольку синергетика должна играть роль общей исходной основы новой картины мира, то и решение проблем упомянутой конкретизации следует начинать именно с нее. В этом и состоит главная задача предлагаемы х ниже раздел ов.

Лауреат Нобелевской премии Илья Пригожин, а также и ряд других известнейших ученых, сделали немало в деле разработки синергетиче ских проблем в различных основных областях человеческой деятельности, а также проблемы такого ее взаимодействия с данными областями, включая непосредственно практическую деятельность, которая обусловливает их постоянное развитие.

Но разработка предлагаемой концепции и особенно ее реализация во всех основных областях нашей деятельности является сложной задачей. Так, известный российский ученый Ю.В.Яковец пишет, в связи с этим, что выполнение данной задачи потребует не один десяток лет [2, с. 190]. Эту точку зрения разделяют и другие мыслители. Однако продолжающееся обострение упомянутых проблем, как отмечают многие ученые, философы, теологи, может привести уже в ближайшие годы к такому глобальному кризису, который неминуемо закончится гибелью человечества. Поэтому они исходят из необходимости не только разработки новой парадигмы деятельности человечества, но также из того требования, чтобы данная парадигма как можно быстрее была реализована в реформировании практического мировоззрения представителей всех современных культур, которое и определяет выбор их деятельности. Тем самым именно синергетическая философия должна играть роль того нового центра (аттрактора), который сможет значительно быстрее реорганизовать деятельность современного человечества, оптимизировать разрешение его острейших противоречий [1]. А это значит, что в соответствии с принципом «новой телеологии» Пригожина, развитие общества переходит на принципиально новый этап, что все прежние его формы развития, осуществляющиеся на основе интуитивного, т.е. неосознанного освоения синергетических закономерностей реального мира и общества, или в лучшем случае на раскрытии отдельных из них в науке, стали уже явно недостаточными для решения вышеупомянутых проблем [1, с. 108, 141-148]. Суть этого нового этапа (или нового » универсального послания» человечеству – по Пригожину) заключается как в систематической разработке синергетической философии, так и закономерностей их технологического внедрения во все области нашей деятельности. Таким образом, реализация этих синергетических идей может сыграть решающую роль в становлении той современной ноосферной цивилизации, которую начали разрабатывать многие выдающиеся мыслители [1, с. 102, 108].

С чего же следует начать разработку синергетическо-философских вопросов основных областей нашей деятельности, систематизацию наук о них в современнойкартине мира? С позиций исторического метода таким началом следует считать анализ физической формы движения, которая и является исторически первой в становлении реального мира. Существует и другая точка зрения. Поскольку в построении общей теории синергетической диалектики и в ее конкретизации важную роль играет метод восхождения от абстрактного к конкретному, то и разработку философских вопросов этих наук нередко начинают с самой абстрактной науки, раскрывающей наиболее общие законы развития деятельности людей, т.е. с математики. Причем, именно математика явилась и исторически первой в становлении системы научных знаний о реальном мире и человеческой деятельности. Разработка системы философских вопросов современной математики, на основе синергетической парадигмы, рассматривается сторонниками этой точки зрения в качестве исходной части современной картины мира и приводит к решению ряда важнейших проблем, на которых мы остановимся в дальнейшем. Однако мы будем исходить с позиций исторического метода.

Итак, начнем построение синергетической картины мира с физики. ЛИТЕРАТУРА

• Лутай В.С. Основной вопрос современной философии. Синергетический подход. –К.,2004.

• Яковец Ю.В. Глобальные тенденции социокультурной динамики и перспективы взаимодействия цивилизаций. // Стратегическая панорама.-К., 2004, -№3-4.

2.2. СИНЕРГЕТИЧЕСКАЯ КАРТИНА ФИЗИЧЕСКОГО МИРА.

Выскажем некоторые идеи по систематическому изложению физической картины мира в свете синергетики с использованием метода восхождения от абстрактного к конкретному и обратно. В решении данной проблемы значительную помощь нам оказала книга В.Г.Буданова /1/ "Методология синергетики в постнеклассической науке и в образовании".(М.2007), в которой содержатся ряд синергетических идей о построении методом, о котором речь шла выше. Однако этот метод был использован им стихийно, т.е. без раскрытия его принципов и их соотношения. В данной книге постараемся учесть это критическое замечание. Как и при построении любой науки методом теории диалектики, синергетическую физическую картину мира нужно начинать с раскрытия главного противоречия ее объекта. Таким противоречием, как это было установлено выше, в синергетических системах является взаимодействие структурирующего и диссипативно-размывающего начал. И хотя данное противоречие было раскрыто только в синергетике, но великие диалектики прошлого пытались раскрыть подобное основное противоречие. Так, Энгельс писал, что «основной формой всякого движения являются приближение и удаление, сжатие и расширение, – короче говоря, старая полярная противоположность притяжения и отталкивания» (2,с.393). В этой связи, притяжение и отталкивание будем рассматривать как формы движения близкие к структурируещему и размывающему началам. Причем, Энгельс высказал мысль о том, что эти противоположности являются субстанциональной основой всякого движения, т.е. что они не могут привести к полному уравновешению мира или разделению его на те части, в которых одно из этих противоположных начал станет играть основную роль. Эти положения Энгельс демонстрирует на ряде примеров (Там-же,с.394). Но, к сожалению, и эти диалектические мысли о наличии субстанциональных противоречи й не получили развернутого изложения ни в классической диалектике, ни в синергетике .А ведь данные идеи направлены на субординационное раскрытие основных форм движения реальности, включая и картину мира.

Сложнейшей проблемой, при построении физической картины мира, является соотношение выводимости и невыводимости элементов этой картины, а также близких к ним физических понятий: холизма и элементаризма, дальнодействия и близкодействия, непрерывности и прерывности и ряда других. Поэтому рассмотрим далее решение данных проблем на основных этапах становления человечества. А именно, на этапах: 1) домифолгического; 2) мифологического и религиозного познания; 3) становления философии; 4) становления классической науки; 5) революционных переворотов в науке ; 6) и, наконец, что вносит нового синергетическая теория диалектики в решение этих проблем.

1) На этапе домифологического сознания, последнее в формах речи отражало, как правило, только важнейшие закономерности деятельности людей, а позже и простейшие закономерности объектов этой деятельности. Что-же касается некоторых синергетических закономерностей мира, управляющих явлениями этого мира, то они осознавались только с помощью интуиции. Это еще раз говорит о важнейшей роли интуиции в познании и практической деятельности людей.

2) На этапе мифологии и религии начинается разворачивание тех форм синергетического сознания, которые отражались только в интуиции, в формах речи, а также познание новых таких форм. Например, возникают разные космологические учения, которые имели важное значение для деятельности людей, несмотря на то, что в них содержались и многие положения, не соответствующие реальности. Кроме того, на этом этапе развития человечества происходит становление практической математики древних цивилизаций и ряд других достижениий нау ки.

Так, возникает принцип "золотого сечения", который все шире применяется в различных видах человеческой деятельности. Суть этого принципа состоит в следующем. Если у нас имеется отрезок "а", и его нужно разделить на два отрезка "в" и "с", то такое деление осуществляется так, что "а":"в" равно "в":"с". Причем было раскрыто и количественное значение этого сечения, которое равнялось примерно 1,6. Принцип "золотого сечения" широко применялся при построении пирамид, в которых хоронили фараонов, при определении соотношения высоты пирамиды с ее сторонами, и в ряде других случаев.(О синергетическом понимании принципа "золотого сечения" в физике см. далее).

3) С появлением философии начинается новый более быстрый этап развития логических форм познания, что обусловливает и значительно более быстрое развитие многих видов практической деятельности людей. На этом этапе, как уже говорилось, возникают теоретическая математика, попытки разработки физической картины мира, законы диалектики в их осознанной форме и многие другие достижения науки.

4) Появление механики и становления механистической картины мира. Механика возникла как первая точная наука, изучающая природу. Она начала играть все большую роль не только в убыстрении развития техники, но и в развитии ряда других наук, что привело к широкому распространению стремления объяснения всех явлений мира на основе достижений механики. Так возникает механистическая картина мира. Однако, последующие революционные открытия науки показали ограниченность и неверность этой картины для объяснения мира в целом.

5) К достижениям науки в следующий период относятся, в первую очередь, теория относительности и квантовая механика. Специальная теория относительности раскрыла, что пространственные и временные отношения зависят от скорости измеряющего устройства, в том числе и от скорости субъекта, осуществляющего данное измерение. Это привело к опровержению абсолютизации ряда важнейших пространственных и временных отношений, признаваемых в классической механике.

Еще более существенные изменения в классическую механику вносит квантовая механика. Так, Гейзенберг писал, что одна и та же математическая схема может интерпретироваться или как квантовая теория корпускулярной картины, или как квантовая теория волновой картины(3,с.111), что потребовало .применения принципа дополнительности к этим соотношениям. Такой сложный характер законов квантовой механики стал причиной того, что возникли разные противоречивые точки зрения на сущность соотношения корпускулярных и волновых свойств микрочастиц, связанных с ними принципов выводимости (сводимости) и невыводимости. Так, И.Б.Новик, Ю.И. Кулаков и Б.В.Бирюков писали, что такое сведение "будучи транзитивным на уровне "абстрактной" возможности не является таковым на "фактическом" уровне реального мышления ученого,...нетранзитивность фактически осуществляемого сведения-выведения следует считать, по-видимому, фундаментальной чертой человеческого познания" (4,с.111). Это означает, что данные авторы понимали под транзитивностью только полностью логические формы мышления. С другой стороны, известнейший физик Д.Бом считает, что с точки зрения квантовой механики вселенную следует рассматривать как неделимую единицу, а представления о ее отдельных частях могут быть хорошими приближениями только в классическом пределе"(5,с.196).

Синергетическая теория вносит существенные изменения и в решение этой проблемы. Так, любое выведение какой-либо теории из ее исходных принципов, например математической ( см. гл.3), включает в себя и интуитивное мышление. Это дает новую трактовку проблемы выводимости и невыводимости. Однако, стремление к раскрытию интуитивных форм познания в логике – есть самая существенная задача познания.

Каким же образом мы должны строить синергетику физики избранным нами методом? Естественно, что нужно опираться на исходные принципы этой науки(см. гл. 1, разд.4). Но эти принципы являются общими для всех систем реального мира. Поэтому построение физики, как части теории синергетической диалектики, должно начинаться, на наш взгляд, с принципов Бытия и Становлении, предложенных В.Г.Будановым.

Сущность этих принципов можно свести к следующему. Еще в классической физике, и особенно релятивистской и квантовой, были раскрыты закономерности, взаимосвязи определенных форм материи. Эти закономерности и конкретизируются в принципах Бытия и Становления. Рассмотрим данные принципы с позиций избранного нами метода.

К Бытию относятся принцип гомеостаза(от греческого-одинаковый и состояние) и принцип иерахичности. Они характеризуют фазу "порядка", стабильного функционирования системы, ее жесткую онтологию, прозрачность и простоту описания. Первый, самый простой из этих принципов, говорит о поддержании программы функционирования системы, позволяющей ей следовать к своей цели. Причем, согласно Н.Винеру, всякая система телеологична, т.е. имеет цель существования. Эта телеологичность обусловлена тем, что система получает корректирующие сигналы, позволяющие ей не сбиться с пути. Такая корректировка осуществляется за счет обратных связей, которые подавляют любое отклонение в программе поведения, возникающее под действием внешних воздействий среды (кибернетический принцип телеологии). Синергетика вносит существенно новые закономерности в данный принцип. Поэтому синергетическое понимание принципа телеологии будем рассматривать как конкретизацию кибернетического. Цель-программу поведения системы в состоянии гомеостаза в синергетике именуют аттрактором (притягивателем), к которому притягиваются близлежащие состояния. Тем самым, этот принцип отражает качественную неизменность состояния объекта на определенном отрезке его существования, т.е. он абстрагируется от качественного изменения данного объекта. Это говорит о том, что закономерности гомеостаза строятся в кибернетике методом восхождения от конкретного к абстрактному, а для синергетического понимания данного принципа применяется метод соответсвия.

Как мы видим, данный принцип не является пригодным только для описания сложных систем, ибо он может выражать и состояния более простых, классических систем. Различие между классическим и синергетическим гомеостазом заключается в том, что во втором случае структуры существуют лишь до тех пор, пока в систему подается поток вещества и энергии. В противном случае синергетический гомеостаз переходит в обычный, классический. Например, если поднять гирьку часов-ходиков, то они замолкают, поскольку прекращается поток энергии, обуславливающий ход часов. Или, если прекратить вращать педали велосипеда, то он падает. При этом, важно остановиться на том, что "гомеостаз может быть нарушен двумя способами-как внутренним, так и внешним способом ...неустойчивое состояние описывается теперь принципами становления, это процессы перехода: порядок-хаос.

Следующий принцип гомеостаза– иерархичности, описывает состояния систем разного уровня на определенном этапе их развития. Категория струк- туры отражает, прежде всего, пространственные конфигураци, геометрические аспекты явлений. Принадлежность какого-либо объекта к определенному структурному уровню устанавливается в соответствии с его размерами. Мир иерархичен по многим признакам, например, по масштабам длин, времен, энергий. Это значит, что базовые стуктуры Вселенной принимают не все значения энергий, а только те, которые разнятся с относительны шагом в сто раз, начиная от кварков и кончая живыми организмами (лестница Вайскопфа). При этом, само число уровней необозримо велико, и в каждой базовой структуре существует множество подуровней. Причем, то, что для низшего уровня есть структура-порядок, для высшего есть бесструктурный хаос, строительный материал. Это значит, что элементы, связываясь в структуру, передают ей часть своих функций, степеней свободы, которые теперь выражаются от типа коллектива всей системы, играющих роль параметров порядка этой системы. Именно они описывают в сжатой форме смысл поведения и цели-аттракторы системы. Важно подчеркнуть, что энергия взаимосвязи частиц, образующих структуру из ее элементов, больше, чем энергия связи данной структуры с окружающими ее условиями. Это и объясняет то, что элементы могут сохранять свое основное качество , входя в новую структуру. Т.е. далеко не все новые структуры приводят к исчезновению основного качества своих элементов. Последнее приобретает важнейшую роль в современную эпоху, грозящую уничтожением всего человечества и всех его культур, на чем мы остановимся в четвертой главе книги.

Причем, «при рассмотрении двух соседних уровней в фазе Бытия принцип подчинения гласит: долгоживущие переменные управляют короткоживущими, вышележащий уровень-нижележащим»(1, с.53). Это положение также будет использовано как важнейшее для объяснения высших форм движения реальности, в особенности социальной.

Синергетика, используя современные математические методы, может быть названа "эволюционным естествознанием". Хотя такое "естествознание" включает в себя и определенные закономерности и механизмы перехода к социологии. От Бытия к Становлению, этот принцип является новой парадигмой, которая переносит акцент от изучения инвариантов системы, положений равновесия, на изучение состояний неустойчивости, механизмы возникновения нового, рождения и перестройки структур. Поэтому сейчас мы не можем обойтись без раскрытия законов, присущих только наукам синергетического типа. Принципы систематизации этих законов раскрывается, по Буданову, в частности, в теории ритмокаскадов. Основная закономерность этой теории состоит в том, что развитие явлений происходит каскадами, подчиняющимся определенным ритмам. Причем, эти ритмы обусловлены, в первую очередь, пятью приципами Становления.

Первый из них – принцип нелинейности, был рассмотрен нами выше(см.разд.1.4.). Причем, данный принцип имеет предисторию. Так, А.Эддингтон писал: «То состояние мира, которое осуществляется в действительности, является наиболее вероятностным состоянием»(А.Эддингтон. М. , 1923, с. 177). Обобщая данный подход, Н.Винер приходит к пониманию статистической природы науки вообще( Н. Винер. Я--математик. М. 1964, с.246). Данный статистическо-вероятностный подход предшествовал появлению приннципа нелинейности. Причем, нарушение принципа нелинейности «выводит нас в сферу линейных систем и процессов, которые успешно описывают поведение вблизи гомеостаза и являются важнейшим предельным случаем» (нелинейности-В.Л.). Однако линейные принципы «не реализуют процессы становления. Такое нарушение принципа вполне понятно и контролируемо»(1,с.64-65). Тем самым, синергетика включает в себя и обратное движение нашего познания- от линейных процессов к нелинейным, т.е. использует и метод восхождения от абстрактного к конкретному, а также и обратный метод, конкретизующийся в принципе соответствия. В наше время широкого распространения кризисных ситуаций именно нелинейные методы и соответствующая им методология востребуются для решения этих проблем.

Второй принцип "становления" – незамкнутость, открытость системы, по отношению к окружающим ее условиям. Этот принцип выражает невозможность пренебрежения взаимодействием системы со своим окружением. В отличие от тех случаев, когда мы раскрываем разовые изменения системы только благодаря действию одной причины (марковские процессы), в данном случае дело обстоит иначе. Буданов пишет, что это "объясняет наличие в нашей реальности одновременных макро-квантовых корреляций на любых расстояних, задает нелокальную корелляционнно-генетическую связанность Универсума. Фактически вводится новый тип исторической, холистической причинности, когда событие определяется всеми событиями системы, в том числе синхронными, ее историей и настоящим, своего рода немарковский Универсум" (1,с.37-38). Отметим здесь, что данный принцип говорит о холистическом мире, хотя этот холизм отличается существенно от прежнего холизма тем, что в нем нужно раскрывать роль микро-квантовых корреляций на любых расстояниях.

Важнейшую роль в синергетике играет тот ее предельный случай. когда открытые системы превращаются в закрытые, замкнутые. Поэтому, хотя в природе все системы в той или иной степени открыты, исторически первой классической идеализацией было понятие замкнутой, изолированной системы, системы не взаимодействующей с другими телами. Она являет образ маленькой вселенной на ладони, прозрачной и подвластной нашему разуму. Важно понять, что любую систему можно с заданной точностью считать замкнутой достаточно малое время, тем меньшее, чем больше открыта система. Для замкнутой физической системы справедливы фундаментальные законы сохранения (энергии, импульса, момента импульса) радикально упрощающие описание простых систем. Но наиболее важным является то, что в замкнутых системах с очень большим числом частиц справедлив второй закон (начало) термодинамики. Он говорит о том, что энтропия как мера хаоса со временем возрастает или остается постоянной. Или, как пишет Моисеев Н.Н.: существует "принцип максимального рассеивания энергии". Тем самым, замкнутая Вселенная идет к хаосу-тепловой смерти. Как видим, синергетика и здесь внесла существенный вклад, который заключается в принципиальной открытости явлений нашего мира, прежде всего на мегауровне.

Третий принцип становления-принцип неустойчивости. Этот принцип в классике рассматривался как недостаток систем, ведь никто не будет конструировать неустойчивый самолет или велосипед. Но когда появились работы нового поколения, которые раскрывают механизмы перестройки с одного гомеостаза на другой, принцип неустойчивости стал рассматриваться как необходимый в такой перестройке. Данный принцип говорит о том, что сколь угодно малое воздействие на систему, относительно времени, приводит, в конце концов, к увеличению данного воздействия, если данное воздействие совпадает с определенным аттрактором. Это заканчивается бифуркацией данной системы. Для объяснения этой бифуркации в синергетике вводится категория хаоса, как внутреннего свойства нелинейных динамических систем. В классическом мышлении хаос не рассматривался как необходимое существенное свойство материи. однако в синергетике это не так. "В бытии всегда было сокрыто зерно становления, которое классический атемпоральный рациональный разум отторгал как нечто темное и непрозрачное, порожденное субъектом и могущее быть им же устранено посредством овладения определенными навыками мышления (Декарт)" (1, с.32).

Но синергетика открыла, что хаос постоянно присутствует, вуалируя все явления нашей жизни. И если мы его не замечаем, не идентифицируем как внутреннее свойство динамических систем, то это потому, что он наблюдаем, видим только лишь под углом определенной микроскопической перспективы. Т.е. это говорит о том, что интуитивное мышление до этого периода у людей выполняло функцию их приспособления к синергетическому миру.

Пригожин писал, что архитипом и символом неустойчивости можно считать перевернутый маятник, который может упасть влево или вправо в зависимости от малейших воздействий извне или случайных тепловых колебаний материала маятника, которые в обычном маятнике были абсолютно несущественными. Тем самым, в состоянии неустойчивости система (даже замкнутая) становится открытой, является приемником воздействия других уровней бытия, причащается Унивесуму, получает информацию, ранее недоступную ей.

Здесь мы отметим, утверждение Буданова, что неустойчивость это "корневой принцип синергетики. Нарушение принципа происходит в предельной ситуации перехода к устойчивости. Эта граница в синергетике весьма продуктивна, на ней происходят переходы хаос - порядок, рождение новых аттракторов, самоорганизация принципов становления. Это граница перехода от "бытия" к "становлению" (1,с.65). Причем, устойчивость и равновесие-это предельные случаи неустойчивости, а развитие осуществляется только через неустойчивость. В случае взаимодействия двух уровней, верхний уровень выступает как параметр порядка, по отношению к изменению системы низшего уровня. Это обобщение принципа становления, поэтому данный принцип включает в себя и два предыдущих.

"Открытие неустойчивости, непредсказуемости поведения в простых динамических системах, содержащих не менее трех переменных, в шестидесятые годы, совершило революцию в понимании природы сложности нашего мира, открыло нам миры динамического хаоса, странных хаотических аттракторов и фрактальных структур... Доказано, что существуют два универсальных предкризисных симптома поведения системы, иными словами два флага предвестника катастроф. Первый признак грядущей катастрофы – это "затишье" перед бурей" или предкритическое (предкризисное) замедление характерных ритмов системы, вторым признаком является увеличение шумовых флуктуаций в системе в окрестностях точки бифуркации, т.е. увеличение хаотических отклонений характеристик системы от их средних значений"(1,с. 58). Неустойчивости отвечает точка состояния на мегауровне, которую называют точкой бифуркации. Именно в ней можно несиловым, информационным способом, т.е. сколь угодно малым воздействием, повлиять на выбор системы, на ее судьбу. Это очень важно для решения острейших социальных проблем современности( см. гл. 4ю).

Причем, "динамический хаос обладает качеством – открывает систему внешнему миру. В этом режиме она обнажена и беззащитна к любым сколь угодно малым внешним воздействиям. Понятие замкнутой изолированной системы становится недостижимой идеализацией. Система вступает в диалог со Вселенной, она причащается Универсуму, ощущает себя его частью и подобием. В этом, видимо, наряду с внутренними источниками, и кроется креативное, творческое начало хаоса" (1,с. 36) Это качество динамического хаоса называют его коммуникативной функцией.

Четвертый принцип Становления-динамической иерархичности. "Это обобщение принципа подчинения на процессы становления-рождение параметров порядка, когда приходится рассматривать взаимодействие более чем двух уровней. Сам процесс становления есть процесс исчезновения (данного параметра порядка - В.Л.), а затем рождения одного из них в процессе взаимодействия минимум трех иерархических уровней системы, здесь, в отличие от фазы бытия, переменные порядка, напротив, являются самыми быстрыми, неустойчивыми переменными, среди конкурирующих микрофлуктуаций"(1, с. 59).

Причем, "в точке бифуркации коллективные переменные, параметры порядка макроуровня возвращают свои степени свободы в хаос микроуровня, растворяясь в нем и увеличивая его хаотичность. Затем, в непосредственном процессе взаимодействия мега и микроуровней, рождаются новые параметры порядка обновленного макроуровня"(1,с.59-60). При этом важно отметить, что "мгновение между прошлым и будущим-точка бифуркации на мегауровне, на макро и микроуровне является целой кризисной эпохой перемен трансформаций. Именно здесь происходит выбор, точнее, эволюционный отбор альтернатив развития макроуровня, которому уделяется особое внимание в теории динамического хаоса"(1,с.60).

Таким образом, основная идея становления в синергетике может быть представлена символически : мега + микро = новый макроуровень. Т.е. в точке бифуркации макроуровень исчезает и возникает прямой контакт микро - и мегауровней. время. Это дает возможность направить требем ые усилия на генерирование новой структуры, посредством резонансного влияния на развитие системы. Причем, как пишет Князева Е.Н. «важна топологическая конфигурация, симметричная "архитектура" воздействия, а не его интенсивность. Резонансное влияние-это влияние пространственно распределенное. Это определенный укол среды в надлежащих местах и в определенное время. ..Синергетика показывает, как можно многократно сократить время и требуемые усилия и генерировать, посредством резонансного влияния, желаемое и, что не менее важно, реализуемые структуры в сложной системе »(Князева Е.Н. Овладение временем и управление коэволюционной сложностью. М. 2007). Последнее также приобретает особое значение на современном этапе развития человечества, в связи с угрозой его исчезновения.

В синергетике особая роль принадлежит, так называемой, креативной триаде. Она представлена как процесс самоорганизации, рождения параметров порядка, структур из хаоса микроуровня. Т.е. эта триада состоит из следующих элементов: "управляющие сверхмедленные параметры верхнего мегауровня" + "короткоживущие переменные низшего микроуровня" = "параметры порядка, структурообразующие долгоживущие переменные нового макроуровня"(1,с.60).

Важнейшую роль играет согласование, сборка принципов синергетики, в результате чего возникает "кольцо принципов", что представляет собою конкретизацию герменевтического кольца. При этом только "кольцевое" применение принципов синегетики позволяет окончательно уйти от метафорического уровня к системно-структурным онтологиям, сконфи- гурировать модель динамической системы"(1,с.21). Это еще раз говорит о том, что разработку синергетики лучше осуществлять с применением основных принципов теории диалектики: методов восхождения от абстрактного к конкретному (например, переход от моделирования классических систем к неклассическим и к постнеклассическим) и обратного метода, включая и принцип соответствия.

При этом "наше восприятие ...фиксирует в первую очередь не элементы и структуры, а процессы, события, факты, явления. Элементы и структуры определяются нами как устойчивые, инвариантные объекты по отношению к различным процессам. Очевидно, что этот этап, как и предыдущий, исторически социальнокультурно обусловлен, даже в естественных науках присутствует априорная теоретическая информация..."(1,с.68). Причем, эта информация представляет собою единство логического и интуитивного мышления, которое является новым этапом раскрытия интуитивного в логическом.

Четвертый принцип конкретизируется в стратегии "возлюби ближнего". "Ближний- это ближайший снизу, то есть ближайший подчиненный уровень, заботиться о вышележащих старших уровнях бесполезно, они нам не подвластны. Отсюда вытекает и ритмокаскадная стратегия или стратегия "возлюби ближнего". Это означает, что стратегия требует в каждом окне максимально возможной реализации потребления ближайшего, т.е. ему предоставляется максимальное окно потребления, после чего старший уровень сразу закрывает окно доступа, чтобы его не использовали более -низкие уровни. Подчеркнем еще раз, локально забота проявляется только о ближайшем. С другой стороны, это есть стратегия след в след при минимальном отставании..."(1,с.137).

Причем, "учет иерархических отношений приводит к построению дерева ритмокаскадов..."(1,с.137). Это дает возможность определить эталонную функцию взаимосвязи времени наступления последующего окна доступа в любой системе " n ". Нужно отметить, что "расстояние между последовательными началами окон доступа удваивается при сдвиге " n " на единицу, а последующее окно доступа вмещает всю предыдущую информацию, т.е. нижележащий уровень может реализовать все, что реализовал старший уровень в предыдущем. При этом быстрорастущий собственный возраст соседних уровней даже сравнивается в моменты завершения окон" (1,с.137).

Дискретный закон развития "на одном уровне будем называть ритмокаскадным, он может оборваться – конечный ритмокаскад, или быть бесконечным"(1,с.138). Причем, учет иерархических отношений в системе приводит к построению дерева ритмокаскадов. "Подчеркнем только, что дерево ритмокаскадов ...является полной пирамидой потребления, с той разницей, что на нем указаны лишь начальные точки окон доступа"(1,с.138).

Но в последние двадцать лет теории динамического хаоса, диссипативных структур и синергетики была раскрыта связь данной системы "в точках бифуркации со всеми уровнями реальности за счет сверх сенсиативности (сверх чувственности-В.Л.) структур динамического хаоса. Это позволяет оправдать гипотезу синхронизации экзогегенных и эндогенных ритмов, сами же эндогенные ритмы-автоколебательные структуры в диссипативных системах ...зачастую вообще не требуют никаких внешних воздействий... Такой универсальный механизм должен существовать так как Универсум имеет только эндогенные ритмы самоорганизации сложного, всякий экзогенный ритм является эндогенным для объемлющей системы"(1 с. 119).

Итак, отсутствие возможности синтеза физики на основе ее классических принципов, привело к созданию новой дисциплинарной картины этой науки, основанной на новой парадигме с большей размерностью, что позволило пройти над разломом не совпадающим с прежней эмпирической реальностью. Это еще раз подтверждает, что новая физика соотносится с классической с помощью принципа соответствия. Последнее означает, что с помощью языка трех мега-, макро-, микроуровней удалось описать процесс исчезновения старых и рождения новых состояний в точке бифуркации. «Описанный нами процесс есть самоорганизация в режиме становления, и ее надо отличать ... от самоорганизации в режиме бытия, т.е. от процессов поддержания гомеостаза стабильной диссипативной структуры»(1,с.61). Тем самым, плавно меняя управляющие параметры, можно менять систему нижележащих уровней. „Иногда эти изменения выглядят весьма бурно, хаотично, и тогда говорят о креативных (бифуркационных) значениях управляющих параметров”(1.с.52).

Большинство синергетиков считает, что ее методы избыточны там, где нет развития систем, что в последнем случае достаточно багажа предшествующих этапов развития науки, строго дисциплинарного знания. Но мы в данной книге рассматриваем последние как идеализацию синергетического. Это дает возможность включить в синергетику все знания о реальном мире(см.гл.1, разд.4-й). А именно, если неклассичческая физика может содержать классическую (принцип соответствия), то неклассика является идеализацией постнеклассики, т.е. в обеих случаях эта связь осуществляется с помощью принципа соответствия.

Но когда мы увеличиваем масштаб времени, хотя бы до событийного уровня построения конкретных моделей, а тем более до эпох смены научных парадигм, как наблюдатель сам попадает в условие включенности в систему, в процесс конструирования ее будущего и нового эпистомологического пространства. Тогда это не просто наблюдатель, но наблюдатель рефлексирующий историческое сознание в сопровождающей системе отсчета. В этом заключается пятый принцип становления – принцип наблюдаемости.

Причем, "внутренний наблюдатель, стартовав вместе с системой, не может с уверенностью предсказать ее поведение на языке траекторий уже через время Т, называемого также горизонтом предсказуемости будущего, что в некотором смысле означает ограничение картезианско-ньютоновской рациональности ...здесь уместно сравнение с состоянием ограниченной видимости в мутной воде из-за рассеяния света: мы видим пелену, границу восприятия. Отсюда с необходимостью вытекает смена онтологических установок, одной из характеристик которой является переход к вероятностному языку за горизонтом предсказуемости или окном прозрачности" (1,с.34).

При этом важно отметить, что "генезис современной методологии синергетики, видимо, следует вести от Анри Пуанкаре. С его именем связаны фундаментальные результаты, лежащие в основаниях современной теории динамического хаоса, присущего большинству механических систем, и идея становления, в сокращенном описании – теория бифуркаций. Отсюда можно проследить две линии – взгляд на становление изнутри, когда наблюдатель включен в систему и его наблюдение за нестабильной системой, диалог с ней вносит неконтролируемые возмущения, что особенно ярко затем продемонстрировала квантовая теория, и взгляд извне – когда система структурно устойчива, и воздействием наблюдателя на систему можно пренебречь"(1,с. 29). Это еще раз подтверждает, что синергетика, в ее соотношении с классикой и неклассикой, должна строиться с использованием принципов теории диалектики, т.е. метода восхождения от абстрактного к конкретному и обратного метода, включающего принцип соответствия, о которых речь шла выше.

Но в понимании синергетикой этих методов, на наш взгляд, важную роль может сыграть герменевтика, в особенности так называемый герменевтический круг. Известно, что этот круг представляет собою постоянное движение познания, выраженного в языке, от более конкретных знаний к более абстрактным и наоборот, что позволяет по-новому развивать и те и другие знания. Герменевтика уже сыграла важную роль в развитии наших знаний, начиная с древней философии и кончая современной. С позиции развиваемых в книге приципов герменевтический круг будем рассматривать как особенную конкретизацию методов восхождения от конкретного к абстрактному и наоборот, т.е. как идеализацию синергетического круга.

Но решение проблем становления не ограничивается только системой вышеизложенных принципов. Важнейшую роль, в их конкретизации, играют другие принципы, в частности, прицип фрактального развития систем. Фрактал(от греческого изломанный) выражает самоподобие в развитии систем, однако такое самоподобие проявляется в различных конкретных формах. Тем самым выбор системой одной из множества возможных траекторий, осуществляется неоднозначно, нелинейно, в тоже время не является только хаотическим, а происходит на основе нелинейного фрактального принципа, раскрывающего определенные закономерности взаимосвязи противоположных сторон фрактала-устойчивости и изменчивости.

В общем фрактал – это понятие синергетики. Но в своем предельном случае, когда такое самоподобие превращается в тождественность, фрактал может быть применен и к классическим системам. Поэтому "синергетика, с некоторыми нюансами, применима и к замкнутым системам" (1,с.65). (В книге это применение основывается на методе теории диалектики, что дает возможность рассматривать синергетику в качестве новейшей общей методологии познания всех явлений мира). Это положение конкретизирует то, что соотношение синергетики с другими науками подчиняется принципу соответствия. Т.е. все науки предыдущего периода мы можем рассматривать как идеализацию синергетики, откуда и вытекает широкое распространение фрактального и предфрактального подходов. "Вероятно, благодаря однородным каскадным стратегиям потребления в природе и обществе широко распространены предфрактальные или частично фрактальные структуры и временные ряды, а так же автомодельные законы развития"(1,с.134).

Важно отметить, что полная пирамида потребления представляет собою самоподобный фрактальный объект, который мы получаем или "выращиваем за бесконечное время. Это означает, что в окне доступа величины Т для любого уровня, этот и нижележащий уровни воспроизводят программу развития всей системы за время Т, которая уже состоялась и развивалась раньше на старших уровнях от момента старта системы... Система как бы вспоминает "молодость" с момента рождения"(1,с.133).

Следует также подчеркнуть, что структура возникающего временного ряда имеет фрактальный характер, а также, что дерево ритмокаскадов или совокупность ритмокаскадов всех уровней является фракталом, реализующим нелинейную природу времени самоорганизации. Так, при прохождении системой этапа динамическго хаоса, естественно исчезают те параметры порядка, которые обусловлмвали устойчивость прежней системы. Но. как уже отмечалось, и этот этап подчиняется действию параметров порядка высшего мегауровня. Причем, именно неоднозначные результаты "игры" в непосредственном взаимодействии последних параметров с хаотическими процессами, происходящими на микроуровне, т.е. их прямой контакт, и обусловливает дальнейшее развитие системы в соответствии с фрактальным принципом. Здесь нужно отметить, что рассмотрение классического и неклассического знания как идеализации синергетического, приводит к тому, что возможны новые структуры- от возврата к стационарной модели, до фрактальных структур будущего информационного общества, опирающегося на теорию динамического хаоса.

Кроме того, как пишет Буданов, важную роль в развитии синергетических систем имеет принцип "Золотого Сечения"(ЗС). ЗС образуется волной резонансов в развитии систем. Оно представляет собою проявление красоты и гармонии в развитии этих систем. Найдены и обобщенные золотые сечения (Э.Сороко), также широко представленные в нашей реальности.

"ЗС есть признак эволюционирующих систем, обладающих достаточно богатым структурным иерархическим потенциалом, а также механизмами наследования и коммуникации (внешней и внутренней)... Это свойство эволюционирующих систем обеспечивается в фазах становления за счет креативно-коммуникативного динамического хаоса-непременного условия порождения структуры"(1,с.123). Такое универсальное объяснение "позволяет прогнозировать и целенаправленно искать (создавать) системы, эволюционирующие по принципу ЗС"(1,с.123). Тем самым принцип ЗС в синергетике вносит существенную новизну в его понимание в прошлом, суть которой состоит в переходе от интуитивного понимания этого принципа к синергетическим закономерностям как едмнства логического и интуитивного.

Но принцип ЗС также является одной из закономерностей развития сложного мира. Остановимся еще на некоторых принципах, управляющих развитием синергетических систем. Важную роль в синергетике играет принцип максимума темпа роста ритмокаскадов. Буданов пишет: "Сразу по завершению очередного периода происходит бифуркация его удвоения(увеличение или уменьшение вдвое), так последовательно образуется временной (прямой или обратный) ритмокаскад...в котором точки бифуркации синхронизированы с концами периодов, т.е. самый быстрый каскад ..." (1,с.139).

Этим не ограничиваются принципы синергетической теории ритмокаскадов в физике(подробнее см.1; 6 и другие работы). Однако, поскольку данная работа предназначена не только для физиков, но и для специалистов других профилей, то мы перейдем к раскрытию тех проблем, которые и сейчас являются не решенными в разработке синергетики физики. Так, Буданов пишет: "...Я согласен с В.С.Степиным, что ключи адекватного понимания синергетики в культуре все еще не найдены, и найти их без обращения к философии вряд ли возможно"(1,с.72). Поскольку мы пытаемся изложить синергетику методом теории диалектики, то рассмотрим далее, что может дать этот метод для решения данной проблемы. В первую очередь, такое изложение опирается на субординацию принципов этой теории, таких как принципы: Лосева, соответствия, методы восхождения от конкретного к абстрактному и наоборот, наше понимание роли интуиции, рассмотренных подробнее в предшествующих главах данной книги и в этом разделе.

«Важным свойством иерархических систем является невозможность полной редукции, сведения свойств структур более сложных иерархических уровней к языку более простых уровней системы. Каждый уровень имееет предел сложности описания, превысить который не удается на языке данного уровня... Это есть еще одна причина иерархии языков , отвечающих иерархии уровней» (1, с.51). Вместе с тем применение системы принципов теории диалектики дает нам возможность более оптимистично рассматривать перспективы развития синергетики. Так, методология изложения синергетики и ее конкретизации в различных областях не может быть раскрыта без того, чтобы она не включала в себя и интуитивное понимание познания. Правда, мы стремимся раскрыть интуитивное познание в логических формах. Однако при этом возникают новые проблемы, которые не могут решаться без интуиции. Все это играет важную роль в разработке синергетической физики.

В этой связи рассмотрим перспективы дальнейшего развития синергетической физики, с точки зрения предложенной нами методологии. Важнейшую роль в совремеенной науке играет синергетическое понимание взаимосвязи категорий пространства и времени. Известно, что категории пространсивва и временни в классической диалектике хотя и рассматривались как единство противоположностей, но в отличие от других категорий, они не изучались в качестве взаимодействующих, взаимопроникающих друг в друга, например в классической механике. И только в специальной теории относительности было раскрыто зависимость временных характеримтик от пространственных, т,е, что время можно рассматривать в качестве четвертого измерения трехмерного пространства. Последнее получило наименование «опространствование времени»(Е.Н.Князева.Овладение временем и управление коэволюционной сложной структурой// httm :|| spkurdyumov . ru // Philos . htm .).

Позже, в квантовой физике и особенно в синергетике, было раскрыто, что пространсвенные структуры также зависят от времени, т.е. что время можно рассматривать... как фактор „упорядывающих структур в диссипативных средах”( Там же). Тем самым пространственные соотношения зависят от времени, что получило наименование «овременение пространства»(Там же). Эти положения синергетики так же являются важным прорывом в понимании пространства и времени как единства противоположностей. Т.е. все их прежние трактовки теперь можно рассматривать в качестве идеализаций синергетического понимания. Тем самым заслуга синергетики состоит в том, что она позволила включить диалектику пространства и времени в систему других категорий диалектики, рассматривать их как взаимопроникющие друг в друга. Итак синергетика вносит принципиальную новизну в понимание того, что категории пространства и времени занимают свое место в системе всех категорий диалектики, что их соотношение подчиняется общим принципам диалектики. А различные этапы понимания этих категорий определяются разными формами соотношения кругового синергетическо-герменевтического взаимодействия ее принципов. Т.е. прежние формы пространства и времени нужно рассматривать как упрощенные, идеализированные формы синергетической их трактовки.

Такое понимание пространства и времени играет важнейшую роль, прежде всего в объяснении перехода одних форм движения в другие. При этом нужно отметить, что соотношение пространства и времени в развитии явлений образует синергетический круг, который будем рассматривать в качестве конкретизации герменевтического круга. Т.е. переход низших форм движения в высшие, благодаря этому кругу, существенно изменяет ввзаимосвязь пространства и времени. И поскольку этот переход подчиняется всем принципам синергетики, то он, обычно, связан с убыстрением в изменениях и пространства и времени.

Какие же проблемы и сейчас в синергетике физики до сих пор не решены? К последним относится современная проблема роли микромира в понимании всех явлений, прежде всего это относится к так называемым нано-, пико- и фемто- наукам и соответствующим технологиям, которые начали изучать явления на более глубких уровнях, чем прежняя микрофизика. Именно эти науки и технологии способны соединить высокую эффективность новых современных технологий с их безопасностью для окружающей среды( 6, с.76-193). Вместе с тем нужно отметить, что соотношение вышеприведенных наук с синергетикой не получила какого-нибудь развернутого решения. Хотя есть книги, рассматривающие эти науки как такую новую революцию в развитии современных технологий , без которой ни одна страна не может стать развитой (6,с.145- 161). В этой связи следует сказать, что современная Украина, в отличие от России, потеряла даже те достижения в этой области, которые были осуществлены при советской власти.

В этой связи еще раз обратимся к соотношению целостных и структурных методов в нанофизике и соответствующих им технологиях. Эти науки говорят о решающей роли структурных методов в них. Но в тоже время достижения этих наук могут создать такие макрообъекты, которые будут явной угрозой исчезновения человечества. Например, это относиться к существенным изменениям генофонда людей. Поэтому и здесь необходимо применять синергетический круг в соотношении данных методов. Этот круг накладывает запрет на те методы нанофизики, которые могут привести к таким явно отрицательным последствиям.

Кроме того, как пишет Буданов, в качестве следующего важнейшего шага развития физики будет« релятивистская квантовая статистическая физика» как «финальный синтез или Теория Всего, Великое объединение...Это вершина и итог современной физики»(1,с.190). Однако разработка этого раздела физики- это сложнейшая проблема, суть которой заключается в « объединении при огромных энергиях, микрорасстояниях, сверхбольших плотностях вакуумных флюктуаций всех взаимодействий: сильного, слабого, электромагнитного и гравитационного...Этого сейчас никто не умеет»(1,с.190).

На этом мы закончим анализ философии физики. И хотя, как упоминалось выше, в ней принципиально различается от классики и неоклассики выводимость и невыводимость в решении каких-либо проблем тем, что невозможность полного выведения знаний на одном уровне, дополняется возможностью выведения на более глубоком уровне познания явлений, и что понятие выводимости на этих уровнях в настоящее время зависит от соотношения логики, интуиции и философии, включающей в себя мифологический аспект.(О единстве физических наук на основе принципов классической диалектики (/см.7, с.36-57/).

Теперь мы перейдем к конкретизации принципов синергетики в науках о других частях природы.

1/Буданов В.Г. Методология синергетики в постнеклассической науке и в образовании. М.,2007.

4/НовикИ.Б., Кулаков Ю.И, Бирюков Б.В. Управление информацией и интеллект.-М.,1976.

5/Бом Д. Причинность и случайность в современной физике. -М.1959.

6/ Корсак К.В.Освіта, суспільство, людина в 21 столітті: іінтегрально-філософський аналіз. Київ-Ніжин, 2004.

7/ Лутай В.С. Теория диалектики и общая теория наук.-К.,1981.

2.3. КАРТИНЫ ХИМИЧЕСКОГО, ГЕОЛОГИЧЕСКОГО И ЖИВОГО МИРОВ В СВЕТЕ СИНЕРГЕТИКИ.

После физической картины мира нужно построить химическую. Это обусловлено тем, что последняя картина в значительной мере объясняется из физики, что свидетельствует о важной роли физикализации химии. Так, уже достижения квантовой физики стали основой для понимания теоретической химии как физики (1,с.89-99). Это значит, что физика, прежде всего квантовая механика, раскрыла те законы, которые стали фундаментальными и для теоретической химии. Но это не значит, что химию можно полностью свести к физике. Как говорилось в разделе 1.4., объяснение перехода физической формы движения в химическую требует использования определенных знаний о последней. Тем самым и здесь мы имеем дело с синергетическим кругом во взаимодействии физики и химии, в результате которого равиваются знания об обоих этих формах движения.

Последнее свидетельствует о том, что наука открыла и обратное влияние более высоких форм движения на более низкие, например химической на физическую. Так, периодическая таблица Менделеева явилась не только огромным достижением химии, но играет большую роль в развитии физики, например в уточнении наших знаний о структуре атомов и многих других(1,с.56-66).

Таким образом, если классическая диалектика рассматривала невыводимость высших форм движения из низших, фундаментальных как временный этап, который будет преодолен в будущем, в частности, что будет создана единая наука, объясняющая все явления мира. В отличие от этого синергетика дает принципиально другое толкование такой невыводимости. Суть ее состоит в том, что эта невыводимость обусловлена наличием диссипативного начала, которое является стороной основного противоречия синергетических систем, а поэтому и в нелинейном характере их развития. Вместе с тем нельзя абсолютизировать эту невыводимость. Вся система принципов синергетики дает нам возможность ограничить данную невыводимость, прежде всего на мегауровне. А применение компьютерного моделирования, в тех случаях, когда раскрыта структура объекта, позволяет довести процессы такого вывода до решения практических задач(см. разд. 3 .4.). Причем, сведение теоретической химии к физике не значит, что эти дисциплины образуют одну науку, ибо при таком „сведении„ конкретных химических явлений, мы обязательно должны использовать те, уже известные нам знания о химии, которые не выводятся из физики.

При этом важную роль для объяснения перехода низших форм движения в высшие играет синергетический круг. Он дает возможность объяснить убыстрение процессов перехода низших форм движения в высшие. Такое объяснение опирается на то, что появление высших форм обычно связано с возникновением новых аттракторов, которые дают возможность значительно убыстрить темпы развития нового качества (или качеств), относящихся к высшей форме движения.

Следующая форма движения, возникшая вслед за химической, геологическая- наука о строении земли и ее истории, главным образом о земной коре. Нас будет интересовать, прежде всего, роль этой науки в становлении более высоких форм движения, т.е. в построении картины мира. Это объясняется тем. что до сих пор не найдены на миллионах известных нам планет хотя бы какие-либо признаки существования животных. Т.е. геология Земли имеет уникальную форму по отношению к другим планетам, о которых мы имеем сведения. Эта форма и обусловила становление более высоких форм движения. Здесь остановимся на том, что проблема появления жизни на Земле и ее развития до сих пор имеет различные гипотетические толкования- от чисто религиозных до последовательно научных. Но мы рассмотрим только синергеское объяснение данного процесса, как это следует из вышеизложенного. .

Конечно, понимание этих процессов опирается на основные принципы синергетики, прежде всего на телеологический принцип Пригожина. Однако этого недостаточно. Для объяснения специфики биологического важное значение играют другие закономерности, являющиеся фундаментальными для неживой и живой материи. К ним относится категория отражения, в частности положение Ленина о том, что «вся материя обладает свойством, родственным с ощущением, свойством отражения»( 2,с.91). Развивая эту идею, И.В Кузнецов показал, что в цепи причинно-следственных связей материальных явлений всегда наблюдается перенос относительно тождественных структур(3,с.68-73), т.е., что структура следствия всегда в известной мере воспроизводит структуру причины, хотя материальные субстраты причины и следствия могут быть совершенно различными. Но при этом нельзя забывать, что принципы синергетики не ограничиваются причинно-следственными связями.

Для объяснения становления более высоких форм движения из химической и убыстрения этих процессов важную роль играет понятие синергетического круга, который имеет свою специфику на земле. Последняя заключается в том. что первые виды геологической формы движения, возникшие на земле, в отличие от других планет, оказали огромное влияние на становление не только новых форм геологического, но в дальнейшем и более высоких форм. Это свидетельствует о том, что геологическая форма на Земле имеет уникальную особенность в плане телеологического принципа Пригожина. Данный принцип объясняет не только появление низших форм жизни, они найдены и на других планетах, но и все убыстряющееся развитие высших форм движения из них. Это говорит о специфисских синергетических кругах в развитии земных процессов, начиная от простой протоплазмы, и кончая современным человечеством.

В развитии геологической формы движения огромную роль сыграла деятнльность человечества, что выразилось в становлении ноосферной геологии и соответствующей ей цивилизации. Однако эти проблемы будут рассмотрены в следующ их глав ах .

Возникновение из геологической формы на земле живой формы движения оказывает самое существенное воздействие на геологическую, что опять таки подтверждает наличие синергетического круга между ними. Однако, раскрытие сущности живой формы движения требует познания специфического принципа его появления как особенной формы деятельности главного противоречия синергетических систем и принципов его разрешения. В качестве биологического принципа будем рассматривать концепцию опережающего отражения действительности. Академик П.К.Анохин, раскрывший этот принцип, рассматривал его как «функцию «предсказания», которая существует, начиная с примитивной протоплазмы, кончая утонченной деятельностью мозга»(3, с.523).

С позиций синергетики опережающее отражение действительности (ООД) будем рассматривать как появление в живых организмах специальной функции приспособления не только к настоящим, но и будущим условиям. Тогда все высшие формы жизни будем понимать как усложнение ООД.

Исходя из избранного нами метода, такое построение биологических наук нужно начинать с раскрытия „клеточки” ООД, как элементарной и исторически первичной формы ООД. Активная деятельность организма, связанная с предсказанием будущего, определяется его биологической потребностью. Поэтому исходный организм(О-1), отражая определенный объект, относящийся к необходимым условиям своего существования(О-1”), вырабатывает такой план воздействия на данный объект(Д-1”), который позволил бы удоволетворить эту потребность. Далее организм в реальности осуществляет этот план (Д-1), который означает определенное изменение данного объекта.

Однако, сложный синергетический характер условий существования организмов приводит к тому, что далеко не всегда планируемый результат целесообразного действия совпадает с реальным результатом. Для ликвидации данного разрыва в организмах выработался механизм обратной связи между этими результатами. Т.е. если эти результаты совпадают, то цель деятельности организма достигнута, а если нет, то организм исчет такое изменение своей деятельности, которое обеспечило бы ее удоволетворение. Например, если большая амеба в поисках пищи сталкивается с маленькой, то она охватывает маленькую и стремится ее переварить. Но и в меньшей амебе заложен рефлекс свободы, который направлен на продолжение ее существования. Поэтому эта амеба обычно вырывается из большой и продолжает свое независимое существование. А большая амеба, после еще нескольких таких попыток, бросает их и переходит к поискам другой пищи. Последнее свидетельствует о наличии зачатков творческой деятельности уже у амеб, как простейших протоплазменных организмов.

Главный фактор дальнейшего становления организмов Анохин усматривал в том, что результат деятельности системы, т.е. «способность организма вырабатывать реакции на будущие воздействия внешней среды, подчинил себе свойства и конструкции функциональной, биологической системы, которая в свою очередь обеспечивает ему все более и более тонкое приспособление ко все усложняющимся условиям, от биологического к социальному уровню»(4,с.587). Т.е. принцип ООД играет важнейшую роль и в объяснении и социальных явлений (см. главу 4ю).

Для выведения высших форм биологического из низших огромную роль играет понимание специфики целостности, многомерности живого. Так, К.Уоддингтон писал: «Ни одну единицу, какой бы сложностью она ни обладала, нельзя рассматривать как «живую», не касаясь ситуации не включенной в эту единицу» (5,с.177). Это положение является конкретизацией синергетического принципа взаимодействия систем разного уровня, рассмотренного выше.

Выведение основных форм отражательной деятельности организмов на основе метода, использованного в книге, предполагает анализ становления этих форм в фило- и онтогенезе, начиная с наиболее элементарной- раздражимости в простых протоплазменных организмах. При этом надо отметить, что если в простейших организмах одна и таже протоплазма выполняет разные функции-отражательные, пищеварительные, двигательные, защитные, то в более сложных эти функции дифференцируются, закрепляются за разными специализированными клетками, частями клеток, органами. Продуктом этой дифференциации являетсяя, в частности, образование специализированного органа ООД – нервной системы. Она дает организму вырабатывать более сложные формы его поведения в окружающей среде.

Важным этапом в развити и ООД стало появление психической деятельности. Если простая нервная деятельность отражает свойства объекта в зашифрованном виде, то психический образ уподабливается определенным свойствам объекта и его структуре . Психика животных приводит к появлению весьма гибкой формы индивидуального поведения- временной (условной) рефлекторной связи. Последняя не передается по наследству, а вырабатывается в онтогенезе организма и дает возможность устанавливать новые связи между раздражителями, не имеющими важного значения для жизнедеятельности животного, но объективно связанными повторяющимися отношениями с жизненно важными раздражителями ( 7,с.210-211).

Выработка временных рефлексов есть важнейший шаг в развитии „продуктивной” деятельности, отличющийся от „репродуктивной”, заложенной в их генетическом механизме. В осуществлении этой продуктивной деятельности большую роль играют эмоции. Их появление у животных, как отмечает П.В.Симонов, связано „с неудоволетворенной потребностью и рассогласованием между прогнозом и наличной действительностью (8, с.89). И если ранее ликвидация такого рассогласования осуществлялась только за счет генетических механизмов, то эмоции животных мобилизуют все его силы для выработки новых видов деятельности, направленных на удоволетворение его потребностей.

Развитие мышечной системы и важнейшее значение двигательных функций организмов для отыскания пищи, борьбы за существование, привели к тому, что эти функции становятся ведущими по отношению к отражательной деятельности. Поэтому самую существенную роль в становлении психики животных начинают играть кинестетические (двигательные) анализаторы. Они становятся ведущими по отношению, например, к зрительным факторам (9,с.276). Кинестетические и тактильные анализаторы играют важнейщую роль в становлени предметной деятельности животных, обладающей психикой. Особенно нужно остановиться на появлении орудийной деятельности человекообразных обезьян, как высшей способности животных, предшествующей появлению человека.

Такая деятельность заключается в способности этих обезьян производить довольно сложные целесообразные действия с исполтзованием определенных орудий. Высшей формой этой деятельности являются двухфазные операции, требующие последовательного соединения двух различных действий с использованием разных орудий (10 ,с.240 и 248). Однако, как пишет Н.Н.Ладыгина-Котс:”Даже те генерализовнные представления, которые возникают у обезьян в результате индивидуального многократного опыта, не доходят до уровня понятия ”(11, с.108). Обезьяны не могут мыслить вне конкреиной ситуации, отвлеченно от какого-либо конкретного действия с предметами окружающей среды. Они дейсвуя, „думают” и „думая” действуют,-говорил И.П.Павлов.

Таким образом, мы сделали краткий набросок о становлении ООД у животных, который предшествовал появлению человеческого сознания и который играет важную роль в объяснении последнего. Однако, такое объяснение требует раскрытия особых для чччеловечества форм , принципов синергетики, к чему мы и перейдем в дальнейшем.

1/Куранов В.И., Соловьев Ю.И. Проблемы „соединения” физики и химии// Вопросы философии,1984, № 8.

3/ Кузнецов И.В. Эволюция представлений об основных законах химии. М.,1967

4/Анохин П.К. Предисловие к книге Джожж Ф. Мозг как вычислительная машина. М.,1968.

5/ Анохин П.К. Биологические и нейрофизиологические услоаия рефлексии. М.,1968.

6/ Уоддингтон К.Х. Морфогенез и генетика. М., 1964.

7\ Мариничев Э.А. Категории диалектики и язык науки.-Л.,1973.

8/ Симонов П.К. Высшая нервная деятельность человека. Мотивоционно-эмоциональные аспекты. М., 1976.

9/ Вацуро Э.Г. Исследование высшей нервной деятельности человекообразных обезьян. Л.,1957.

10/ Леонтьев А.Н. Проблемы развития психики. М., 1965.

11/ Ладыгина-Котс Н.Н. Предпосылки человеческого мышления. М.,1965.

СИНЕРГЕТИКА О РОЛИ МАТЕМАТИКИ В СИСТЕМАТИЗАЦИИ ЭЛЕМЕНТОВ КАРТИНЫ МИРА

3.1. Главное противоречие математики и роль принципа его разрешения в развитии картин ы мира

Известный математик, академик А.Д. Александров, писал, что «чистая математика» представляет собою тот «высший уровень абстрагирования» от конкретных знаний об объектах реального мира, на котором и раскрываются наиболее общие, скрытые от непосредственного созерцания «количественные отношения и формы, взятые в чистом виде» [1, c . 68].Поэтому: «Математика имеет своим предметом реальные формы и отношения действительности, но в чистом виде», т.е. она стремится «совершенно отделить их от их содержания..., рассматривать последнее как «нечто безразличное» [1, с.70].

Следует отметить, что многие ученые, занимающиеся систематизацией различных наук, начинали ее именно с математики. Это вытекает и с требований метода восхождения от абстрактного к конкретному, в частности, как будет показано ниже, и с того принципа данного метода, который говорит о совпадении логики изложения любых учений с общей исторической тенденцией познания их объектов.

Известно, что становление математики в течении долгого времени было связано в основном с естественными науками, что и сейчас как обучение математическим специальностям, так и разработка проблем математики, ее философских вопросов осуществляется обычно в тех научных и педагогических учреждениях, факультетах, которые относятся к естественно-научному профилю. Но поскольку в нашу эпоху достижения математики все шире применяются и в области гуманитарных наук, то данный раздел назван «Синергетика о роли математики о в систематизации элементов картины мира”.

Однако, как отмечалось в [1], изложение любого учения диалектическим методом восхождения от абстрактного к конкретному следует начинать с раскрытия главного противоречия его объекта, а исходный принцип этих учений - рассматривать как закон разрешения данного противоречия. Это требование будет применено и к пониманию сущности математики, процессов ее развития. И хотя, к сожалению, проблема раскрытия главного противоречия в математике, ее связи с философской диалектикой не получила систематического исследования, однако ряд математиков и философов высказали некоторые важные идеи по данному вопросу.

Так, цитированный выше Александров, анализируя проблему соотношения предмета математики как «количественных отношений и форм, взятых в чистом виде» с «реальными формами и отношениями действительности», сделал следующий вывод: «Это и есть коренное (т.е. главное – В.Л.) противоречие в самой сущности математики» [1, с. 70]. Конкретизируя далее это положение, он, в частности, писал: «По содержанию развитие математики определяется ее предметом, но побуждается оно в основном и конечном счете потребностями производства» [1, с. 73].

Таким образом, развитие математики объясняется следующими двумя факторами. Во-первых, внутренней логикой ее развития, т.е. решением проблем ее «чистого предмета», стремлением раскрыть новые закономерности взаимосвязи «чистых форм и отношений» явлений реального мира абстрагировано от их конкретного содержания. Во-вторых, в еще большей мере решением проблемы взаимосвязи данных «чистых форм и отношений» с их конкретным содержанием, т.е. разрешением коренного или главного противоречия математики. Причем, в соответствии с принципами марксистского учения, Александров решающую роль в таком разрешении и в развитии математики отводит «потребностям производства».

Исходя из принципов диалектической методологии, изложенных в [1], такое понимание сущности математики и ее развития будем рассматривать как особую специфическую форму проявления сформулированного А.Ф.Лосевым «основного принципа всякого мышления», т.е. «отождествления и различия» [2, с.144]. А поэтому и как проявление взаимодействия двух всеобщих противоположных тенденций познания, а именно – его движения от конкретного к абстрактному и обратно, а также «оборачивания этих методов», совершаемого интуитивно или осознанно. Особенно следует отметить, как это будет подробнее раскрыто ниже, что именно «чистая математика» сыграла важнейшую роль в историческом становлении теоретического мышления, в той внутренней логике оперирования абстракциями высшего уровня во все большей относительной самостоятельности от практической деятельности. Это и обусловило развитие сциентического направления в науке и философии, а затем и то сциентическо-технократическое направление в деятельности человечества, которое, по сути дела, в основном, продолжает господствовать и поныне. Все это даст возможность рассматривать математику как ту особую важнейшую форму нашего мышления, общие законы которого раскрываются в синергетической теории диалектики. А тем самым и включить ее в современную субординированную систему наших знаний о реальном мире.

Следует также остановиться на том, что разрешение сформулированного выше главного противоречия математики, определяющее ее развитие, далее будет рассматриваться как особая форма разрешения тех важнейших противоречий современной философии, о которых речь шла в [3], прежде всего противоречия между практической и теоретической деятельностью людей, между теми философскими системами, которые исходили из признания приоритета только одной из них. Такой подход направлен на то, чтобы в более систематическом виде включить достижения математики и в разрешение важнейших противоречий современной философии, а тем самым и в оптимизацию разрешения ее основного современного вопроса – выживания и развития человечества.

К более детальному анализу основных исторических форм главного противоречия математики вернемся ниже. Здесь же приступим к рассмотрению, на основе разрешения данного противоречия, проблемы возникновения математики. Прежде всего начнем с анализа основных этапов пред и стории ее возникновения. Так, уже многие насекомые, обладающие примитивными психическими способностями, например, пчелы, могут различать определенное большее или меньшее число одинаковых предметов, т.е. как бы «считать» их и на этой основе осуществлять тот или иной оптимальный выбор данного целесообразного действия из ряда возможных (Р. Шовен. От пчелы и до гориллы.-М.1966. Глава 1). С развитием психики у высших животных и особенно у первых людей данная способность «счета» в выборе целесообразной деятельности стала играть все большую роль.

Вместе с тем, следует отметить, что такой выбор деятельности на основе определенных способностей «математического счета» у живых организмов происходил как чисто стихийный психический процесс раскрытия закономерной связи между общей количественной определенностью объектов деятельности и выбором конкретной деятельности. А у людей эти закономерности и даже сами процессы «счета» на протяжении большей части истории общества не разворачивались в каких-либо формах сознания и речи, т.е. осуществлялись как чисто интуитивные процессы. Поэтому далее, на основе принципов синергетической методологии, попытаемся осуществить первый методологический набросок основных этапов становления математики как «осознанной истории», а также рассмотреть роль каждого из этих этапов в становлении диалектических закономерностей познания (интуитивных и философско-осознанных).

Принципиально новая форма вышеупомянутого «счета» возникает на этапе мифологического мировоззрения людей, когда и появляются первые слова-понятия о числах. Изучение истории становления этих первых арифметических понятий у самых отсталых племен в ХІХ-ХХ веках позволило раскрыть следующую историческую закономерность. Вначале возникли слова, обозначающие некоторое небольшое число предметов только определенного качества, обычно от одного до трех. Так, например, три овцы и три верблюда обозначались разными словами. Большее же количество таких предметов обычно обозначалось словом «много». На последующем историческом этапе развития человеческой речи возникают слова, обозначающие определенное число предметов абстрагировано от какого-либо их особого качества, что присуще и современной «чистой» математике. При этом в историческом развитии сознания уже на мифологическом его этапе происходит становление тех слов-понятий, которые обозначали все большее число предметов практической деятельности людей, а также некоторые первичные арифметические правила взаимосвязи данных чисел. Это, как отмечает например А.Г. Барабашев в своей книге «Диалектика развития математического знания» [5], и явилось важнейшей необходимой предпосылкой на пути к возникновению исторически первой науки – практической математики древних цивилизаций.

Анализ закономерностей становления первых научных форм математического знания играет важную роль и для решения следующих проблем. С позиции принципа совпадения онтогенеза человека с общей тенденцией филогенетического развития человечества раскрытие закономерностей становления исторически первых форм математического знания должно быть использовано и для разработки методик преподавания математики детям на первых стадиях их обучения. Не менее важную роль раскрытие таких закономерностей играет в деле разработки современных проблем связи математики со всей системой знаний о явлениях реального мира и практической целесообразной деятельности людей. А поэтому и в преодолении тех разрывов между высшими уровнями обобщающего теоретического знания и более конкретными знаниями о всех их низших уровнях, включая практическую деятельность людей, которые существуют и в наше время.

В частности это относится и к решению той проблемы взаимосвязи математики с конкретными явлениями, о которой Кант писал следующее: «Этот схематизм нашего рассудка в отношении явлений и их чистой формы (в частности математической – В.Л.) есть скрытое в глубине человеческой души искусство, настоящие приемы которого нам вряд ли когда-либо удастся угадать у природы и раскрыть» [6, т. 3, с. 223]. Подобные взгляды развивали и многие другие мыслители, в том числе и современные.

По сути дела эти взгляды представляют собой конкретизацию широко распространенной точки зрения на соотношение нашего языка (в данном случае математического) с реальной действительностью, о которой, например Мартин Хайдеггер писал: «Суть языка не может быть понята ни одной наукой. Ибо она есть тайна всех тайн» [7, с.170]. Однако, в данной работе как раз осуществляется попытка систематического изложения той новой синергетической методологии, которая раскрывает закономерности этого «схематизма» взаимосвязи как математических, так и всех других понятий высших абстрактных уровней, с конкретными явлениями, с практической деятельностью людей.

Известно, что исторически первая наука – практическая арифметика, появляется в государствах древнейших цивилизаций. Это было обусловлено задачами решения следующих важнейших практических проблем: необходимостью строгого регулирования процессов сбора налогов, распределения собранных средств для более успешного решения важнейших процессов функционирования и развития данного государства, широким развитием торговли как внутри государства, так и в его взаимосвязях с окружающим социальным миром и рядом других [5]. Все это обусловило прежде всего возникновение и развитие так называемой практической арифметики этих цивилизаций. Можно ли практическую арифметику (а затем и практическую геометрию, о чем речь будет идти ниже) рассматривать как науку? Ответ на этот вопрос является дискуссионным. Поскольку главная задача математики в этот период сводилась только к решению практических проблем, то этим она существенно отличается от рассмотренного выше предмета чистой математики, ее внутренней логики, применяемой зачастую независимо от практической деятельности.

Однако, как это попытались доказать некоторые математики и специалисты в области ее философских вопросов, в частности упомянутый Барабашев в цитированной выше книге, практическая математика древних соответствует некоторому общему определению науки. А именно, она также имеет ту свою внутреннюю логику взаимосвязи понятий (в частности чисел), которая в практической математике могла применяться для планирования и предсказания все более отдаленных результатов практической деятельности. Т.е. уже на этом этапе происходит становление все большего относительно самостоятельного оперирования теоретическими понятиями по законам внутренней логики математики в значительной мере абстрагировано от непосредственно практической деятельности.

Наряду с практической арифметикой древних, хотя несколько позже, происходило и становление практической геометрии. Оно было обусловлено главным образом решением проблем производства в тех первых цивилизациях, которые, как известно, возникли в южных странах на землях затопляемых разливами рек. Поскольку конфигурация тех площадей плодородной почвы после прекращения очередного разлива могла существенно изменяться, то это стало главной производственной причиной разработки практической геометрии. Ее основной задачей стало справедливое разделение этих новых конфигураций площадей между теми субъектами, которые выращивали на ней урожай. Об этом свидетельствует и сам термин «геометрия», т.е. буквально – землемерие.

С позиции концепции данной работы о синергетической природе всего реального мира и нашего познания, приведенные выше этапы становления все более высоких «математических способностей» живых организмов и людей будем рассматривать как особые стихийные, а у людей интуитивные диалектико-синергетические формы раскрытия «параметров порядка» в реальном мире и человеческой деятельности. Эти параметры начали играть важную роль в выборе субъектами целесообразной деятельности одного определенного действия из множества других возможных как «неустойчивых траекторий» такого выбора. Анализ специфических форм становления данных стихийных способностей у живых организмов и чисто интуитивных у людей потребует специального исследования. Здесь же отметим, что именно интуитивное мышление людей в его творческой и репродуктивной формах играло, на протяжении значительного исторического периода, по сути дела единственного средства взаимосвязи математических закономерностей, как определенных «параметров порядка» в явлениях реального мира и целесообразной деятельности с ними, с самыми этими конкретными явлениями подчиняющимися тем синергетическим закономерностям, в которых важнейшая роль принадлежала хаотическому началу.

Все это еще раз говорит о синергетической природе интуитивного мышления людей, о его важнейшей роли во взаимодействии людей с любыми объектами окружающего мира подчиняющимися синергетическим закономерностям. Вместе с тем, поскольку прогресс нашего мышления и всей целесообразной деятельности связан с раскрытием тех закономерностей, которые ранее осуществлялись только в интуитивном мышлении, – в осознанно-логической форме [3], то далее попробуем раскрыть как этот прогресс осуществлялся и осуществляется в развитии математики. В этой связи остановимся прежде всего на рассмотрении специфики практической математики, по сравнению с предшествующими формами «математических способностей», как принципиально нового этапа становления логического мышления. Эту специфику можно свести к следующим основным положениям.

В практической математике началось осуществляться как образование понятий все более высокого уровня абстрагирования чисел и т.д., так и раскрытие новых арифметических и геометрических закономерностей взаимосвязи данных понятий, которые использовались для успешного предсказания и планирования все более отдаленных результатов практической деятельности.

Эта важнейшая и все увеличивающая роль внутренней логики практической математики обусловила необходимость подготовки все большего количества тех специалистов, а именно писцов-математиков и жрецов, которые не только применяли достижения данной науки для решения практических проблем, но и занимались дальнейшей ее разработкой, а также обучением практической математике. Последнее обусловило значительное убыстрение темпов развития не только самой этой математики, но и ее практических применений в целесообразной деятельности людей. А тем самым и дальнейший прогресс в развитии общества.

Особенно следует отметить, что дальнейшее развитие относительно самостоятельной от практики внутренней логики практической математики со временем станет одной из главных причин становления тех форм теоретического мышления, которые зачастую стали функционировать уже в основном или даже полностью независимо от практической деятельности. Речь идет о возникновении теоретической математики и первых философских систем, которые вначале у некоторых философов развивались в неразрывном единстве. Так, известно, что один из первых древнегреческих философов и математиков - Фалес, также как и ряд других, обучался у жрецов Египта, владевших основными достижениями практической математики своей эпохи.

Более детальный анализ социальных причин становления все более самостоятельной от практики теоретической мыслительной деятельности также потребует специального исследования. Здесь же отметим, что с гносеологической точки зрения суть этого нового этапа заключается в следующем. На предшествующих этапах становление элементов теоретического мышления было обусловлено практическими задачами и подчинено им. На новом же этапе теоретическое мышление начало играть все более важную самостоятельную роль в деятельности людей. В связи с разделением деятельности людей на практическую и теоретическую в древней Греции возникли два важных понятия – «техне» и «фюсис». Первое из них обозначало такие виды деятельности как мастерство, умение, искусство [8, с. 654]. Оно включало в себя деятельность ремесленников, земледельцев, архитекторов и т. д. Позже на этой основе возникли понятия «техника» и «технология». Им противопоставлялось понятие «фюсис» (позже – латинское «физика»). Книгу Аристотеля под последним названием «открывает комплекс естественно-научных сочинений», который посвящен «фундаментальным понятиям учения о природе» [8, с. 692]. Затем на основе этого учения появилось понятие «метафизика» (буквально – после физики) как «первая философия ...,познающая высшие принципы бытия» [8, с. 357]. Таким образом, уже древнегреческие мыслители сформировали проблему соотношения практической и теоретической деятельности людей, решение которой и на последующих исторических этапах развития философии и всего общества, включая и современное, играло и играет важнейшую роль.

Однако, в соответствии с названием данного раздела работы, здесь мы остановимся только на анализе проблемы роли математики в становлении философии и их взаимосвязи. Прежде всего следует отметить, что все увеличивающаяся роль внутренней логики практической математики стала одной из главных причин возникновения первых философских систем как теоретико-рефлексивного анализа существовавших в то время религиозно-мифологических учений, т.е. возникновения принципиально новой формы мировоззрения, его развития. Тем самым важнейшая и все увеличивающаяся роль внутренней логики практической математики, а также и зачатков других наук, обусловили то, что на определенном историческом этапе возникло стремление раскрыть подобным способом и определенные закономерности взаимосвязи основных понятий мировоззрения, их субординацию. Это следует рассматривать и как становление тех определенных форм содержательно-логической систематизации данных понятий, категорий в каждом из философских учений, которые начали играть важнейшую роль в их дальнейшем развитии, а поэтому, в убыстрении темпов развития мировоззренческих учений.

Все более увеличивающаяся роль относительно самостоятельной от практики внутренней логики развития практической математики явилась и той важнейшей причиной, которая обусловила становление теоретической математики как принципиально нового этапа развития этого вида знания. Его суть заключается в том, что проблемы, которые возникали в процессах анализа внутренней логики развития математики, стали часто решаться независимо от их практического применения. Это и обусловило возникновение той «чистой математики», предмет которой был сформулирован Александровым, а также и тех новых теоретических методов, которые стали играть роль внутренней логики ее развития.

3.2 . РАЗВИТИЕ МАТЕМАТИКИ ПОСТОЯННЫХ И ПЕРЕМЕН - НЫХ ВЕЛИЧИН В СВЕТЕ СИНЕРГЕТ ИЧЕСКОЙ КАРТИНЫ МИРА

Приступая к анализу становления основных исторических этапов теоретической математик, будем прежде всего опираться на работу В.Э.Войцеховича «Становление и развитие математической теории» [9]. Развивая в ней идеи выдающегося математика А.Н.Колмогорова, он разработал концепцию о наличии трех основных этапов такого становления: 1) «Элементарная математика постоянных величин». 2) «Математика переменных величин». 3. «Современная математика» [9, с.24]. Конечно, как это будет раскрыто ниже, такая периодизация нуждается не только в своей конкретизации, но и в существенном уточнении с позиций предлагаемой в данной работе методологии. Исходя из этого, начнем наш анализ становления системы элементарных постоянных величин как исторически первого этапа теоретической математики.

Как известно, первым создателем учения о теоретической математике считается Пифагор. Причем, свое учение о теоретической арифметике он рассматривал и как сущность всей философии. Как писал Аристотель, Пифагор считал, что «все есть число», что именно числа и их соотношения дают возможность понять порядок и гармонию реального мира, объяснить его единство, все его закономерности. В этой связи Энгельс писал о пифагорейцах: «Подобно тому как число подчинено определенным законам, так подчинена им вселенная. Этим впервые высказывается мысль о закономерности вселенной» [10, т. 20,с. 503]. Тем самым это и явилось важнейшей причиной становления философии, которая раскрывает всеобщие закономерности реального мира и человеческой деятельности.

Как отмечал Евклид, пифагорейцы считали, что «единица есть то, через что каждое из существующих считается единым». Таким образом, число «один» пифагорейцы стали рассматривать как высший абстрактный уровень раскрытия сущности единства любого отдельного явления, включая и мир в целом. Отсюда следовало также, что законы мира определяются в конечном счете соотношением единиц. Позже, развивая эти идеи, Н.Кузанский рассматривал «символы математики» как «тождество само по себе» [11, с. 24]. Тем самым он считал, что математические символы представляют собой отражение тех общих свойств и отношений явлений реального мира, которые, абстрагируясь от их различий, раскрывают тождественное в этих явлениях, их свойствах и отношениях. Пифагору приписывается и раскрытие теоремы о соотношении катетов прямоугольного треугольника с его гипотенузой. Стремясь применить арифметику к объяснению конкретных явлений, пифагорейцы раскрыли некоторые важные закономерности в отдельных областях реального мира. Например, что гармоническое созвучие издают одинаково натянутые струны, длины которых относятся между собою как целые числа, в частности 1 к 2 – октава, 3 к 2 – квинта, а также и ряд других закономерностей.

Все это дает возможность рассматривать учение пифагорейцев как исторически первую попытку математической редукции. А тем самым осуществлять сведение сущности человеческих знаний о конкретных явлениях к их общим арифметическим фундаментальным закономерностям. Поскольку идеи как математического, так и других форм подобного сведения до сих играют важную роль, то в данной работе следует рассмотреть – каким образом те общие принципы диалектического сведения-выведения, раскрытые в монографии [1], конкретизируются в математической области современного знания о природе и обществе.

Таким образом, математические символы арифметики (а затем и геометрии) раскрывали высший уровень «тождества самого по себе» любых явлений, а соотношение таких символов (которое также стало выражаться определенными новыми символами) раскрывало такой же абстрактный уровень законов чистой математики о соотношении явлений реального мира, которые являлись тождественными для любых его областей. Все это обусловило то, что развитие теоретической математики уже в древней Греции сопровождалось становлением классической формальной логики как науки об общих законах оперированием в нашем мышлении не только с математическими, но и с любыми другими самотождественными объектами реального мира. В монографии [1] было обосновано, что эта формальная логика представляет собою идеализацию процессов нашего содержательного мышления, а поэтому и некоторіх из тех его общих закономерностей, которые раскрываются в современной синергетике. Поэтому далее будет осуществлена попытка конкретизации такого понимания формальной логики и математики в плане анализа истории их развития, особенно применительно к раскрытию роли их современного состояния в решении острейших проблем человечества.

Несколько позже теоретической арифметики в древней Греции возникает и теоретическая геометрия. Причем, она стала играть еще более важную роль в дальнейшем развитии как математики [3, с. 49], так и философии. Известно, что у входа в философскую академию Платона, являвшегося и основателем теоретической геометрии, была надпись: «Сюда запрещен вход тому, кто не знает геометрию». Почему именно геометрия стала играть важнейшую роль в развитии древнегреческой философии?

С. А. Яновская писала в этой связи, что если арифметика той эпохи оперировала только с дискретными числами по определенным «жестким алгоритмам» [12, с. 165], то в отличие от этого «в геометрии мы имеем дело уже с непрерывными величинами», с понятием «числа-меры» применительно к измерению этих величин [12, с. 166]. Таким образом если «диалектически мыслящий Декарт», ввел в алгебру понятие переменной величины, то задолго до этого в древней геометрии стало разрабатываться близкое к нему понятие непрерывной величины. Все это дает возможность рассматривать уже методы и методологию древнегреческой геометрии как важнейшую форму диалектического сведения и выведения. Так, Яновская отмечает, что в отличие от «жестких алгоритмов» арифметики той эпохи, «в геометрии мы имеем дело с алгоритмами сводимости» [12, с. 180].

Сущность такой сводимости в геометрии Евклида она поясняет следующим образом. Постулаты геометрии «формализуют точные задачи, которые признаны им за уже решенные» [12, с. 178] (или, добавим, как признанные абсолютно очевидными истинами, не требующими доказательств). Поэтому «ее теоремы должны доказываться исходя из постулатов и аксиом геометрии...» [12, с. 166]. Поскольку же во многих теоремах геометрии раскрывались те закономерности, которые часто явно соотносились с пространственными соотношениями явлений реального мира, то именно геометрия рассматривалась уже Платоном как важнейшее средство разработки диалектического восхождения от конкретного к абстрактному и наоборот. Тем самым речь идет о становлении того принципиально нового этапа развития человеческого познания, на котором происходит переход от чисто интуитивных диалектических процессов взаимосвязи конкретного и абстрактного (в том числе и в раскрытии «жестких алгоритмов» древней арифметики) к раскрытию диалектико-логических закономерностей этих переходов сначала в специально-геометрической, а затем и их обобщения в диалектической философии.

Раскрытие в геометрии вышеупомянутых методов сводимости сыграло важнейшую роль в становлении того диалектического принципа предельного обобщения, посредством которого раскрываются глубоко скрытые от нас сущности явлений реального мира, включая их тождественную субстанциональную основу. Поэтому А.Ф.Лосев писал о «зрелом Платоне», что он рассматривал предельные обобщения «как абсолютную реальность, как мир субстанций» [13, с. 35]. В этой связи и Яновская пишет о важной роли такого «предельного обобщения» в изменении непрерывных величин в математике, которое приводит к введению понятия «бесконечной величины», а также к обобщению данного процесса в философской категории «бесконечность». При этом особое внимание она уделяет анализу положения Аристотеля о том, что «бесконечное существует таким образом, что всегда берется иное, и взятое всегда бывает конечным, но всегда разным и разным» [12, с. 168]. Все это свидетельствует о том, что уже мыслители той эпохи раскрывали важнейшие диалектические закономерности связи бесконечного и конечного, тождественного и различного, сущности и ее проявлениий.

Поэтому следует отметить, что уже Платон, причем опять таки в значительной мере на основе философского обобщения достижений современной ему геометрии, стал и разработчиком обратного метода движения познания – от абстрактного к конкретному. В связи с этим Лосев отмечал, что Платон рассматривал «знание как умение», что «подлинное знание» является «умением владеть и обязательно пользоваться предметом знания» [13, с. 14]. Поэтому Лосев пишет, что у Платона «диалектика представляет собою умение возводить частное к общему и из общего выводить частное» [14, с. 15]. Именно посредством данных методов, получивших наименование восхождения от конкретного к абстрактному и от абстрактного к конкретному, но, конечно, в их современной диалектико-синергетической форме [1], в данной работе будет осуществлена попытка методологической систематизации математических знаний как «исторической теории». (А в последующей главе - и систематизация всех социальных наук, а также ненаучных видов знаний о реальном мире и человеческой деятельности).

Вместе с тем уже Платон внес важнейший вклад и в развитие внутренней логики теоретической геометрии. Он, в частности, раскрыл ряд таких ее закономерностей, которые получили свою содержательную конкретизацию в физике и ряде других наук только спустя две с лишним тысячи лет позже. Это является одним из ярких примеров той роли метода математической гипотезы, который до сих пор играет важнейшую роль в познании реального мира. Все эти и немало других заслуг Платона дали возможность Гейзенбергу считать его самым великим мыслителем всех времен.

Выдающуюся роль в развитии теоретической математики, в первую очередь геометрии, сыграл Евклид. Он впервые систематизировал положения последней аксиоматическим методом, т.е. путем выведения ее теорем из исходных постулатов и аксиом. Такой метод построения первой научной теории стал на многие века идеальным образцом для других точных наук. В своем дальнейшем развитии и усовершенствовании этот метод и сейчас играет важнейшую роль в развитии многих наук. Поэтому далее следует проанализировать аксиоматический метод с позиции разрабатываемой здесь методологии. Прежде всего, это будет касаться его анализа как особой формы разрешения сформулированного выше главного противоречия математики, т.е. взаимосвязи внутренней логики построения и развития математических теорий с количественными и пространственными соотношениями конкретных явлениях реального мира.

Как известно, в разрешении любого диалектического противоречия возникает две противоположные тенденции, обусловленные стремлением каждой из его сторон к достижению своего приоритета по отношению к другой, а нередко – и полного уничтожения другой противоположности. Это относится и к разрешению главного противоречия математики, ее развития. Так, увеличение роли внутренней логики чистой математики обусловило становление в ней, а затем и в других точных науках, тех методов, которые выводили теорию из исходных принципов в соответствии с правилами формальной логики во все большей самостоятельности от конкретно-содержательных знаний об объектах этих теорий. Последнее относится и к развитию аксиоматического метода.

Так, многие методологи, например В. И. Кураев [15, с. 24-27], пишут о трех основных этапах становления этого метода. Первый – это содержательная аксиоматика Евклида, в которой и аксиомы и правила логического вывода рассматривались как интуитивно очевидные истины, не требующие доказательств. Кроме того, Евклид в своем методе «при дедуцировании из аксиом других геометрических утверждений вводит дополнительные (помимо принятой системы аксиом) интуитивно очевидные допущения как геометрического, так и логического характера» [15, с. 24]. Второй этап формализации «связан с осознанием необходимости исключения геометрической очевидности, но еще продолжает опираться на интуитивное понимание логики» [15, с. 25]. И только на третьем этапе «формализации подвергаются все элементы научной теории, дедуктивная форма теории здесь полностью отвлекается от конкретного содержания ее понятий» [15, с. 27].

Все это относится и к формализации законов самой формальной логики, к развитию тех способностей человеческого мышления, которые обусловливают переход от содержательных приемов решения каких-либо проблем к решению задач чисто формальными методами [16, с. 101-102]. В литературе неоднократно отмечалось, что уже Лейбниц наметил идею чисто логической разработки математики, независимой от интуиции, совершил первую попытку облечь в математическую форму любые логические процессы, а тем самым, намного опередил науку своего времени, стал предтечей создания математической логики. Такие видные методологи науки как Н. Бурбаки, М. Борн и ряд других подчеркивали важнейшее значение для развития математики и других наук становления все более четко формализованных методов [16, с. 102].

В этой связи в развитии математики и других точных наук широкое распространение получила тенденция к полной формализации этих наук. Это, как пишет известный методолог математики Морис Клайн, относится и к так называемому формалистическому обоснованию математики [17, с. 284-293]. Более того, данная тенденция стала распространяться и на все человеческое познание, а тем самым и на построение философских теорий, например в логическом позитивизме, неопозитивизме и некоторых других системах. Однако односторонняя ошибочность этой тенденции давно раскрыта. Так, Мирослав Попович, подчеркивая роль формализации как «мощного средства анализа», пишет, что «применяя данное средство», мы иногда «упускаем самое главное в смысловых отношениях» [18, с. 175]. Яновская отмечала, что «строгая последовательность выведения может принести – и действительно принесла – только вред прогрессу развития науки» [12, с. 249]. Действительно, при глубоком анализе какой-либо научной теории, в том числе и математической, мы всегда обнаруживаем противоречия между ее содержанием и формализованным изложением. Такие противоречия в знаниях о ее предмете, отмечает Яновская, возникают «как только существенными оказываются именно те стороны, от которых мы отвлеклись (в идеализации), огрубив его» [12, с. 234].

Исходя из разрешения упомянутого выше главного противоречия в развитии математики, односторонность и органичность абсолютизации роли одной стороны этого противоречия, в данном случае роли формализации чистой математики, будем рассматривать как причину обусловившую становление другой точки зрения, опирающейся на признание приоритетной роли противоположной стороны данного противоречия, т.е. содержательно-математические знания о реальных объектах мира и соответствующие этому формы познания. Так, еще до раскрытия Гёделем и другими мыслителями невозможности полной формализации даже простейших математических теорий, возникло так называемое интуиционистское направление обоснования математики. Интуиционисты, в отличие от формалистов, как пишет Клайн, считали, что логическая «непротиворечивость математики очевидна..., ибо ее гарантирует человеческий разум, постигающий истины на интуитивном уровне» [17, с. 321].

Тем самым они рассматривают «непротиворечивость» и «истинность» математики не в ее формально-логической непротиворечивости, а в том, что ее применение играет важнейшую роль в достижении тех результатов нашей целесообразной деятельности, которые не требуют формально-логического доказательства, т.е. являются интуитивно очевидными. Тем самым концепцию интуитивизма следует рассматривать как новый шаг в раскрытии единства содержательно-интуитивного и формализованного в развитии математики. А также – и как особую форму известного принципа, согласно которому именно практическая деятельность является, в конце концов, критерием истинности всех видов познания, в том числе и математического. И хотя интуиционисты признавали определенную ценность методов формализации математических знаний, однако они рассматривали последние как играющие сугубо второстепенную роль в сравнении с интуитивным математическим творчеством. Так, известнейший математик ХХ в. Р. Том писал, что формализованные «математические структуры – это самая пустая, самая поверхностная, самая бесперспективная для математики часть этой науки» [19, с. 90].

В своей книге «Математика. Утрата определенности», Клайн уделил важнейшее внимание анализу той «яростной борьбы между формалистами и интуиционистами», которая, в тоже время, обусловила в значительной мере дальнейшее развитие математики [17, с. 251-299]. В частности Яновская отмечала, что ряд советских математиков (Н. А. Шанин, А. Н. Колмогоров и др.), исходя из диалектико-материалистических представлений о математике, разрабатывали так называемое конструктивное ее направление, в котором осуществлялась и определенная попытка синтеза некоторых интуиционистских и формалистических методов. Например, это относится к тому, что «интуиционистская логика может быть истолкована как исчисление задач о построении объекта» [12, с. 185], (речь идет о таком построении математических объектов). Однако обоснование математики до сих пор является сложнейшей дискуссионной проблемой. В соответствии с разрабатываемой в монографии концепции синергетической диалектики, в частности с ее принципа «новой телеологии», т.е. наличием тенденции к становлению более сложно организованных систем и все более совершенных форм познания и целесообразной деятельности. Основные исторические этапы становления математической науки следует разделить на следующие.

1. Возникновение практической математики древних как результата существенно нового этапа развития человеческой творческой интуиции. А именно – раскрытие на этом этапе определенных арифметических и геометрических абстракций и закономерностей их взаимосвязи, а также применение последних для усовершенствования практической деятельности. Тем самым уже практическая математика древних явилась важнейшим этапом развития, во-первых, стихийно-интуитивного мышления людей осуществляющего восхождение от конкретного знания к абстракциям все более высокого уровня и обратно, общие закономерности которого были раскрыты в двух первых главах. Во-вторых, исторически первой формой становления все более относительно самостоятельной от практики внутренней логики научного мышления.

Тем самым практическую математику древних будем рассматривать как ту существенно новую ступень развития как интуитивного, так и логической форм мышления людей, на котором взаимопереходы этих форм осуществлялись посредством этой более высокой формы интуитивного мышления. В этой связи еще раз отметим важнейшую роль человеческого интуитивного мышления, его развития в становлении новых более совершенных форм целесообразной деятельности. А тем самым – синергетический характер нашей интуиции, которая всегда играла и играет важнейшую роль в оптимизации выбора «одной из неустойчивых траекторий из множества возможных» в любой проблемной ситуации. Причем такой процесс включает в себя сложную взаимосвязь упорядочивающего и хаотического начал реального синергетического мира.

2. Второй основной, т.е. теоретический, этап становления математической науки следует рассматривать, в соответствии с пригожиновским принципом «новой телеологии», как результат стремления к разворачиванию интуитивных форм диалектического мышления в осознанно-логические. Процессы такого разворачивания прежде всего начали осуществляться в виде упомянутых выше алгоритмов сводимости-выводимости в геометрии. Затем они стали распространяться и на аксиоматическое построение других математических знаний, а значительно позже и других наук. Особенно важно отметить, что именно обобщение данных специально-диалектических геометрических закономерностей сводимости-выводимости, уже начиная с Платона, начало играть важнейшую роль в становлении общефилософских диалектических методов восхождения от конкретного к абстрактному и наоборот. Поэтому далее следует более детально остановиться на взаимосвязи общедиалектических методов восхождения от конкретного к абстрактному и обратно с их проявлениями в развитии математики.

Значительный вклад в развитие упомянутых диалектических идей внес Аристотель. Резко критикуя Платона за абсолютизацию последним роли общего, абстрактного по отношению к единичному, конкретному, он разработал ряд важных диалектических закономерностей и взаимосвязи этих парных категорий. В этой связи следует подчеркнуть, что Эвклид, впервые систематически разработавший в своей геометрии «алгоритмы сводимости-выводимости», писал, что он опирался на методологию Аристотеля. Поскольку Аристотель, как известно, был и первым систематизатором законов формальной логики, то именно в его учении впервые возникла и проблема соотношения диалектической и формальной логик. И хотя в своих разных трудах Аристотель разрабатывал закономерности обеих этих логик, однако, как например отмечает А.С.Ахманов, систематически проблему их соотношения он так и не исследовал [20]. Тем самым взаимопереходы между этими логиками Аристотель осуществлял еще на основе интуитивно-очевидных, т.е. не развернутых в специальных языково-логических формах, закономерностей. Лишь значительно позже проблема такого соотношения как в философии, так и в математике стала предметом специальных исследований. Поскольку разработка данной проблемы играет большую роль в разрешении важнейшего и острейшего противоречия между сциентическо-технократическим и духовно-гуманистическим направлениями деятельности современного человечества, то следует подробнее остановиться на анализе тех диалектических идей, которые внесли значительный вклад в понимание соотношения формализованного и содержательного в развитии математики.

В этой связи следует отметить, что вышеприведенная периодизация становления теоретической математики Войцеховичем, согласно которой до XVII века существовала только «элементарная математика постоянных величин», требует уточнения. Так, уже в античной математике, начиная с геометрии Платона, как говорилось выше, разрабатывались алгоритмы сводимости-выводимости, которые нельзя отнести к математике постоянных величин. Однако, действительно, систематическое оперирование переменными величинами в основных разделах математики начинается лишь с XVII века, что и дает возможность рассматривать это как становление принципиально нового этапа развития математики. Поэтому рассмотрим далее сущность становления математики переменных величин с позиций разрешения главного противоречия в развитии математики. Если в математике постоянных величин взаимосвязь последних с количественными и пространственными отношениями конкретных явлений реального мира осуществлялась только посредством интуитивного мышления, то в математике переменных величин стали раскрываться определенные новые важные закономерности изменения данных отношений. Тем самым эта математика представляет собой принципиально новый этап в раскрытии в логической форме сложного характера развития явлений реального мира и человеческой деятельности с ними, а тем самым и приближения к пониманию их синергетической природы. Более того, раскрытие закономерностей переменных величин в чистой математике сыграло важнейшую роль в том, что эти закономерности довольно быстро получили свою конкретизацию сначала в механике, а затем и в ряде других естественных наук, в становлении научно-технических революций.

Поэтому следует остановиться на взаимосвязи математики переменных величин с диалектической философией того периода. Как известно, еще в эпоху феодализма философия рассматривалась как «наука наук», синтезирующая в себе все основные достижения отдельных наук. Это относилось и к математике, ибо она рассматривалась как такая особая форма проявления «науки наук», которая должна подчиняться закономерностям последней. Данная точка зрения была широко распространенной и на первых этапах становления математики переменных величин. Однако, как уже не раз отмечалось выше, раскрытие математических закономерностей нередко опережало философию и оказывало самую существенную роль на развитие последней. Поэтому более правильно говорить об обоюдном взаимодействии философии и математики в их развитии в рассматриваемый период. В этой связи известный математик и методолог науки Л.Я.Стройк, анализируя период развития науки «от Галилея до Ньютона включительно», пишет, что «в рассматриваемую эпоху все выдающиеся философы были математиками и все выдающиеся математики были философами» [21, с. 40].

Такое единство философов и математиков в основном относилось к разработке диалектических методов, которое осуществлялось многими учеными в неразрывной взаимосвязи философского и специфическо-математического их уровней.

Одним из важных достижений математики переменных величин, в ее стремлении к раскрытию закономерностей изменяющихся явлений и дальнейшего обобщения этих закономерностей явилось введение в нее понятия функции. Последняя определялась как общее формализованное правило, позволяющее получать, вычислять из исходного знания об одной переменной величине (или величинах) – аргумента, другого – функцию. Конкретизация общих закономерностей такого математического вычисления сыграла огромную роль и в познании в точных науках закономерностей многих областей реального мира. Например, в вычислении средней скорости перемещения тела как результата деления величины пройденного им пути на время данного прохождения и т.д. Дальнейшая систематизация этих функциональных отношений в математике обусловила становление алгебры как математической науки о закономерностях оперирования сравнимыми переменными величинами – и конечными и бесконечными.

Последующее развитие этих исследований обусловило, в частности, становление математической теории динамических систем. Данная теория по сути представляет собой обобщение в математически формализованном виде всех тех закономерностей сохранения динамической симметрии в развитии различных областей реального мира, о которых речь шла в [1, с. 71].

Особенно важно остановиться на том, что диалектическое взаимодействие более общих, абстрактных понятий с более специфическими в развитии математики осуществлялось не только путем классическо-диалектического восхождения от конкретного к абстрактному (диалектической индукции) и обратного метода (диалектической дедукции), но и на основе применения той методологии, суть которой раскрывается в принципе соответствия (или перманентности).

Как известно, суть принципа соответствия заключается в том, что исходные законы новой более общей теории являются не более абстрактными по отношению к законам старой, а наоборот – последние представляют собой определенную идеализацию (т.е. диалектическую индукцию) более сложных законов новой теории. Тем самым старую теорию в определенном методологическом смысле можно рассматривать как такую упрощенную форму новой. Причем, первая из нтх раскрывает в принципе истинные законы только определенной более узкой и более простой области объектов реального мира. А новую теорию – как такую, которая синтезирует в себе знания как об этой области, так и о ряде других его новых областей [1, с. 71-72]. (Правда, при этом нужно отметить, что действие данного принципа в развитии математики осуществлялось чаще всего в стихийно-диалектической, специально-математической, а не четко осознанной общеметодологической форме, о чем подробнее будет сказано ниже).

В этой связи рассмотрим два основных подхода к раскрытию в математике более общих законов и синтеза на их основе ранее не систематизированных знаний. Так, возникновение понятия «число вообще», обобщающего в себе знания о всех числах постоянных и переменных, конечных и бесконечных, рациональных и иррациональных и т.д., абстрагировано от специфики последних, следует рассматривать как особую форму проявления общедиалектического метода восхождения от конкретного к абстрактному. А разработку общей математической теории чисел, в которой раскрываются в формализованном виде закономерности взаимосвязи, взаимопереходов между всеми этими типами чисел – как такую же логико-математическую форму проявления диалектического метода восхождения от абстрактного к конкретному.

В отличии от этого разработка новых обобщающих математических теорий осуществляется не посредством раскрытия общего закона, абстрагированного от специфики прежних знаний, а путем раскрытия того более сложного закона, который синтезирует в себе ранее не связанные в математической форме принципы прежних теорий, т.е. посредством принципа соответствия. Этот подход проявился, например, в раскрытии взаимосвязи между алгебраическими и геометрическими теориями, т.е. между учениями о числовых и пространственных закономерностях. Так, понятие вектора синтезировало в себе знания об определенной количественной величине математического объекта с их пространственной направленностью. Дальнейшее развитие этого направления обусловило разработку векторного анализа, а затем и аналитической геометрии, синтезирующей в себе прежние достижения алгебры и геометрии, т.е. закономерности оперирования с числами и пространственными отношениями в их неразрывном единстве.

Исходя из сформулированного выше главного противоречия в развитии математики, следует остановиться также на методологическом анализе движения от высших уровней математическо-теоретического знания к его конкретизации, включая и практическую деятельность. Прежде всего это относится к анализу метода математических гипотез, который играл и играет важнейшую опережающую роль в человеческом познании. Так, в XIX веке в математику было введено новое важное понятие «группа». Оно обозначало совокупность конечного и бесконечного числа элементов обладающих рядом общих свойств и их определенной симметричной связью. Тем самым раскрытие различных математических групп, а затем и интерпретация их на более конкретные объекты, стало одним из важнейших средств прогресса науки, техники, производства. Конечно, раскрытие определенных из таких групп, сыгравших важную роль в интерпретации на более конкретные объекты познания, началось в математике намного ранее, чем разработка их общей теории. В этой связи Вернер Гейзенберг, говоря о роли некоторых «геометрических симметрических тел», разработанных еще в геометрии Платоном, отмечает, что «частицы современной физики суть представления группой (этой – В.Л.) симметрии… – и стало быть, частицы аналогичны симметричным телам платоновского учения» [22, с. 173].

Обобщая многие данные о роли метода математической гипотезы в современной науке, видный американский ученый и методолог Ф.Дж.Дайсон в своей книге «Математика в современном мире» пишет, что этот метод стал «одним из основных средств создания новых теорий в физике и других науках», что суть данного метода состоит в том, что некоторая математическая формула (или теория), обычно возникшая вследствие внутренней логики развития математики, без какой-либо связи с объектам конкретной науки, затем, «посредством содержательной интерпретации на эти объекты, становится исходным принципом построения новой теории» [23, с. 123]. Ярким примером такой роли математической гипотезы служит открытие на «кончике пера», т.е. посредством физической интерпретации некоторых формализмов математической гипотезы, целого ряда тех физических элементарных частиц, которые только впоследствии были обнаружены экспериментально.

В этой связи остановимся еще на одном важном достижении математики – принципе оборачиваемости метода. Суть его, как писал Энгельс, заключается в том, что «все можно изобразить в противоположной форме» и что, «это является одним из самых могучих рычагов в развитии математики» [10, т. 20, с. 512-513]. Этот принцип он демонстрировал на примерах оборачивания следующих методов: сложения и вычитания, умножения и деления и ряда других. В предыдущих главах осуществлена попытка раскрытия взаимосвязи математической формы оборачивания метода с его обобщением в методологии науки в философских системах Гегеля, марксизма (метод восхождения от конкретного к абстрактному и обратно), герменевтики и ряде других. В общем оборачивание метода играет важнейшую роль в развитии знаний о всех явлениях, включая и донаучное познание( принцип Лосева). Далее в работе еще не раз будет анализироваться методологическая роль математических гипотез, прежде всего их специфика на современном этапе развития науки.

Особенно важно остановиться на том, что применение достижений математики, в качестве математических гипотез , почти до конца XVIII века играло важную роль в основном только в развитии точных наук – механики, затем и ряда других. Однако позже начинается все более усиливающееся воздействие математики на развитие технических и других прикладных наук, а поэтому на развитие производства и всего общества. Эта тенденция сыграла важнейшую роль в научно-технической революции ХХ века, а также на ее современном этапе.

Однако все убыстряющиеся темпы развития теоретической и прикладной математики не получили своего сколь-нибудь систематического обобщения в философии. Так, если, как отмечал Стройк, «в период от Галилея до Ньютона включительно» математика развивалась в тесном единстве с философией, то после Ньютона , к наличию в нем принципиальной роли хаотического начала. Тем самым и прогресс в теоретической и прикладной математике в рассматриваемый здесь период осуществлялся в значительной мере благодаря развитию интуитивного мышления математиков как в его творческой, так и репродуктивной форме.

В этой связи важно отметить, что и в эпоху «после Ньютона», хотя сначала немало математиков еще опирались на философско-диалектическую методологию своей эпохи, но постепенно стала все более преобладать тенденция дифференциации не только математики от философии, но и между различными областями последней. Тем самым, наряду с интеграцией, синтезом математического знания, началась дифференциация данного знания. Таким образом, даже самая «точная», логически систематизированная наука, долго служившая примером для разработки других наук, стала все больше дифференцироваться на свои различные, слабо между собою связанные части, направления. Это привело к ряду отрицательных последствий. Так, известные французские математики, пишущие под псевдонимом «Николай Бурбаки», отмечали, что «если даже такие выдающиеся философы как Аристотель и Гегель отставали от достижений современной им математики», то сейчас ученый не может стать энциклопедистом, ибо, «за пределами своей науки или даже ее какого-то раздела, он превращается в обыкновенного дилетанта». А поэтому «нет ни одного математика, который знал все хотя бы основные ее разделы» [24, с. 7].

Такая дифференциация математического знания, сопровождающаяся, как пишет Клайн, и «утратой ее определенности» [17], привела, во-первых, к «возникновению различных математик», и, во-вторых, к «достижению той черты, за которой открывается лишь первозданный хаос» [17, с. 321]. Эта ситуация в развитии «самой точной» из наук – математики, ярко свидетельствует о верности утверждения Пригожина, анализирующего «состояние современного образования в целом», о том, что «в нем господствует фрагментарность, нет того синтетического подхода, который связывает разные науки…» [25]. Последний важнейший недостаток образования и науки в основном относится как к связи математики с другими науками, так и связи между собою «различных математик».

Такие разрывы между математикой и философией в рассматриваемый период можно продемонстрировать на многих примерах. Так, в диалектической философии изменение качества объектов обычно рассматривалось как некоторый скачок, как прерывность изменения прежнего качества и многие диалектики пытались раскрыть хотя бы некоторые закономерности качественных изменений. В то же время количественные изменения обычно рассматривались как непрерывные, а количественная определенность как несущественная по отношению к качественной. Математика данного периода, во-первых, не изучала закономерности скачкообразно-нелинийных процессов. Во-вторых, ее приложения к познанию явлений реального мира всегда были направлены на то, чтобы раскрыть в количественном виде качественную суть этих явлений. Например, существенная качественная суть атома любого химического элемента выражалась числом протонов в его ядре.

Таким образом, вместо осуществления идеи Маркса и многих других ученых о возможности слияния всех наук в единую, в том числе объединяющую в себе естественные и общественные, в ХХ веке мы наблюдали в развитии математики, как и в философии, наличие явного приоритета дифференциации над интеграцией и синтезом ее основных частей и направлений. Кроме упомянутого выше информационного кризиса еще более глубокой причиной данного процесса, как пишет виднейший философ-неотомист Юзеф Бохеньский, (перу которого принадлежит и книга по развитию логики в ХХ веке), явилось следующее: «Силы управляющие миром несравненно могущественнее сил, которые вообще можно было вообразить не только в Средние века, но даже в ХІХ веке» [26, с. 92]. (Добавим здесь, что и на протяжении большей части ХХ века – В.Л.). Поэтому Бохеньский отмечает, что «одной из наиболее важных реакций на новую духовную ситуацию стало чувство человеческого бессилия» [26, с. 98]. С позиций развивального здесь синергетического подхода главная ограниченность прежней науки и философии заключалась в том, что они еще не раскрыли важнейшей роли хаотического начала, его взаимодействия с противоположным ему – упорядовающим – в развитии мира и в человеческой деятельности. Это относится и к математике.

Поэтому далее остановимся на анализе становления основных этапов того направления в математике, которое стремилось преодолеть основную ограниченность прежних математических теорий, заключающуюся в стремлении к сведению математики и ее приложений только к точным вычислениям, дающим однозначные результаты. В частности это относится и к преодолению ограниченности формалистического направления, т.е. к синтезу содержательных и формальных методов.

3.3. СТАНОВЛЕНИЕ МАТЕМАТИКИ, РАСКРЫВАЮЩЕЙ СИНЕРГЕТИЧЕСКУЮ ПРИРОДУ МИРА И ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ.

Еще в 1945 г., сразу после окончания второй мировой войны, появились первые статьи, посвященные разработке так называемой математической теории категорий. Уже само понятие «теория категорий» свидетельствует о том, что аналогично с системой философских категорий, стремящейся раскрыть в субординированном виде общие закономерности структуры наших знаний о явлениях реального мира и человеческой деятельности, задача математической теории категорий состоит в аналогичном раскрытии закономерности взаимосвязи всех основных областей математического знания и его развития, где сущность каждой области этого знания отражается в определенной категории. К данным категориям относятся и такие важнейшие понятия прежней математики как множество, группа, вероятность, топологические пространства и другие. Тем самым в теории категорий раскрывается та система математических закономерностей, которая, во-первых, позволяет рассматривать все прежние достижения математики, включая и ее метатеоретические обоснования, как свои упрощенные формы проявления, т.е. с позиции вышеупомянутого принципа соответствия. И, во-вторых, что еще более важно, теория категорий является тем существенно новым этапом развития метаматематики, на котором раскрываются возможности применения математики к познанию все более сложных процессов реального мира и человеческой деятельности. Исходя из этого приступим к анализу основных категорий данной теории.

Как отмечалось выше, в теории множеств было раскрыто следующее. Во-первых, определенные специфические для каждого из основных видов математических множеств закономерности взаимосвязи ее элементов, включая и сохранения динамической симметрии в развитии последних. И, во-вторых, ее понятие «множество всех множеств» осуществило обобщение этих закономерностей. В теории категорий, включающей в себя все эти закономерности в качестве своих упрощенных видов проявления, раскрывается и ряд других важнейших математических закономерностей. Прежде всего это относится к раскрытию закономерностей как взаимосвязи, взаимопереходов различных видов математических множеств, т.е. их «отображений» друг в друга, так и их развития. Или, другими словами, подчинения данных процессов определенным правилам морфизма (от греч. – morphe – форма), т.е. сохранения определенной формы, структуры в них. Причем, поскольку понятие «математическое множество» представляет собой только одну из многих категорий рассматриваемой здесь теории, то последние закономерности относятся и к тем другим ее категориям, которые будут анализироваться ниже. Сказанное выше дает нам возможность перейти к определению понятия «категория». В цитированной выше работе Войцеховича он пишет, что категория – это «такой вид математической структуры, который определяется системой объектов, обладающих данной структурой, вместе с той системой отображений (морфизмов) между этими объектами, которая сохраняет данную структуру» [9, с. 37].

Раскрытие роли такого определения понятия математической категории требует прежде всего анализа новых специфических свойств теории категорий. Важнейшей среди них является категория «функтор». Последняя представляет собой «естественное обобщение» не только всех математических функций, но и других логических силлогизмов. Это дает возможность рассматривать в теории категорий все логические построения как особые формы проявления той общей закономерности, которая раскрывается в категории функтора, что необходимо для субординации всех этих форм. Поэтому современная математика часто именуется теорией категорий и функторов.

С этим тесно связано и введение в данную теорию понятия «большая категория» или «категория всех категорий». Образование последней также осуществляется путем абстрагирования от специфических особенностей всех категорий, именуемых малыми, и тем самым раскрытием тех общих свойств и закономерностей (морфизмов, отображений) их связи, которые присущи всем этим категориям и их объектам. Тем самым раскрываются те общие морфизмы, которые сохраняются в процессах их развития.

Так, одной из категорий в анализированной теории является понятие «топос». Теория топосов является существенно новым этапом развития топологии как геометрического учения, раскрывающего те пространственные соотношения фигур, которые остаются неизменными в процессах их непрерывных взаимооднозначных преобразований (отображений). Суть этого этапа заключается в том, что закономерности прежней топологии становятся определенной упрощенной формой проявления новой теории, в которой раскрываются и подобные закономерности всех «непрерывно изменяющихся множеств» [48, с.15], что также отвечает рассмотренному выше принципу соответствия. Далее будет показано, что в теории категорий раскрываются и другие более сложные закономерности развития ее объектов.

Теория категорий включает в себя ряд тех важнейших понятий, которые конкретизируют общее определение функтора, например различные графики, «стрелки» и т.д. Так, понятие «стрелка» представляет собой знаковое обобщение в логико-математической форме различных видов выведения новых знаний из исходных, в том числе более конкретных из более общих, что также играет важную роль в субординированной систематизации этих знаний.

Однако, исходя из развиваемой в данной работе методологии, прежде всего из определяющей роли в развитии математики разрешения ее главного противоречия – между содержательным и формализованным аспектами нашего мышления – следует перейти и к систематическому анализу специфики такого разрешения в теории категорий.

Система принципов теории категорий включает в себя возможность различных вариантов решения какой-либо сложной задачи. Причем, в выборе одного из них, который представляется субъектом такого выбора более оптимальным, важнейшую роль играет творческая интуиция этих субъектов. Но данный выбор субъектами, овладевшими системой логико-математических закономерностей теории категорий, никогда не являются только интуитивным, т.е. «свобода» их интуитивного выбора ограничивается данной системой. В частности это относится и к такому выбору, в процессах технологического решения любой конкретной проблемы, одной из множества возможных комбинаций отдельных логических правил, входящих в систему теории категорий. Точнее – реальный выбор осуществляется как результат взаимодействия творческой интуиции данных субъектов с этой логико-математической системой. Особенно важную роль данная методология и технология решения сложных проблем играет в КМ последних, в частности в усовершенствовании упомянутых выше методов: диалога человек – компьютер, композиции и декомпозиции математических моделей, «представления знаний» и ряда других.

Все это дает возможность рассматривать эти достижения теории категорий как тот существенно новый этап разрешения главного противоречия в развитии математики, который преодолевает односторонность ее прежних метатеоретических направлений, исходящих из признания явного приоритета либо формализованных либо интуитивных принципов обоснования математики. Все упомянутые выше достижения теории категорий дали возможность применять ее и для решения все более сложных социальных проблем, а также, что не менее важно, для синтеза точных наук естествознания с гуманитарными науками, в частности упомянутых выше достижений современной теории систем в таком синтезе. Это относится прежде всего к тому, что для этих процессов «характерна общая установка на поиск новых более емких и многомерных принципов синтеза «жестких», преимущественно аналитически ориентированных, количественно определяемых познавательных схем классического естествознания, и «мягких», дифференцированных, полиморфных концепций социально-гуманитарных наук» [9, с.35].

Уже все сказанное о теории категорий свидетельствует о том, что она представляет собой тот важнейший этап развития математических основ новой картины мира, на котором раскрываются методологические и технологические механизмы участия математики в оптимизации разрешений упомянутого выше главного синергетического противоречия между порядком и хаосом, структу- рирующим и диссипативно-размывающим началами нашей целесообразной деятельности. В этой связи следует отметить, что важная роль хаотического начала была раскрыта в математике значительно ранее, чем она была введена в науку основателями синергетики при изучении физико-химических процессов, а затем и распространена ими в качестве общеметодологического принципа на другие науки. Так, уже в 1945 г., вскоре после появления первых работ по теории категорий, были написаны и первые статьи по так называемой математической теории катастроф. Уже само последнее название говорит о том, что она соединяет в себе два противоположных, взаимоисключающих , с точки зрения классической формальной логики понятия, – «теория», что предполагает логическую систематизацию всех ее понятий, и «катастрофа», что свидетельствует о хаотически-непредсказуемой бифуркационной ломке прежней системы (природной, социальный, в том числе и научной). Так, одни из основателей этой теории Р.Том и Э.Зиман в своей работе «Теория катастроф» пишут, что последняя создана «для описания скачкообразных, разрывных явлений и процессов» [49, с.374]. Тем самым именно в математической теории катастроф впервые начали раскрываться определенные закономерности этих процессов, впервые стало понятным, что действие диссипативно-размывающего начала, являющегося атрибутивным в развитии сложных открытых систем, не является «абсолютно хаотическим», ибо оно также подчиняется определенным закономерностям. Это дает возможность рассматривать теорию катастроф и как ту математическую гипотезу, которая сыграла важную роль в становлении общеметодологических закономерностей взаимодействия порядка и хаоса в реальном мире и нашей деятельности, а также как учения о качественных изменениях в диалектике.

Создатели теории катастроф стремились распространить ее на объяснение все более широкого круга явлений. Так, Р.Том, например, на разработку той психолингвистической гипотезы, согласно с которой «динамика функционирования глубинных языковых структур, порождающих речевые высказывания, а также обратный процесс восприятия последнего, может быть описана в терминах «элементарных катастроф» или «атипических морфологий» [49, с.381]. Уже это высказывание свидетельствует о том, что методы теории катастроф дают возможность осуществить важнейший шаг в решении одной из сложнейших проблем – взаимосвязи нашего языка с реальным миром, которую Хайдеггер считал «тайной всех тайн». В этой связи Зиман подчеркивает важнейшую роль теории катастроф в раскрытии того, что «одна и та же логика лежит в основе управления» теми процессами, которые ранее рассматривались как совершенно разорванные между собой.

В разработке современной математической основы синергетической картины мира важное место занимает теория фракталов, ее математический аппарат. Латинское слово «фрактал» переводится как «изломанный». Тем самым речь идет о том, что если в классической науке закономерности ее объектов, их изменений описывались как однозначно определенные линии, а в неклассической – и как определяемые вышеупомянутыми вероятностными принципами, то в математическом аппарате теории фракталов раскрываются те закономерности взаимодействия порядка и хаоса, разрешения противоречия между структурирующим и размывающим началами, которые изображаются в виде изломанной линии [50, с.213-226]. Последняя, во-первых, может быть представлена как та «толстая линия» [50, с.215], в которой раскрываются закономерности являющиеся общими, необходимыми для всех объектов, описываемых данного рода «изломанной линией». Причем, это относится ко всем структурным уровням этих объектов, начиная от «вечных переменных», которым подчиняется развитие всего синергетического мира, и кончая сохранением определенных параметров порядка в развитии любых конкретных явлений реального мира в пределах неизменности их качества.

Однако, во-вторых, в теории фракталов раскрывается в математической форме и то действие диссипативно-размывающегося начала, которое обусловливает «увеличение многообразия, постоянных изменений, нерегулярности в развитии систем», а тем самым и закономерности их соотношения с самосохранением вышеупомянутых параметров порядка [50, с.213-217]. В цитируемой выше работе Л.В.Волошинов применяет данные принципы теории фракталов для более глубокого раскрытия сущности целого ряда явлений из областей естествознания, поэзии, понимания красоты [50, с.226, 229].

Все это дает возможность рассматривать и математический аппарат теории фракталов как ту часть теории категорий и теории катастроф, которые начали играть важную роль математических основ в разработке современной синергетической картины мира, включая в нее и деятельность человечества. А тем самым, – и рассматривать все эти достижения математики как существенно новый этап в ее развитии на пути к тому философско-математическому синтезу, который может оптимизировать разрешение острейших проблем современности. Так, С.Климантович, в своем предисловии к книге Г.Хакена, пишет о важнейшей роли вышеотмеченных синергетических методов в решении одной из острейших глобальных современности – информационного кризиса. В частности, о том, что раскрытые в нем общих принципов подчинения, позволяет свести исключительно большое число переменных к «небольшому числу переменных, играющих роль параметров порядка» [51, с.9]. Это еще раз свидетельствует о том, что синергетическая методология, включающая в себя и ее современный математический аппарат, преодолевает все еще широко распространенную односторонность целостно-холистских и плюралистическо-релятивистских учений, является их новым синтезом. Разработке этого аппарата посвящены книги известнейших представителей математической теории катастроф [52; 53; 54].

Итак, в данной части работы осуществлена первая попытка систематического исследования проблемы участия современной математики в разработке той новой синергетической картины мира, которая сможет сыграть важнейшую роль в оптимизации разрешения острейших противоречий ХХІ века, решения основного вопроса современной философии и всего человечества.

Однако возникает вопрос – почему же, несмотря на все усилия современного человечества, в том числе использование КМ в решении сложнейших проблем, включая и достижения современной математики, продолжают обостряться глобальные и немало других проблем современного человечества? Общий ответ на данный вопрос содержится уже в цитированных выше положениях М.Н.Моисеева и других ученных о том, что самым трудным этапом КМ сложных проблем является разработка качественной содержательной модели объекта. Именно отсутствие такой модели решения глобальных проблем, которая была бы принята абсолютным большинством современного человечества, и является главной причиной обострения последних. В разделе 1.4. была разработана в первом варианте такая качественная модель как та система принципов синергетической философии, которая может быть предложена в качестве современной парадигмы деятельности человечества, а также, в общей форме, те некоторые требования, которые необходимы для реализации данной парадигмы в основных областях нашей деятельности. В данной главе работы осуществлена попытка конкретизации этой парадигмы применительно к раскрытию общих законов взаимосвязи основных элементов картины мира и роли современной математики, использованию ее достижений в КМ, – для оптимизации решения острейших проблем современного человечества.

Известно, что основатели как синергетики, так и современной теории категорий и катастроф (которые можно рассматривать как математический аппарат синергетики) удостоены Нобелевских премий. Однако, например, предложение Пригожина (и ряда других ученых) о том, что именно синергетика может стать тем «новым посланием» человечеству, которое обеспечит его выживание и развитие, еще очень далеко от того, чтобы стать парадигмой реальной деятельности большинства людей. Этому мешает прежде всего сложность освоения данной парадигмой, в первую очередь тот консерватизм ученых, философов, теологов, о котором писали М.Планк, Ю.Бохеньский и др.

Однако существует и вторая важнейшая причина, суть которой заключается в том, что в разработке огромного числа проблем самой синергетики сейчас значительно преобладает разработка ее частных вопросов над более общими, прежде всего высшего общеметодологического уровня. В этой связи один из известных синергетиков Н.В.Поддубный пишет: «Первая и, по видимому, основная проблема заключается в выработке общего языка для перевода с одного уровня разработки синергетики (теоретическая физика) на другой (ме тодологический)» [55, с.191]. По сути речь идет о разработке языка взаимосвязи общеметодологического уровня синергетики с его применением в конкретных областях, вплоть до физического уровня. Здесь же Поддубный отмечает: «Сейчас еще не создана единая концепция самоорганизующихся систем, а значит, не приходится говорить о едином языке описания» [55, с.191].

С позиции разработанных в данной книге основ синергетической теории диалектики, решение поставленной здесь проблемы требует и той новой формы организации всех синергетических исследований, которая включает в себя следующие основные относительно самостоятельные, но, в то же время и субординированно-систематизированные уровни.

1.Разработка общей методологической парадигмы как системы ее исходных принципов. Уже на этом уровне важную роль играют те общие принципы современной математики и КМ, которые раскрыты в понятиях «категория всех категорий», «функтор», «базовая математическая модель» и ряде других рассмотренных выше. А также закономерности взаимосвязи между качественной и математической базовой моделью в КМ, между последней и сложной математической моделью.

2.Разработку специфики применения упомянутой парадигмы к каждой из основных областей нашей деятельности, вплоть до математического решения конкретных проблем нашей практики. И здесь важную роль играет математический метод декомпозиции общего на его составные, относительно самостоятельные части, исследование специфики последних.

3. Учет достижений такого исследования в дальнейшем развитии общей синергетической методологической парадигмы, где также важную роль играет применение методов математической композиции простых моделей в те более сложные, которые оптимизируют решение проблем нашего познания и целесообразной деятельности.

4. Разработку системы постоянного взаимодействия между всеми вышеупомянутыми уровнями синергетических исследований на основе принципа оборачивания метода и его конкретизации в КМ в виде положительной и отрицательной обратной связи.

Итак, главное противоречие синергетических систем и нринцип его разрешения получили математическое обоснование, что дает возможность включить в синергетику всю мощь математики и компьютерного моделирования. Вместе с тем эти достижения еще слабо применяются в организации синергетических исследований. Автор полагает, что именно отсутствие такой формы организации самих синергетических исследований является важнейшей причиной того, что синергетика так и не стала тем «новым посланием», которое должно решить проблему выживания и развития человечества. А поэтому, что важнейшая задача синергетического сообщества заключается в разработке той синергетической теории диалектики, о которой речь шла выше, в частности и использования для этого тех достижений математики и КМ, о которых говорилось в данной работе. Огромную роль в решении данных проблем играет разработка картины соцциального мира, его взаимодействия с другими картинами, к чему мы и перейдем дальше.

1.Александров А.Д. Общий взгяд на математику// Математика, ее соде- держание, методі и значение. -М., 1956. Т.1.

2. Лосев А.Ф. Основной принцип мышления и вытекающие из него основные законы мышления// Вопросы философии.-№8, 1992.

3.Лутай В.С. Основной вопрос современной философии. Синергетический подход. – К., 2004.

• Яковец Ю.В. Глобальные тенденции социокультурной динамики и перспективы взаимодействия цивилизаций // Стратегічна панорама. – К., 2000. – № 3-4.

5. Барабашев А.Г. Диалектика развития математического знания. – М., 1983.

7. Хайдеггер М. Разговор на проселочной дороге. – М., 1991.

Философский энциклопедический словарь. – М. 1989.

8. Филосоский єнциклопедический словарь.- М., 1989.

9.Войцехович В.Э. Становление и развитие математической теории // Философские науки. – 1990, № 12.

11. Кузанский Н. Об ученом незнании. Соч. в 2-х т.т., том 1. – М., 1979.

12. Яновская С.А. Методологические проблемы науки. – М., 1972.

13. А.Ф.Лосев. Ранний Платон // Платон. Диалоги. – М., 1986.

14. А.Ф.Лосев. Предисловие // Платон и его эпоха. – М., 1979.

15. Кураев В.И. Диалектика содержательного и формального в научном познании. – М., 1977.

16. Лутай В.С. Теория диалектики и общая теория науки. – К., 1981.

17. Клайн М. Математика. Утрата определенности. – М., 1984.

18. Попович М.В. Философские вопросы семантики. – К., 1975.

19. Том Р. Современная математика – существует ли она? // Математика в школе. – 1973, № 1.

20. Ахманов А.С. Логическое учение Аристотеля. – М., 1966.

21. Стройк Л.Я. Краткий очерк истории математики. – М., 1984.

23. Дайсон Ф.Дж. Математика в современном мире. – М., 1967.

24. Бурбаки М. Очерки по истории математики. – М., 1968.

25.Пригожин И. Делать не физику бога, а физику человека //Известия. – 24.07. 1993.

26.Бохеньский Ю. Духовная ситуация времени // Вопросы философии, 1993, № 5.

27. Колмогоров А.Н. Вероятность математическая // БСЭ, Т.7.

29.Множеств теория // Философская энциклопедия. – Том. 3. – М., 1964.

30. Колмогоров А.Н. Множеств теория // БСЭ. 2-е изд. Том

31. Флоренский П.А. Столп и утверждение истины. Опыт православной теодиции – М., 1914.

• Флоренский П.А. Автореферат// Половинкин С.А., Флоренский П.А. . Логос против хаоса. – М.: Знание, 1989.

33.«Система», «системный принцип», «системный анализ», «системный подход» // Философский энциклопедический словарь. – М., 1989.

• Хинтикка Я. Логико-эпистемологические исследования. – М., 1980.

• Берталанфи М. Философский энциклопедический словарь. – М., 1989.

• Богданов А.А. Системная организация материи// Философия и мировоззрение. – М., 1990.

39.Лутай В.С., Бережная Н.М. Людина і ЕОМ (методологічний аналіз моделювання на ЕОМ). – К., 1989.

40.Моисеев Н.Н. Человек. Среда. Общество (проблемы формализованного описания). – М., 1982.

41.Глушков В.М. Кибернетика. Вопросы теории и практики. – М., 1986.

42.Шалютин С.М. Искусственный интеллект. М., 1989.

43.Моисеев Н.Н. Математика ставит эксперимент. – М., 1979.

45.Араб-Оглы З.А. Моделирование в социологии // Социальные исследования. – М., 1965.

46.Лутай В.С. О методологических принципах разрешения экономических противоречий социализма // Философские науки, 1987, № 6, С. 3-12.

49.Thom R., Zeeman E.C. Catastrophe, its Present State and Perspective // Dynamical Systems. – Berlin, 1975.

50.Волошинов Л.В. Об эстетике фракталов // Синергетическая парадигма.

51.Хакен Г. Синергетика. Иерархия неустойчивостей в саморганизующихся системах и устройствах. – М., 1985.

54.Диалектика развития в природе (к 100-летию книги Ф.Энгельса «Анти-Дюринг»). – М., 1980.

55.Нелинейная динамика и постнеклассическая наука.–М.,2003.

ГЛАВА IV . КАРТИНА СОЦИАЛЬНОГО МИРА В СВЕТЕ СИНЕРГЕТИКИ

4.1.СИНЕРГЕТИЧЕСКАЯ КАРТИНА СОЦИАЛЬНОГО МИРА КАК ОБОБЩЕННОЕ И „ИСПРАВЛЕННОЕ” ИЗЛОЖЕНИЕ ЕГО ИСТОРИИ.

Огромное значение для синергетической теории диалектики „с большой буквы” имеют идеи, связанные с историей становления человечества. Здесь также основные этапы можно разделить на такие: домифологический, мифологический и религиозный, первые научные знания, становление первых философских систем (древняя Индия, Китай, античная философия), философия эпохи феодализма, Возрождения, Нового времени, философии связанные с научными революциями, которые привели к синергетической революции. Причем, каждый из этих этапов нужно трактовать сейчас, с позиции синергетических принципов, как тенденцию к поиску лучшего разрешения основного синергетического противоречия, так и противоречий соответствующих систем, а также и как движение явлений мира от низших форм его существования к высшим( принцип новой телеологии Пригожина).

Нуждается в значительной конкретизации и философия современного образования, так как без реформирования образовательных систем, на основе синергетики, невозможно и решение всех сложных задач по „выживанию человечества”.

Главная цель данного раздела будет заключаться в конкретизации, раскрытой ранее субординированной системы принципов синергетической философии относительно решения тех важнейших социальных противоречий, о которых говорилось. Поскольку одной из острейших и сложнейших из них есть противоречие между сциентично-технократическим и духовно-гуманистическим направлениями человеческой деятельности, то начнем с анализа того – что может дать синергетическая философия для оптимизации его решения. Исходя из общего принципа решения главного противоречия синергетических систем, т.е. поиска выбора одной из многих возможных траекторий их развития, и принципа новой телеологии, согласно которому это развитие в своей тенденции обуславливает становление все более сложных систем высших структурных уровней организации, современную синергетическую методологию разрешения противоречий между сциентично-технократическим и духовно-гуманистическим направлениями человеческой деятельности будем рассматривать как высшую форму развития общего принципа решения подобных противоречий в прошлые эпохи. А это нуждается хотя бы кратком анализе развития форм проявления данного принципа на основных исторических этапах становления человечества, начиная с его появления.

Известно, что возникновение человечества было обусловлено становлением у предыдущих ему животных той новой формы орудийной деятельности, т.е. трудовой, которая, в свою очередь, согласно учению И.П.Павлова и многих других известных ученых, необходимо и неразрывно была обусловлена появлением у людей второй сигнальной системы. Последняя возникает как надстройка над первой – чувственно-эмоциональной, которая была присуща высшим животным. Сутью этой второй сигнальной системы есть язык („сначала было слово”). Уже первые слова и предложения языка первобытных людей отображали в общей форме те закономерности человеческой деятельности, сначала лишь трудовой, которые имели важнейшее значение для выживания и развития человечества. Т.е. эти языковые закономерности стали играть существенную роль в поисках лучшей целенаправленной деятельности этих людей и организации их деятельности. Причем, эти закономерности выражались в осознанно-логическом виде.

В связи с этим подчеркнем, что уже первую чувственно-эмоциональную сигнальную систему животных надо рассматривать как тот высший дочеловеческий этап в развитии средств выбора целенаправленной деятельности, который давал им возможность лучше приспособиться к сложному синергетическому окружающего их миру. Т.е. уже эта система была определенным существенным этапом развития синергетичного принципа новой телеологии, а становление второй сигнальной системы в ее взаимодействии с первой – как еще принципиально новый этап предыдущего. Важнейшее значение в решении проблемы последнего взаимодействия имеет то, что она на протяжении большого исторического периода не разворачивалась в осознанно-логических формах мышления, т.е. происходила лишь благодаря интуитивно-неосознанному мышлению. Поскольку в языке на протяжении всего данного периода открывались лишь определенные более простые закономерности, сначала человеческой деятельности, а в дальнейшем и между ее объектами, – то из этого надо сделать важный вывод о том, что решающую роль в приспособлении людей к сложному синергетическому миру принадлежало именно интуитивному мышлению.

Но и последнее нельзя отождествлять с первой сигнальной системой животных, так как человеческая интуиция, благодаря своему взаимодействию со второй сигнальной системой, становится более высоким этапом развития первой сигнальной системы. Прежде всего это было связано с развитием тех свойств чувственно-эмоциональной интуитивной деятельности, которые были необходимыми для изготовления более совершенных средств труда и их внедрения в практику. Со сказанного выше вытекает и вторая необходимая форма интуитивного мышления, которая длительное время была у людей единым средством взаимодействия первой и второй сигнальных систем. А именно, все те результаты чувствительной и чувственно-рациональной форм интуитивного мышления, которые были подтверждены практическим опытом людей, стали играть важнейшую роль в их выборе целенаправленных действий, в различении тех предвидений, которые считались истинными, от тех, что рассматривались как ошибочные. С развитием наук появляются и так называемые формы рациональной интуиции. Согласно с ней существуют такие истинные положения рационального мышления, которые не нуждаются в логическом доказательстве или практическом подтверждении. Например – декартовское „я мыслю, т.е. я существую”, кантовские априорные суждения.

Безусловно, исходя из рассмотренного выше принципа Лосева о том, что основным законом всех видов мышления есть диалектические процессы отождествления и различения, а также принципов ядра синергетики, анализ сути каждого из этапов и форм становления первой и второй сигнальных систем у людей и их взаимодействия, нуждается в более детальном рассмотрении. Здесь мы остановимся на раскрытии в субординированном виде системы основных этих форм как сути той их исторической теории, которая в диалектической логике должна стать сокращенным и «исправленным» обобщением их исторического становления.

1) Чувственно-эмоциональная первая сигнальная система людей, которая в значительной мере есть тождественной с подобной системой высших животных. Однако, благодаря взаимодействию со второй сигнальной системой, приобретает и специфические свойства, о которых речь шла выше.

2) Чувственно-рациональное диалектическое мышление, в котором осуществляется связь первой и второй сигнальных систем. Последнее длинный исторический период развивалось лишь в неосознанных, т.е. интуитивных формах. Но со временем началось происходить и раскрытие в языковых осознанно-логических формах его закономерностей. Сначала это касалось раскрытия отдельных закономерностей специфических для определенных областей человеческой деятельности, а дальше и обобщение последних в философской диалектике. Таким образом, надо исходить из наличия двух основных форм взаимосвязи чувствительного и рационального мышления: чисто интуитивного и осознанно-логического, а также и двух основных форм последнего – дофилософских и философских видов диалектического мышления.

Именно раскрытие сути каждой из этих форм диалектического мышления и их взаимосвязи, на основе синергетической методологии, и будет положено дальше в основу оптимизации разрешения противоречия между сциентично-технократическим и духовно-гуманистическим направлениями человеческой деятельности, а также решения ряда других сложных проблем. Здесь же остановимся на том, что сложность проблемы взаимодействия интуитивной и языковой (логико-рациональной) форм мышления привело к появлению двух противоположных направлений в понимании их соотношения – интуитивизма и рационализма. Каждое из этих направлений исходило из признания приоритетной (иногда и абсолютной) роли одной из сторон данного взаимодействия. Так, интуитивизм был и есть широко распространенным в теологии, философии, психологии и даже в самой "точной" науке – математике. Рационалистическое направление – в философии, математике, других точных науках, а потому и в современной сциентично-технократической деятельности. Сложность раскрытия взаимодействия этих двух видов человеческого мышления обуславливает как существенно разные концепции в понимании этого взаимодействия, так и агностически-пессимистические взгляды на раскрытие ее сути.

Например, сложность решения проблемы взаимосвязи осознанных диалектических закономерностей с их конкретизацией в практической деятельности приводит до того, как пишет известный специалист по психологии творчества А.Я.Пономарев, что при применении высших уровней теоретического познания „их генетико-логическая структура, т.е. система звеньев, которая строит путь от знаковой формы знания, которые отображают законы вещей, к практическому применению этих законов при непосредственных действиях с вещами, в абсолютном большинстве случаев вообще не разворачивается” [Пономарев А.Я. Знание, мышление и умственное развитие. – М., 1967, с. 7]. Т.е. эта система их взаимосвязи осуществляется в основному интуитивно. Еще более сложной есть проблема раскрытия взаимосвязи общефилософского уровня познания с конкретной практикой, т.е. включение последней в философскую диалектическую логику.

Огромная сложность решения данных проблем обусловила то, что, например, один из известнейших экзистенциалистов Мартин Хайдеггер, анализируя роль непосредственной жизнедеятельности любого человека, приходил к выводу, что она определяется, главным образом, не ее знаниями о закономерностях этой деятельности в осознанно-логической форме, а ее „живою интенцией”, т.е. некоторой неосознанной целенаправленной направленностью мышления, намерением этой деятельности. И хотя в дальнейшем, как полагают ряд известных философов, мы можем делать попытку с помощью нашего языка раскрывать некоторые закономерности этой интенции, но последняя остается не только первичной относительно языка, но и такой, чья суть не может быть раскрыта с помощью логических форм познания. Это касается и взаимосвязи данной интенции с языком. Поэтому, как считает Хайдеггер: „суть языка не может быть понятой никакой наукой”, это „тайна всех тайн” ” [Хайдеггер М. Разговор на проселочной дорогое. – М., 1991, с. 170]. И поскольку эта интуитивно действующая интенция есть уникальной для каждого человека, то любые логически оформленные знания о ней надо рассматривать только как некоторые очень упрощенные модели. Например, чувство любви – это, главным образом, есть несомненно исторически первичное интуитивное чувство, уникальное для каждого человека, и только значительно позднее оно приобретает форму более или менее четко осознанного и логически выраженного, как одного из принципов морали [Там же].

Однако раскрытие закономерностей человеческой деятельности, которое раньше осуществлялось лишь благодаря интуитивным формам мышления, в осознанно-логической рациональной форме, обусловило и становление противоположной точки зрения на соотношение интуитивного и логического. Так, А.Г.Спиркин, опираясь на диалектическую философию, сделал вывод о том, что „интуиция – это как бы свернутая логика” [Спиркин А.Г. Сознание и самосознание. – М., 1972, с. 207]. Т.е. хотя представители диалектической философии и понимали сложность решения проблемы соотношения теоретических форм познания с непосредственной чувственно-практической деятельностью, но абсолютное большинство из них не сомневалось в их определенной существенной тождественности, а потому и в принципиальной возможности раскрытия взаимосвязи всех форм человеческого мышления. Причем, поскольку классическая диалектика, о чем уже говорилось, так и не смогла стать методологическим основанием решения острейших мировоззренческих проблем в реальной жизни, то надо остановиться на анализе тех концепций, которые старались реформировать эту диалектику, прежде всего с целью более глубокого раскрытия взаимосвязи рационального и интуитивного в человеческом мышлении.

Одной из известнейших из них есть так называемая концепция нового рационализма. Так, видный ее представитель Гастон Башляр, анализируя проблему соотношения логического и интуитивного в нашем мышлении и другие близкие к этому проблемы, сделал вывод о том, что это возможно лишь на началах реформирования современной философской логики, в частности того, что „сама логика должна быть диалектизирована на уровне всех ее понятий и их связей” [Башляр Г. Новый рационализм. – М., 1982, с. 247]. Но при этом Башляр старается преодолеть лишний рационализм классической диалектики, он исходит из предоставления равноправия рационального и нерационального, общего и единичного в своей методологии. Это дало ему возможность „отказаться от любых законченных истин”, а также сделать и философию и науку теми „открытыми системами”, какие „готовы к экспериментальным опровержениям своих теоретических положений”, и тем самым предоставить науке „новый дух” [Там же]. Все это направлено и на преодоление тенденции прошлых рационалистических (в том числе и диалектических) систем, к признанию лишь своего учения как единственно истинного в решении острых современных проблем, в частности и в решении проблемы синтеза естественных и гуманитарных наук. Поэтому это учение нашло широкое применение в системе образования Франции.

Но обострение глобальных и других проблем современного человечества свидетельствует о том, что у нас еще нет хотя бы общей, методологической концепции решения этой проблемы, особенно относительно оптимизации разрешения противоречия между сциентично-технократическим и духовно-гуманистическим направлениями человеческой деятельности. Поэтому перейдем к рассмотрению того – что принципиально нового может внести синергетическая методология в решение последней проблемы. Вообще данное требование совпадает с рядом идей Гегеля и некоторых марксистов о построении диалектической логики „с большой буквы”.

Концепция нового рационализма развивалась и рядом других известных философов, в частности грузинским ученым М.К.Мамардашвили. Он разрабатывал свое учение о необходимости диалогового решения проблемы взаимодействия между представителями разных культур, рассматривал это взаимодействие как те „верхние половинки общего для них корня, которые борются между собой” [Мамардашвили М.К. Мысль под запретом // Вопросы философии. – 1992, № 4, с. 76], что является дальнейшим развитием тех диалектических идей Дж.Бруно, которые цитировались выше. Это свидетельствует о том, что концепция нового рационализма является существенным вкладом и в развитие того направления современной философии, которое старается синтезировать в себе основное положительное содержание предыдущих противоположных между собой систем. В Украине критическому анализу идей становления „неклассического рационализма” была посвящена докторская диссертация и одноименная книга В.В.Кизими [Кизима В.В. Единство и многообразие форм рациональности в культурно-историческом процессе. – К., 1990] и ряд книг других философов.

Такое большое внимание к анализу разных вариантов концепций нового рационализма обусловлено прежде всего тем, что много идей его представителей были не только конкретизацией того нового третьего синтетического направления, которое было рассмотрено в третьем разделе первой главы книги, но и сыграло значительную роль в становлении философско-методологических принципов синергетики. Об этом, в частности, свидетельствует название одной из очень важных работ Пригожина - „Природа, наука и новая рациональность” [1], на которую мы еще не раз будем ссылаться. Однако при этом надо сказать, что синергетика есть и принципиально новым шагом в развитии идей нового рационализма. Особенно нужно остановиться на том, что синергетические принципы дают возможность разработать и существенно новый подход к решению одного из острейшего разногласия современности – между сциентично-технократическими ценностями (которые в значительной мере являются эгоистическими, о чем говорилось) и духовно-гуманистическими. В связи с этим Пригожин писал: „Наука сегодня, я надеюсь, сохранит аналитическую точность (т.е. сциентическую – В.Л.), присущую западной науке, но также будет проявлять заботу о глобальной, холистичной перспективе, т.е. выйдет за рамки разработанности классической культуры” [ Prigogin I ., The philosophy of Instability // Future . – August , 1989, с. 400]. Поэтому „старое априорное отличие между наукой и этическими ценностями стало неприемлемым” [Там же, с. 386]. Т.е. именно синергетика рассматривается как методологическая и технологическая основа решения этих острейших проблем. Особенно это касается именно решения вопроса о соотношении сциентичного и духовного (которое в значительной мере есть антисциентичным) направлений в образовании и деятельности человечества.

В этом плане существенный вклад синергетики заключается в довольно систематическом раскрытии новых методологических закономерностей движения развития мировых систем от низших форм их организации к тем высшим структурным уровням, на которых оптимизируется, в общей тенденции, разрешение острейших противоречий предыдущих этапов. Не менее важным есть и то, что эта методология прогрессивного развития конкретизируется в синергетике путем раскрытия тех методических и технологических механизмов, которые являются специфическими как для основных областей реального мира, так и для частных явлений. Т.е. в синергетике уже в значительной мере раскрыты как методологические закономерности перехода низших форм самоорганизации ее систем в высшие, так и их технологическая конкретизация. Это предоставило возможность Пригожину рассматривать достижение этой науки как „новую целостность” наших знаний о всем миру. Хотя эта новая целостность, как уже говорилось, по сути есть целостно-плюралистической и устойчиво-изменчивой. Поэтому и роль синергетики в качестве основы методологии исследований надо рассматривать как важный аспект данной новой целостности тех наших знаний о всем мир е , который носит общефилософский характер. Важнейшим достижением методологии синергетики есть то, что в ней раскрыты и те особ закономерности взаимосвязи наших знаний, которые предоставляют возможность преодолеть главный недостаток современного образования и науки, который по Пригожину, состоит в разрывах между разными предметами. В связи с этим он писал: „Сегодня, когда физика старается конструктивно включить нестабильность в картину универсума, наблюдается сближение внутреннего (т.е. субъективно-человеческого – В.Л.) и внешнего миров, которое, возможно, есть одной из важнейших культурных событий нашего времени” [1, с. 52]. Т.е. „видение мира, который существует вне нас и который мы имеем в середине себя, конвергирует” [2, с. 35-36]. Таким образом, в синергетике раскрывается и существенно новая методология решения проблемы соотношения объективного и субъективного миров, которая в отличие от большинства прошлых философских систем исходит не из принципа сведения одного к другому, а из их диалого-конвергенционного сближения. Все это касается, по Пригожину, также конвергенционного сближении и других областей наших знаний о реальном мире в целом.

В поиске решения всех рассмотренных выше проблем значительную роль играет раскрытие соотношения наших знаний о природе и человечестве. Здесь также как в прошлом, так и в современности существуют довольно противоречивые между собой концепции. Так, большинство научных работников считает, что человечество возникло как высшая форма развития природы, а поэтому философское обобщение всех наших знаний, научных исследований о процессах развития низших форм существования реального мира в высшие, в частности естественных в социальные, обусловило и возникновение материалистического и идеалистического реализма. Согласно первому субъективные свойства людей, их мышление, духовные ценности и т.п. – надо рассматривать как высшие формы развития исторически предыдущих форм реального мира. Поэтому в этих концепциях реализма широко распространены идеи о принципиальной возможности объяснения человека, общества как высших форм развития природы. Это направление получило название редукционизма. Поскольку эти идеи редукционизма сыграли значительную роль и в становлении синергетичного понимания единства мира, то остановимся на их анализе.

В большинстве наших учебников по философии, работах по философии образования, концепция редукционизма, в частности „физикализма”, оценивалась, в основном, как методология механицизма, т.е. как ошибочное сведение высшего к низшему. На первый взгляд, эта антиредукционистская оценка есть правильной, так как физическая форма движения в самом деле низшая по отношению к другим. Но специалисты, которые разрабатывали проблемы редукционизма, давно уже раскрыли то существенное противоречие представителей антиредукционистских взглядов, которую они, как правило, не замечали. Так, академик Б.М.Кедров показал, что правильное возражение возможности сведения высших форм движения материи к низшим еще не раскрывает закономерностей их взаимосвязи. Более того, сама по себе эта антиредукционистская идея ведет к разрыву между науками, которые изучают данные формы движения. (Поэтому это касается и того разрыва между основными учебными предметами, о котором говорилось). В качестве примера, он привел концепцию Т.Д.Лысенко и его приверженцев, которые, исходя из идеи о невозможности сведения биологического к физико-химическому, разгромили очень перспективное направление в нашей науке и системе образования – молекулярную биологию, в частности генетику.

Поэтому Б.М.Кедров уделил важнейшее внимание раскрытию диалектических закономерностей взаемоперехода между разными формами движения материи и соответствующими им науками. Одна из новых идей, которую он ввел в методологию взаимосвязи последних, была изложена в понятии „диалектический редукционизм” (или диалектическое сведение). Суть такого сведения и состоит в оборачивании метода диалектического вывода [Кедров Б.М. Предмет и взаимосвязь естественных наук. – М.,1962, с. 203-204]. В связи с этим нельзя согласиться с довольно многочисленными высказываниями современных теоретиков и философов педагогики, которые призывают к полному отбрасыванию тех направлений образовательной деятельности, которые основаны на идеях редукционизма, физикализма.

Чем же отличается диалектическое сведение от упомянутой выше концепции механицизма? Известный психолог Л.М.Веккер раскрывает решение этой проблемы на примере соотношения физиологических и психологических процессов. Он отмечал, что представители антиредукционизма, как правило, не различают между собой: 1) вывод специфических особенностей низших и высших форм движения материи, из общих для них закономерностей и 2) сведение особенностей высшего к низшему (в данном примере психического к „простым” физиологическим процессам) [Веккер Л.М. Восприятие и основы его моделирования. – Л.,1965]. Исходя из этого, и концепция физикализма в ее диалектическом проявлении должна занять свое видное место в разработке современной методологии систематизации основных учебных предметов. Но решение данного вопроса нуждается в анализе проблемы диалектического вывода (и сведения) относительно этой систематизации, оно требует учета важнейших достижений современного мышления в такой систематизации.

В связи с этим снова упомянем о том, что открытие каких-то глубоко скрытых от нашего созерцания общих свойств и закономерностей качественно разных явлений бытия осуществляется, конечно, путем мысленной идеализации знаний о конкретных свойствах этих явлений. Созданные в результате этого идеализированные объекты могут быть полностью тождественными между собой, а потому они точно подчиняются законам определенной науки (формальной логики, математики, механики и т.п.). Так, применение принципа тождественности противоположностей в бесконечном и метода идеализации дало возможность Галилею, о чем уже говорилось, открыть некоторые важнейшие законы механики, превратить последнюю в такую точную науку, которая подчиняется формально-логическим и математическим закономерностям. Тем самым, с одной стороны, Галилей известен как выдающийся представитель диалектики, который применил ее методологию к созданию первой точной науки о природе. Но, с другой стороны, именно с Галилея начинается становление методологии механицизма Нового времени.

Действительно, механика, а в дальнейшем и другие точные естественные науки, не только открывала принципиально новые закономерности окружающего мира, но они начали играть все большую роль в прогрессивном развитии человечества, прежде всего в увеличении темпов развития производства, а потому и в улучшении благосостояния людей. Поэтому эти точные науки стали рассматриваться сначала как наилучший образец всякой науки, а в дальнейшем и такой же образец философии. Т.е. здесь речь идет о становлении сциентично-технократического направления философии. И хотя данное направление никогда не могло выяснить суть общественных явлений, духовной жизни людей, все же его представители обычно исходили не только из того, что решение этой проблемы возможно в будущем, но и из того, что само такое решение приведет к полному гармоническому единству всех наших знаний о мире. Так, представители концепции механистического детерминизма были уверены в том, что существует принципиальная возможность предвидения развития всех явлений бытия после того, как мы раскроем закономерности их причинно-следственных связей.

Правда, современная методология науки является значительно более сложной. Но и в ней широко распространена идея о приоритетном значении именно точных наук, основанной на них техники. Последнее относится и к современной философии образования. Поэтому проблема соотношения предметов естественных наук, особенно в дожизненной природы, с предметами гуманитарного профиля остается и сейчас не только одной из наиболее актуальных, но и весьма дискуссионной. Речь идет как о количественных пропорциях этих предметов в программах всех школ, так и о решении вопросов их взаимосвязи, определенной субординации в процессах обучения и воспитании учеников.

О сложности решения этого вопроса говорит уже широкое распространение тех педагогических концепций, которые исходят из признания приоритетного значения одного из двух противоположных принципов, а именно – или сциентично-технократического или гуманистично-антисциентичного. Правда, представители обеих этих концепций стараются сейчас достичь какого-то гармонического единства между предметами о природе и об обществе. Это, в частности, усиливает их внимание к тем методологическим закономерностям взаимосвязи этих предметов, которые преодолевают ограниченность механистического сведения высшего к низшему. Так, известный представитель философии науки Э.Нагель, исследуя проблему редукции частичной научной теории к более общей, фундаментальной, показал, что этот умственный процесс не является формально-аналитическим, т.е. таким, что ограничивается применением к исходным суждениям (посылкам) правил логического вывода.

Действительно, в ходе данного процесса логику фундаментальной теории мы конкретизируем путем включения в нее, на основе чисто содержательных соображений, некоторых тех положений, законов, которые не выводятся и не объясняются в фундаментальной теории. Такие положения, по Нагелю, как правило, „заимствуются” из других наук, часто именно из тех частных, которые выводятся в данном случае [ Nagel E . The Structure of Science . – New Jork , 1961, г. 349-351]. Например, в процессе вывода из уравнений квантовой теории (как фундаментальной науки) уравнений классической физики (как частичной теории) все так называемые вещевые величины (заряды, массы, константы связи и т.п.) вводятся упомянутым выше способом как феноменологические параметры.

Это говорит о том, что уже в процессе систематизации физических наук мы не можем ограничиться „чисто” логическим, т.е. формализованым выводом, что последнее здесь осуществляется в неразрывном единстве с содержательным мышлением, которое включает в себя как свой необходимый и существенный элемент те интуитивные процессы, которые осуществляются в нашем подсознании. Т.е. здесь речь идет именно о диалектическом выводе, который осуществляется в неразрывном взаимодействии его логического и интуитивного компонентов. Но что именно „заимствуется”, т.е. не выводится, а содержательно вводится в процессе такой систематизации наших знаний о фундаментальных и частичных теориях? Это очень сложный вопрос, который как раз и мешает разработке некоторой общей методологии взаимосвязи, систематизации разных наук и соответствующих им учебных предметов.

Причем, когда уже методология решения проблемы систематизации основных физических наук включает в себя необходимость содержательно-интуитивного введения новых положений, законов в процесс умственного вывода частичного из общего, то намного большая роль такого выведения при решении проблем взаимосвязи, систематизации наук о внежизненной и живой природе, о природе и общественных явлениях. Поэтому именно в решении последних проблем методология редукционизма (в том числе и диалектического), особенно его физикалистского варианта, наименее распространена. Т.е. наши научные знания о высших формах движения материи в основном не выводятся из ее общих закономерностей, а создаются путем индуктивного обобщения знаний об их объектах. Еще в большей мерой это касается тех форм общественного сознания, которые не относятся к науке – искусства, литературы, религии и т.п..

В этом, наверное, и заключается причина того, что идея о построении какой-то единой системы учебных предметов путем ее диалектического вывода на основе диалектического восхождения от абстрактного к конкретному, от низшего в высшему, так и не стала главной в современной философии и образовании, уже не говоря об их практической реализации в процессах обучения и воспитания, в деятельности любой системы образования. Это еще раз говорит о существенной ограниченности всех материалистических и идеалистических систем философии и педагогики гармонической целостности, о том, что мир и деятельность человека есть намного более сложным, чем их понимание у представителей этого направления. Поэтому современная философия и образование в решении проблем систематизации основных предметов обучения и воспитания должны опираться на те новейшие, упомянутые выше достижения научного и философского мышления, которые преодолевают какую-то абсолютизацию материалистических или идеалистических редукционистских (т.е. гармонично-целостных) или антиредукционистских (т.е. плюралистических) принципов в решении этих проблем.

Но кроме разных вариантов реализма в философии существует и второе распространенное направление, которое исходит в основном из противоположного принципа, а именно – решающей роли человека, его специфических средств познания в понимании всех явлений реального мира, т.е. антропоцентрическая. Одним из выдающихся основателей данного направления был Иммануил Кант, который раскрыл, что в этих процессах решающую роль играет активная деятельность субъекта познания, человека. Т.е. суть понятия о любом чувственно-воспринимаемом объекте (например того, что имеет форму треугольника) надо искать не в абстрагировании некоторых общих свойств объектов данного рода (как это считало большинство предыдущих философов – представителей онтологического реализма), а на пути раскрытия сути данных понятий как схем, конструкций нашей деятельности [Кант И. Соч. в шести томах. – М., 1964-1966. – Т. 3, с. 200-223]. Тем самым „в основе наших чистых чувственных понятий лежат не образы предметов, а схемы” (т.е. априорные схемы продуктивного отображения нашей рассудочной деятельности, которые подводят чувственные восприятия под соответствующие понятия – В.Л.) [Там же, с. 223]. Таким образом, по Канту начинается тот новый переворот в философии, который, исходит из признания приоритетной роли активной деятельности человека. Он сделал существенный вклад и в развитие диалектики взаимосвязи конкретного и абстрактного, особенно чувственных и рациональных форм познания. Причем, проблема соотношения реализма с активной деятельностью человека и другими концепциями антропоцентризма и до сих пор есть остродискуссионной.

Рассмотрим сначала, что принципиально нового вносит синергетическая философия в развитие материалистического варианта реалистических концепций диалектического вывода учебных предметов путем раскрытия развития основных форм материи от низшего к высшему. Прежде всего, в этой философии раскрываются те общие свойства всех явлений бытия и закономерности их развития, которые уже четко отличаются от специфических свойств и закономерностей для низших или для высших форм движения материи. Именно это и дает возможность преодолеть ограниченность механистического редукционизма, делает существенный вклад в развитие методологии диалектического вывода тех предметов, которые изучают образование высших форм движения из низших. И раньше некоторые философы старались выяснить сущность человека как особую форму физического движения (например, французский материалист XVIII столетия Ламетри в своей книге „Человек – машина”). Но до теории хаоса и философии синергетики в науке еще очень слабо были раскрыты те закономерности, которые являются общими для дожизненной природы и человека, что и мешало и реализации методологии диалектического вывода соответствующих им учебных предметов. Так, известно, такие науки как „биологическая физика”, „биологическая химия”, которые открывали закономерности перехода дожизненной формы движения материи в жизнь, уже довольно давно стали необходимыми и важными учебными предметами, но такое понятие, как социальная физика, почти не применялось для раскрытия взаимосвязи предметов о дожизненной природе и человеке.

Только раскрытие в теории хаоса таких общих закономерностей всех явлений бытия, как свойство самоорганизации, наличие механизмов „выбора” существенно разных вариантов прогрессивного развития синергетической системы в одинаковых по сути условиях и т.п., внесло принципиально новые возможности в методологию вывода свойств высших форм движения материи из низших, а потому в систематизацию соответствующих им учебных предметов на основе такого вывода. Эта идея содержится уже в названии статьи Пригожина: „Делать физику человека, а не физику бога” [Известия. – 24.07.1993]. Т.е., когда раньше господствующим направлением в выяснении сути человека, его появления и развития были религиозные идеи о его создании Богом, то современная физика, по Пригожину, дает возможность в значительной мере преодолеть разрыв между знаниями о дожизненной природе и человеке, применять новую методологию синергетического физикализма к более глубокому пониманию сути человека, всех общественных явлений. Это и является важнейшей задачей, по Пригожину, так называемой „физики человека”.

Все это связано с распределением основных исторических этапов развития науки на такие: 1) классическая наука, которая старается изучать свои объекты природы такими, какие они есть сами по себе (или „вещи в себе”), т.е. независимо от деятельности человека, его сознания. 2) Неклассическая наука, которая изучала эти объекты уже в неразрывной их взаимосвязи с условиями существования, в частности с познавательной деятельностью и ее средствами (сюда принадлежат теория относительности, квантовая механика и т.п.). 3) Постнекласическая наука, которая, как пишет Степин, включает в себя целевые и ценностные структуры познавательной деятельности [Степин В.С. Философская антропология и философия науки. – М.,1992, c . 156, 187-189]. Т.е. постнеклассическая наука старается соединить в себе те противоположные ценности, на которых были основаны сциентическое и антисциентическое направления философии.

Но, наверное, не надо и преувеличивать современную роль методологии синергетичного подхода в решении проблем систематизации и субординации основных учебных предметов в системе образования. Прежде всего, методология синергетичного подхода делает только первые шаги в решении этих проблем. Поэтому раскрытие в ней некоторых субстанциональных для всех явлений бытия свойств и закономерностей их развития еще не дает нам возможности понять все основные конкретные закономерности, механизмы преобразования низших форм движения материи в высшие. Особенно это касается человека, всех общественных явлений, суть которых мы и сейчас еще не можем „вывести” с помощью „физики человека”, т.е. выясняем ее совсем другими способами. В частности в таком выяснении в современном мировом образовании широко распространен принцип объективного идеализма, прежде всего в его разных религиозных вариантах, т.е. важнейшими атрибутами субстанции мира считаются такие ее духовные свойства, как абсолютный разум, добро, гармония, красота, креативные способности и т.п.. Именно такие атрибуты и рассматриваются во многих системах образования как принципы решения проблем субординации основных учебных предметов, так и в качестве главной цели педагогической деятельности. Это означает, что все эти предметы и все виды педагогической деятельности, ее основные методы должны рассматриваться как особые формы некоторых общих закономерностей человеческой деятельности. Кроме определенных основ такой методологии вывода специфической сути педагогической деятельности по последнему принципу, который уже был раскрыт выше, мы остановимся на общих методологических закономерностях систематизации и субординации основных учебных предметов на основе принципа деятельности.

Известно, что принцип деятельности выступает в своих разных формах, среди которых важнейшее значение имеет их распределение на две основных противоположных формы – материалистическую и идеалистическую. Материалистическая форма этого принципа в наиболее развернутом виде была разработана в философии марксизма, где категория материально-практической общественной деятельности рассматривалась как некоторая субстанциональная основа, которая, в конце концов, обуславливает развитие всех других видов этой деятельности, общественных явлений, а также – как окончательный критерий истинности любых наших знаний о явлениях бытия.

Среди всех форм социальной практики важнейшее значение марксистская философия отводила производственно-технологической деятельности, благодаря которой люди и удовлетворяют свои основные материальные и духовные нужды. В связи с этим Маркс писал: „Технология раскрывает активное отношение человека к природе, непосредственный процесс производства его жизни и тех духовных представлений, которые происходят в них” [К.Маркс, Ф.Енгельс. – М., 1960. Т. 23, с. 383].

Т.е. именно производственную технологию он рассматривал как ту субстанциональную основу, которая дает возможность нам вывести в социальной теории суть всех других общественных явлений. Исходя из этого, Маркс поставил и такую задачу: „...Из данных отношений реальной жизни (т.е. в конце-концов из производственно-технологических процессов – В.Л . ) вывести соответствующие им религиозные формы (как один из важных проявлений духовной жизни – В.Л.) . Последний метод есть единственно материалистическим, а тем самым, и единственно научным методом” [Там же]. Правда, здесь же Маркс говорит и об очень большой сложности выполнения этой задачи вывода в социальной теории всех форм общественной жизни, включая и духовные. Но все же именно производственно-технологическая деятельность играла в социальной теории марксизма роль того исходного принципа, из которого выводился сначала определенный тип производственных отношений (экономический базис), а в дальнейшем из последнего и суть всех других общественных и духовных явлений (как надстройка над этим базисом).

Безусловно, эта методология марксизма сыграла важную роль в решении проблем систематизации и субординации учебных предметов образования, в определении ее основной цели. Так, в понимании последней важнейшее значение имело ленинское положение о том, что в борьбе капитализма и социализма победит тот строй, в котором будет большим рост производительности труда. Именно этот, по сути дела, сциєнтично-технократичний принцип, сыграл важнейшую роль в организации всей системы нашего образования, в понимании ее основной цели как прежде всего достижения максимальных темпов роста производительности труда.

Но марксистское понимание принципа деятельности критикуется многими теми другими направлениями философии, которые основной формой человеческой деятельности считают именно духовную, а не материальную. Исходя из этого, они рассматривали марксизм как такую концепцию, которая редуцирует все сложнейшие социальные процессы, в частности духовные, к экономике и производственно-технологической деятельности. Поэтому сейчас, когда мы говорим о необходимости гумманизации всей нашей системы образования, о преодолении в ней сциентично-технократического принципа, который в основном рассматривался как приоритетный в формировании ее основной цели, необходимо учесть эту критику.

Это касается, в частности, того, что в современной философии образования довольно широко распространены и те концепции, которые исходят из субъективно-идеалистического понимания деятельности человека, например концепции экзистенциализма, персонализма, лингвистической философии и т.п.. Так, представитель лингвистической философии Рудольф Карнап, исходя из этого, считал, что первичной основой философии является тот язык, который описывает именно эту форму человеческой деятельности. Что же касается так называемой „языка вещей”, то его надо рассматривать лишь как некоторую вторичную надстройку над вышеупомянутым первичным языком. И хотя такой язык вещей приобрел большое значение в человеческой деятельности, нельзя согласиться с тем принципом материалистической философии, который абсолютизирует и полностью объективирует именно этот „язык вещей”.

И само понятие практики, кроме своего марксистского толкования, имеет и другие. Наиболее распространенным среди них есть то, которое разрабатывается в философии прагматизма, где под практикой понимается, прежде всего, деятельность каждого отдельного человека, которая направлена на достижение своей индивидуальной цели, а критерием истины любого идеального плана такой деятельности – достижения этой цели, т.е. успеха. Все это говорит о том, что и то направление образования, которое исходит из построения теории педагогики на основе принципа деятельности, также разделяется на некоторые свои во многом противоположные виды. Это также надо учитывать в современной философии и образовании.

Но это не означает, что надо просто отвергнуть марксистское понимание принципа деятельности в современной философии и образовании. Уже много из известных его критиков, например Макс Вебер, не соглашаясь с некоторой абсолютизацией роли промышленного производства в развитии общества, все же отмечали важное значение марксистского понимания принципа деятельности, которое оно внесло в раскрытие многих закономерностей этого развития. Поэтому можно согласиться с выводом о том, что производственно-технологическая деятельность играла очень важную роль и в становлении образовательной деятельности на всех ее основных исторических этапах.

Известно, что уже ученики младших классов обычно проявляют большой интерес к тому, чтобы принимать непосредственное участие в решении тех проблем, которые возникают в жизни знакомых им взрослых. Особенно это касается процессов производства. Поэтому именно трудовое воспитание рассматривается в педагогической концепции А.С. Макаренко и многих его приверженцев как тот важнейший способ обучения и воспитание учеников, благодаря которому можно осуществить решение проблемы преодоления отчуждения педагогической деятельности от непосредственных интересов учеников.

Проблема объединения трудового воспитания со всеми другими видами педагогической деятельности и сейчас рассматривается как одна из важнейших в теории и практике педагогической деятельности. Но здесь у нас еще много нерешенных вопросов. Так, авторы одной из концепций трудового воспитания считают главным недостатком трудовой подготовки школьников то, что последняя осуществляется обычно только на уроках работы, но и такая подготовка „не учла реалий жизни, не пронизала все звенья системы образования, ограничилась лишь трудовым обучением” [Концепция трудового воспитания (проект) // Освіта. 1993, 30 августа]. Особенно эти недостатки трудовой подготовки присущи нашим высшим учебным заведениям [Там же]. Уже из этого можно сделать вывод о том, что проблема соотношения производственной деятельности с другими ее основными формами есть одна из важнейших для современной философии и образования, а также, что разрыв между разными учебными предметами, о котором говорилось, особенно остро проявляется в решении этой проблемы.

Еще одна важная проблема современного образования возникшая в связи с тем, что одной из ее основных категорий сейчас стало понятие „технологизация”. Оно широко применяется почти ко всем теориям и методам педагогической деятельности, но часто без четкого определения и раскрытия его соотношения с понятием „техника”. Как известно, понятие „техника” возникло от древнегреческого слова-термина, которое в украинской и российской транскрипциях, звучит как „техне” и которым обозначали такие виды деятельности людей, как мастерство, ремесло, искусство. Позднее латинским словом „технология” стали называться те виды производственной деятельности людей, благодаря которым они успешно достигали поставленной цели по удовлетворению своих нужд. Поэтому далеко не все научные и технические знания являются технологическими. В частности, в истории науки и техники известно немало примеров, когда выдающиеся научные открытия и технические изобретения на протяжении многих столетий не внедрялись в производство, т.е. они не были технологизированы. В связи с этим сейчас существует огромное количество разных технологических наук и технологических специальностей, основная задача которых и заключается в том, чтобы внедрить научные открытия и технические изобретения, которые осуществляются в основном в фундаментальных и прикладных науках, в производство. Поэтому такая задача технологии часто трактуется как превращение науки в непосредственную производственную силу.

Таким образом, понятие технологизации любых наших знаний, идей, концепций возникло именно благодаря раскрытию механизмов внедрения последних в общественную производственную деятельность. Но в дальнейшем это понятие было экстраполировано и на многие те механизмы, методы других видов целенаправленной деятельности, благодаря которым люди могли успешно достигать поставленной ими цели этой деятельности. Поэтому были введены такие понятия, как технология научных исследований, информационная технология и т.п. В связи с этим технологизироваными знаниями, а также технологизироваными видами любой деятельности будем считать только такие, которые опираются на уже раскрытые нами механизмы (методы, способы) их внедрения в успешное решение определенных проблем. Поэтому и понятие „технология” будет определять любую технологизированую деятельность в широком понимании, которую нужно четко отличать от всех других еще нетехнологизированых знаний и видов деятельности.

Нас особенно будет интересовать понятие „технологизация педагогической деятельности” или „педагогическая технология”. Одним из понятий педагогики, которое более тесно связано с технологизацией этого вида деятельности, всегда было понятия „умение”. Т.е. важнейшая функция педагогической деятельности на всех исторических этапах ее развития усматривалась в том, чтобы превратить любые знания об определенных объектах человеческой деятельности в такие умения, благодаря которым эти знания дадут возможность лучше достигать поставленной цели данной деятельности.

Но только в современную эпоху анализ этих механизмов технологизации знаний и разработки некоторых ее общеметодологических закономерностей стало предметом специальных исследований философии образования. Это вытекает, прежде всего, из того кризиса всей системы современного образования, суть которой заключается как в ее отчуждении от реальной жизни большинства людей, их личных интересов, так и невозможности решить другие важнейшие глобальные проблемы всего человечества. Именно этот кризис говорит о том, что все глубокие философские идеи и концепции, направленные на лучшее решение данных проблем, еще недостаточно технологизированы. Поэтому такая их технологизация и является важнейшей задачей современной философии, в ее взаимодействии с теорией и практикой педагогической деятельност.

Итак, одной из главных проблем современной философии образования есть решения вопроса о взаимосвязи, субординации двух вышеупомянутых более общих исходных принципов систематизации всех элементов педагогики, т.е. принципа реализма и принципа деятельности. Как известно, в теории марксизма общий философский анализ этого вопроса привел к появлению двух его противоречивых между собой направлений – онтологического и гносеологического. Первое из них рассматривало материю, которая движется, как свою исходную категорию и старалось диалектически вывести из нее другие категории, в том числе и практическую деятельность человека, путем обобщения закономерностей развития материи. Вторая, наоборот, считала, что именно социальная практика, которую нередко называли революционной, и есть той единой субстанциональной основой, которая обуславливает, в конце концов, все социальные процессы, в том числе и становление категорий. Поэтому именно из этой практики и надо диалектически вывести все другие философские категории, хотя при этом практика также рассматривалась как материально-преобразующая человеческая деятельность. Безусловно, что и итоги этой дискуссии надо будет использовать в решении проблемы систематизации основных учебных предметов и методов педагогики. В частности, это связано с пониманием того, что невозможна абсолютизация ни одного из двух основных принципов такой систематизации, т.е. ни принципа реализма, ни принципа деятельности, а также любого из противоположных вариантов трактования этих принципов в разных системах философии и образования.

С рассмотренными выше вопросами о соотношении рационального и интуитивного тесно связана и проблема взаимосвязи рационального и иррационального. Прежде всего это касается проблемы раскрытия в научно-рациональных формах тех сложных механизмов нашего мышления, которые обуславливают выбор людьми своей определенной целенаправленной деятельности в данной конкретной ситуации. Так, Карл Поппер писал: „Человеческий или личный фактор неизменно остается иррациональным элементом в большинстве институциональных социальных теорий, или даже во всех их” [Поппер К. Нищета историцизма // Вопр. филос. – 1992, № 10, с. 56]. Из этого он, как и много других философов, а также религиозных деятелей, делает вывод о невозможности выяснить в любой рациональной теории эти важнейшие иррациональные элементы человеческой деятельности, а потому и о бесперспективности синтеза науки и религии.

Не имея здесь возможности и особой потребности детальнее проанализировать с позиций синергетики хотя бы основные течения иррационализма, остановимся лишь на той его наиболее конкретной форме, которая опирается на религиозную веру. Причем, в этом анализе мы ограничимся лишь теми идеями о соотношении науки и религиозной веры, которые имеют самое существенное значение для современной оптимизации данного соотношения, исходя из принципов синергетической философии.

Начнем с того, что с позиций основного принципа всякого мышления Лосева, а также принципов синергетической методологии, любую иррацио- налистическую форму мышления надо рассматривать как ту крайнюю форму интуитивизма, которая не только не раскрыта в определенных рациональных видах мышления, а и прямо противоречит современным формам последнего. Поэтому в истории теологии, философии эти формы чаще всего рассматривались как такие, что взаимоисключают одна другую. Причем, представители религиозного иррационализма часто именно эту иррациональную форму рассматривали как основу веры („верю потому, что абсурдно” – говорил Тартулиан). Т.е. лишь религиозная вера, с этой позиции, может определенным образом выяснить те события в мире, которые с точки зрения науки и вообще рационализма являются абсурдными. Поэтому, несмотря на наличие и других теологических учений о соотношении рационализма с иррациональными элементами веры, все же и современные теологи исходят из признания приоритетной роли религиозной веры в ее взаимодействии с наукой, рационализмом.

С другой стороны, много рационалистических концепций вообще отбрасывают религиозную веру как лишь ошибочную форму мышления именно за наличие в ней того существенного иррационального содержания, как важнейшей составной, что не дает разуму возможности познавать мир и прогрессивно развиваться обществу. Так, Маркс считал, что „религия – это опиум для народа”, который есть реакционным и мешает этому прогрессу. Поэтому существует два противоположных подхода к пониманию сути религии и ее роли в обществе. Причем, поскольку социологические опросы говорят о том, что и сейчас приблизительно 80% людей нашей планеты в большей или меньшей мере относят себя к религиозно верующим, то остановимся дальше на анализе соотношения рационализма с религиозной верой с позиций синергетической философии.

Важнейшее значение здесь имеет то, что принципы синергетики раскрывают существенно новые возможности в решении острейших противоречий между ними. Так, когда раньше победа представителей одной из двух сторон таких противоречий, в том числе какой-то религиозной конфессии, или системы философского рационализма, была связана со старанием полностью уничтожить своих оппонентов, то синергетика требует решать эти противоречия путем применения той системы своих принципов, среди которых важнейшую роль играет принцип их диалогового решения. Именно разные виды диалогового решения противоречий между современной наукой и религиозной верой, как и многих других важных мировоззренческих противоречий, уже начали играть важную роль не только в теоретических дискуссиях, а и в их практическом решении.

Причем, в отличие от тех предыдущих концепций, которые были направлены на гармонический синтез противоположностей, в данном случае науки и религии, синергетика исходит из того, что такой новый полный синтез вообще не только не возможен, а и не нужен, потому что как раз диалог науки и религии является важным средством развития их обоих. Поэтому Пригожин писал, что именно его вариант философии нестабильности открывает новые возможности для конвергенции науки и религии, существенного сближения их позиций [1, с. 52, 56]. Это разрешает включить в новую синергетическую парадигму деятельности человечества немало прошлых достижений результатов диалога между выдающимися научными деятелями, философами, с одной стороны, и теологами, с другой.

Так, уже цитированный выше представитель нового реализма Мамардашвили, анализируя результаты диалога между светским и религиозным образованием во Франции на протяжении последних лет, писал о явным образом положительным влиянием этого диалога на образование Франции в целом [Мамардашвили М.К. Мысль под запретом // Вопросы философии. – 1992, №4]. И это, несмотря на то, что в Франции приблизительно 85% всех школ, в том числе и высших, принадлежит к светской форме обучения, т.е. опираться в основном на достижение науки. Безусловно, что несмотря на те новые возможности, которые были открыты синергетикою для конвергенции науки и религии, эта проблема и сейчас остается остро дискуссионной. И в этом нет ничего плохого, так как каждая из сторон противоречий обычно направлена на увеличение своей роли в ее решении. Так, папа Иоанн-Павел ІІ в цитированной энциклике исходил в решении данной проблемы из явного приоритета религиозной веры в ее взаимосвязи с наукой. А статья И.Пригожина [Пригожин И. Делать физику человека, а не физику Бога // Известия. – 1993, 24.07], говорит о том, что стратегический путь в выяснении субъективных свойств человека, а потому и е го религиозных чувств, состоит в раскрытии методологических принципов и конкретных методик становления из низших форм организации явлений мира высших, в том числе появления и развития религиозной духовности. Ясно, что более детальная разработка этих сложных проблем еще впереди. Но именно на этом пути развития диалогового взаимодействия между разными противоречивыми типами мировоззрения, в том числе научным и религиозным, и будет наверное осуществляться становление современной целостно-плюралистической синергетической картины мира и всех видов человеческой деятельности.

Поэтому из существующих сейчас противоречивых между собой форм поиска лучшего соотношения науки и религии надо выделить те определенные положения, которые по сути являются тождественными для них, так как именно они и могут быть положены в основу современной парадигмы деятельности человечества. Важнейшей из них есть требование о необходимости постоянного развития обеих этих сторон в результате их взаимодействия. Так, папа Иоанн-Павел ІІ, писал в той же энциклике, что в Библии содержится не только мифологические, а и те мистические положения, которые уже совсем не отвечают современной науке и разуму человечества нашей эпохи [ Иоанн-Павел ІІ. Энциклика «Вера и разум». – М., 1999]. Т.е. речь идет о необходимости внесения тех самых существенных изменений в библейские учение, которые сделают его значительно более совершенным, приспособленным к специфике современности. Таким образом, когда в западной литературе широко критикуется мусульманский фундаментализм, который старается возвратить почти все те правила, которые были основаны творцами Корана, то сейчас важно ставить вопрос и о том, что на Западе широко распространенный христианский фундаментализм, который есть в основном оторванным не только от достижений современной науки, а и от решения многих других сложных проблем современности.

Еще значительно более радикальные требования к обновлению религии выдвигает ряд известнейших христианских философов. Так, Ясперс, соглашаясь с неотомизмом в том, что „вера не противостоит разуму, а существует в союзе с ним” [4, с. 294], в то же время раскрывает сложнейший характер их взаимосвязи. Для оптимизации решения этой проблемы он разработал свой вариант того промежуточного звена между ними, которое он назвал „философской религией” или „философской верой”. Именно это звено, по Ясперсу, направлена на сближение религии и рационального мышления, преодоление односторонности как иррационалистических принципов религии, так и рационалистичности науки [4, с. 456-457]. Бохеньский в последние годы отошел от традиционного неотомизма и писал о том, что нам нужна „новая философия”, которая бы „согласовала науку и мировоззрение”. Но это требует того, чтобы „заново пересмотреть основные положения религии”, так и преодолеть методологический консерватизм научных работников и философов [5, с. 98]. Безусловно, что все эти идеи выдающихся христианских философов не только в основном совпадают с вышеприведенными достижениями синергетики в раскрытии методов соотношения осознанного мышления с интуицией, рационального и иррационального, а могут получить в ней значительно более систематическую разработку путем диалогового взаимодействия синергетики с современной религией. Это будет оказывать содействие внедрению в жизнь той современной синергетической парадигмы, которая направлена на оптимальное решение острейших противоречий современности.

Нуждается в особом внимании и анализ проблемы православного фундаментализма в современных условиях Украины, России и ряда других стран. Православная религия действительно имеет немало тех определенных положительных черт, которые являются специфическими только для нее. Поэтому некоторые величайшие мыслители – Федор Достоевский, Лев Толстой, Павел Флоренский и немало других разрабатывали свои концепции как определенное существенное развитие именно православной религии. Но, к сожалению, иерархи православия, как в прошлом, так и в современности, являются, наверное, одними из наибольших фундаменталистов-консерваторов. Во-первых, они почти ничего не пишут о необходимости развития библейского учения, ограничиваются обычно положениями о том, что в Старом и Новом завете уже открыты все те истины, которые совсем не нуждаются в каких-то изменениях. Во-вторых, они, по сути дела, не только игнорировали те предложения выдающихся мыслителей, которые старались развивать современное православие, а и нередко выступали против таких нововведений. Их отрицательное отношение к Льву Толстого широко известно. Но не менее интересная судьба отца Флоренского, который погиб в сталинских лагерях.

Развивая свое учение о единстве науки и морали он считал, что „высшей истиной является православие, а ее столпом – церковь” [Флоренский П.А. Столп и утверждение истины. – М., 1990, с. 12]. Однако Флоренский, в отличие и от большинства современных православных теологов, был как выдающимся ученым, так и выдающимся философом. Особенно надо остановиться на том, что он, как один из основателей известной московской философско-математической школы, наверное один из первых в мире осуществил те самые существенные открытия, которые были очень близки к принципам современной синергетики. Так в своем „автореферате” он писал, что считает „основным законом мира…второй принцип термодинамики – закон энтропии, взятый расширительно как закон хаоса во всех областях мироздания. Миру (имеется в виду естественно-материальному – В.Л.) противостоит логос – начало ектропи (т.е. негентропийное, божественное, по Флоренскому, начало – В.Л.). Культура – это сознательная борьба с мировым уравнением: культура заключается в … задержке уравнительного процесса планеты, и в повышении разности потенциалов во всех областях, как условиях жизни, в противоположность равенству – смерти” [Флоренский П.А. Автореферат // Половинкин С.А. Флоренский П.А. Логос против хаоса. – М., 1989, с. 6-7].

Здесь следует остановиться на том, что понятие „уравновешивание” используется в двух существенно разных значениях, а именно в последнем контексте речь идет о том хаотичном „сравнительном процессе”, который, согласно 2-го начала термодинамики, „размывает”, „рассеивает” любую структуру как „неравномерную” организацию своих разнообразных частей, элементов. Например, такой „уравновешенный процесс” в сосуде с газом, приводит к тому, что молекулы газа распределяются с равномерной плотностью, т.е. вся совокупность молекул становится хаотически одинаковой, не структурированной. В другом значении суть уравновешивания каких-нибудь противоположностей, например сил притяжения и отталкивания, приводит к созданию стойких, неизменных систем.

И дальше Флоренский отмечает, что „любое действие разума существенно антиномично и все строение его держится только благодаря противоборствующих взаимоисключающих начал. Незыблемая истина – это та, в какой предельно сильное утверждение соединяется с предельно сильным его отрицанием, т.е. – предельное противоречие…” (или максимум противоречий, по Бруно – В.Л.). [Там же, с. 8]. Тем самым Флоренський, опираясь на важное достижение, во-первых, диалектического метода, что помогло ему выявить противоположные стороны субстанции реального мира, во-вторых, современной науки, осуществил попытку раскрытия главного противоречия этой субстанции. Последнее, по его мнению, заключается в борьбе между двумя следующими противоположными тенденциями: естественно-материальным хаосом и божественным логосом, его проявлением в человеческой культуре.

Эти его идеи могут сыграть важную роль не только в новом диалоге религии и науки, но и в их конвергенции, особенно в развитии современной религиозной теологии, особенно православной. К сожалению, последняя, в отличие, например, от неотомизма, занимается в основном только пропагандой и популяризацией сформулированных в прошлые эпохи учений и совсем не учитывает потребности их существенного развития на основе последних достижений науки, проблем и нужд современного общества. Конечно, такая абсолютизация только православия как „высшей истины” уже не отвечает тому „духу нашего времени”, о котором писали другие христианские философы, в частности Ясперс и Бохеньский.

Вместе с тем необходимо отметить следующее. Во-первых, эти идеи Флоренского расходятся с фундаменталистской трактовкою христианской теологии, в частности, с пониманием в ней соотношение Логоса и Хаоса как Бога и Дьявола, добра и зла и т.д. (Наверное поэтому официальное руководство православной церкви до сих пор не только не признало важность этих идей, но и никогда не проводило дискуссий по их обсуждению. В этом они отстают, например, от руководства католической церкви, которое стремится согласовать свое учение с достижениями современной науки). Во-вторых, данные идеи Флоренского достаточно близки (хотя и не полностью тождественны) с пониманием главного синергетичного противоречия. И, в-третьих, эти идеи будут ниже использоваться для дальнейшей разработки современной диалоговой методологии между наукой и религией, их конвергенции, а тем самым и ликвидации „главного недостатка современного человечества”, т.е. „превращения чужого во враждебное”.

Глубокие мысли, которые опережают не только возникновение общей теории систем (о чем уже много говорили), но также и синергетической парадигмы, развивал А.А.Богданов. Так, понятие „целесообразность”, которое является, по его мнению, неточным, он предлагает заменить понятиям „организованость”. Последнее он определяет как такое действие, которое приводит к тому, что новая целостная система дает большие результаты, чем даст сумма ее частей, из которых создана данная система [Богданов А.А. Системная организация материи // Философия и мировоззрение. – М., 1990, с. 424]. Понятие же „дезорганизация” он определяет как то действие, которое приводит к противоположному результату. При этом Богданов стремится распространить действие данных противоположностей на всю природу и весь реальный мир, он утверждает, например, что в мире нет абсолютно организованных систем, так как „организующее действие не существует без дезорганизующего” [Там же, с. 429]. Как видим, эти его идеи близкие к сформулированному выше главному синергетичного противоречию и принципам его разрешения.

Дальше мы еще возвратимся к раскрытию того, как современная синергетическая парадигма может синтезировать в себе все эти и некоторые другие выдающиеся идеи своих предшественников. Здесь же отметим, что мы еще не остановились на раскрытии главного социального противоречия и его роли в разрешении важнейших проблем человечества, к чему и перейдем в следующем разделе книги.

1. Пригожин И. Природа, наука и новая рациональность //Наука и жизнь.1991, № 7.

2. Мамардашвили М.К. Мысль под запретом // Вопросы философии. – 1992, №4

3. Скотний В. Раціоналізм и ірраціоналізм в науці і освіті. – К. – Дрогобич, 2003.

4. Ясперс К. Смысл и назначение истории. – М., 1991.

5. Бохеньский Ю. Духовная ситуация времени //Вопросы философии. – 1993, №5.

4.2. Роль социальной синергетики в преодолении преобразования «чужого во враждебное».

Исходя из диалектико-методологических принципов восхождения от абстрактного к конкретному, и построения социальной части синергетической философии надо начинать с раскрытия ее исходных принципов. А именно – главного общего социального противоречия и основного закона его разрешения. К сожалению, отсутствие в синергетическом движении важнейшего интереса к проблеме метода построения этой теории, привело и к игнорированию раскрытия этих ее исходных социальных принципов. Но, как уже говорилось, немало выдающихся идей и концепций, очень близких к синергетике, было раскрыто и до того, как синергетика выделилась в относительно самостоятельную область научных исследований. Это касается и раскрытия определенных принципов социальной философии, которые будем дальше рассматривать, правда в переработанной форме, как синергетические. Среди подобных многих концепций мы выделим прежде всего лишь ту одну, которая, на наш взгляд, может сыграть важнейшую роль как в определении исходных принципов социальной синергетики, так и в ее построении диалектическим методом восхождения от абстрактного к конкретному. Эту концепцию, хотя это может кому-то показаться странным, разработал не философ или социолог, а выдающийся украинский историк и политический деятель Михаил Грушевский в своей книге „Начала гражданственности: генетическая социология”, которая, к сожалению, осталась по определенным причинам почти неизвестной для современных исследователей.

В этой книге он писал: „Все более укрепляюсь в убеждении о решающей роли в вечных изменениях человеческой жизни этой неустанной конкуренции индивидуалистических и коллективистических тенденций и периодического чередования преимущества то одних, то других... Это чередование мне представляется как основа ритма социальной эволюции, который исследует социология и все социальные науки вместе с ней... Вся человеческая жизнь была вечным изменением, вечным чередованием влечений к коллективизму и индивидуалистической самоудовлетворенности (автаркии)” [Грушевский М.С. Початки громадянства: генетична соціологія. – Прага, 1921, с. 4, 85-86].

О противоречиях между индивидуальными и более общими (коллективными) интересами написаны горы литературы, в том числе и выдающимися мыслителями. Но здесь будет разрабатываться та точка зрения, что именно в этих положениях Грушевского, по сути дела, раскрыто, во-первых, то противоречие, которое есть общим и главным для любых социальных процессов, начиная от жизни отдельного индивида и заканчивая ритмами эволюции любых обществ. Во-вторых, – те определенные общие исходные принципы решения данного главного социального противоречия, которые и определяют все виды такого разрешения в любых конкретных ситуациях. Поскольку эти исходные принципы не только были впервые сформулированы Грушевским, а и до сих пор нет ни одной социальной концепции, в которой бы они были так четко определены и конкретизированы, то необходимо более детально остановиться как на раскрытии сути данных принципов, так и на их роли в разработке современной концепции оптимизации разрешения острейших противоречий общества.

• Взаимодействие (конкуренция) между противоположными стремлениями или к увеличению роли индивидуалистической удовлетворенности (т.е. индивидуальных и близких к ним других частичных интересов), или, наоборот, увеличение роли более общих интересов высших структурных уровней (коллективистическая тенденция) и есть главным социальным противоречием.

• Именно решение последнего в каждой конкретной ситуации определяет во всех случаях выбор людьми своей деятельности. Это касается как данного выбора каждой личностью, так и любого социума, а также закономерностей эволюции каждого общества и всего человечества.

• Огромный прорыв, осуществленный наверное впервые Грушевским (1921 г.), состоит в преодолении тех двух ошибочных односторонних концепций в решении сформулированного выше главного социального противоречия, суть которых сводилась к признанию приоритетной и прогрессивной роли (нередко и ее абсолютизации) лишь одной из противоположных тенденций – индивидуалистической (в нашу эпоху прежде всего либерально-капиталистической) или коллективистической (социалистической). Как известно, уже в 1922 году Питирим Сорокин разработал первую концепцию о необходимости конвергенции положительных черт капитализма и социализма (хотя он, наверное, совсем не знал о приведенных выше идеях Грушевского по этому поводу), а также, что дальнейшая разработка данной концепции играла и играет большую положительную роль в разрешении главного социального противоречия современности. Но, с другой стороны, и сейчас широко распространены, в том числе и в Украине, те концепции, которые исходят из необходимости приоритетной роли лишь одной из этих двух тенденций.

• В цитированной книге, как показал Грушевский, такое решение может иметь существенно разные формы своего проявления в каждом конкретном социуме уже на одном историческом этапе эволюции человечества. Еще в большей мере это касается разных из этих этапов. Поскольку культура Украины, уже со времен княжеской Руси всегда находилась на стыке влияния двух основных мировых культур – западной и восточной, где формы решения главного общественного противоречия принципиально отличались, то из этого следуют и выводы об ошибочности разработки украинской идеи путем механистического перенесения к нам тех форм данного разрешения из других стран, где эти формы успешно сработали. Т.е. Украина это и не Россия, и не Азия, но и не остальная Европа. Поэтому как Грушевский, так и много других выдающихся украинских мыслителей, писали о нашем специфично украинском пути прогрессивного развития.

• Много современных исследователей считает, что основная историческая прогрессивная тенденция развития общества состоит в становлении все более свободного выбора любой личностью или их группой своей деятельности. Но, как показал в частности Грушевский, существует и не менее важная противоположная, т.е. коллективистическая тенденция в этом развитии. А именно – появление тех более общих интересов у людей, которая обуславливает и становление общественных организаций все более высокого структурного уровня: переход родового устройства в племенной, дальше в государственный и т.п. Таким образом, суть прогрессивного развития человечества, с позиций парадигмы Грушевского, состоит в появлении тех новых форм, которые оптимизируют разрешение противоречий между двумя следующими противоположными тенденциями. Первая из них состоит в становлении коллективных интересов все более общего уровня, соответствующих им более общих структурных организаций и появления новых обязательных для всех их субъектов правил деятельности. Вторая, наоборот, в отбрасывании тех определенных запретов на свободный творческий выбор этими субъектами своей деятельности, которые до этого времени считались обязательными. Безусловно, что поиск оптимального решения данного противоречия является той сложной проблемой, в связи с которой позднее Карл Ясперс писал: “Может быть, что наиболее глубокие разногласия между людьми обусловлены их пониманием свободы” [1, с. 160].

Со сказанного выше сделаем вывод о том, что прогресс в развитии общества обусловлен в основном становлением новых форм решения главного социального противоречия между этими двумя противоположными тенденциями. Причем, важно отметить, что те “наиболее глубокие противоречия между людьми” в поисках наилучшего решения сформулированной выше проблемы, возникают на всех уровнях их социальной деятельности, т.е. в выборе определенной деятельности, начиная от отдельных личностей и заканчивая всем современным человечеством.

• Еще один важнейший принцип решения главного социального противоречия содержится в положении Грушевского о том, что “вечные изменения в человеческой жизни” и “социальная эволюция” осуществляются путем “периодического чередования стремлений к коллективизму и индивидуалистической самоудовлетворенности”. Лишь в последние десятилетия, когда во многих демократических странах происходит довольно периодическое чередование тех правительств, которые опираются на признание приоритета или либерально-рыночных, либо коллективно-социалистических ценностей, стало значительно более понятным это выдающееся социальное предвидение Грушевского. Поэтому и его нужно применить к разработке современной социальной синергетики.

• Проблема решения главного социального противоречия современности, сравнительно с прошлыми эпохами, имеет такие следующие важнейшие специфические особенности. Первая – это появление тех глобальных проблем (социальных, экономических, экологических и т.п.), которые стали явной угрозой существованию человечества. А поэтому и появление общечеловеческих и антропокосмических интересов, соответствующих им обязательных для всего человечества правил деятельности. Вторая – это обострение глобальных проблем, о которых речь шла, что нуждается не только в разработке и принятии всем человечеством существенно новой парадигмы своей деятельности, а также и значительного ускорения темпов ее внедрения в практическую деятельность всех людей, а потому реформирования на началах данной парадигмы современных образовательных систем и всей системы управления человеческой деятельностью. И третья – это тенденция к тому, чтобы предоставлять каждому человеку, любой их группе, все большую творческую свободу в выборе своей целенаправленной деятельности, но чтобы этот свободный выбор не подминал те общепринятые правила деятельности (моральные, правовые и т.п.), которые стали считаться обязательными. Так, Грушевский писал, что „время, которое переживаем (в 1921 году – В.Л.), стоит под знаком реакции против индивидуализма…и поворота к коллективизму и солидарности” [Там же, с. 4]. Однако, исходя из его концепции, и эта тенденция есть временной. Тем самым это произведение Грушевского надо отнести как к философии истории, так и „всех общественных наук вместе с ней”.

Поскольку основные исторические этапы эволюции общества связаны со становлением более высоких структурных форм организации, то и решение главного общественного противоречия приобретает все более сложные формы. А именно, когда в исторически первичных родах это было противоречие между интересами отдельных индивидов и целостного рода, то в дальнейшем возникают такие новые формы проявления этого главного противоречия и принципов его разрешения, которые включают в себя стремление найти лучшее объединение интересов как отдельных индивидов данного целостного социума с интересами всех структурных уровней их организаций, начиная от малых групп (в частности семьи и других), а дальше – профессиональных и многих других организаций более высоких структурных уровней, – классов, этносов, государств, представителей разных типов культур, цивилизаций, мировоззрений и т.п.. А в наше время – и с общими интересами всего человечества и поиском оптимального разрешения всей системы его противоречий. Поэтому концепцию Грушевского будем рассматривать как социальную конкретизацию общесинергетических принципов о становлении все более сложно самоорганизованного реального мира.

8. Важно остановиться также на вопросе – на какие философско-методологические основы опирался Грушевский в разработке своей социальной концепции? Как известно, он принадлежал к партии социалистов революционеров (эсеров). Но его социальная концепция 1921 г. уже не является ни социалистической, ни капиталистической. Более того, анализ его книги „Начала гражданственности: генетическая социология”, дает возможность сделать вывод о том, что он не только глубоко изучил методы построения своих систем такими выдающимися диалектиками как Гегель, Маркс, а и сделал свой весомый вклад в развитие этих методов. Это касается прежде всего того, что диалектическое построение своей социальной концепции он осуществил как „историческую теорию”. Так, в этой монографии он писал, что „философия истории … стремится свести к более или менее единым, общим моментам множество фактов, деталей всей исторической жизни” [Там же, с. 10]. Т.е. путем тщательного анализа огромного материала по историческому генезису основных форм общества и фактов их конкретных проявлений в разных социумах (причем, разумеется, не только тех, которые содержатся в цитированной выше монографии), он и разработал свой особый вариант социальной концепции, которая значительно отличается от тех, что существовали раньше. В частности и от знаменитого произведения Энгельса „Происхождение семьи, частной собственности и государства”, с некоторыми идеями которого, по сути дела, полемизирует Грушевский. Все это предоставляет возможность применить концепцию Грушевского и для разработки современной социальной философии.

Поскольку противоречие между индивидуалистическими и коллективистическими тенденциями возникает на всех рассмотренных выше структурных уровнях организации человеческой деятельности, т.е. не только между интересами отдельных индивидов и социумом, в который они входят, а также и между интересами социумов низшего структурного уровня с интересами тех целостных социумов высшего уровня, в которые входят низшие, то из этого следует вывод о том, что вторые являются частичными по отношению к целостным. Таким образом, тенденцию к максимальному удовлетворению интересов отдельных индивидов надо рассматривать как особую форму частичной. Поэтому дальше будем ее называть частично-индивидуалистической тенденцией.

9. Упомянутая книга Грушевского содержит в себе тот материал, из которого вытекает вывод о том, что человечество в истории своего становления прошло следующие этапы в понимании решения главного социального противоречия. Первый из них – стихийно-интуитивный, был присущий домифологическому этапу его становления. На этом этапе прогрессивная эволюция человечества еще в значительные мере была обусловлена известным биологическим принципом борьбы за свое существование, а потому темпы этого прогресса были во много раз более медленными сравнительно со следующими этапами. Дальше уже возникают определенные учения, в которых, как правило, значительная роль отводилась и решению проблемы решения данного главного социального противоречия (хотя, как уже говорилось, довольно четкое формулирование последнего было осуществлено лишь Грушевским в 1921 г.). Развитие этих учений прошло следующие основные этапы: мифологический, религиозный, социально-философский. Последний, в свою очередь, также прошел ряд важных подэтапов своей эволюции. О некоторых из них говорилось и будет речь идти дальше. Причем, каждый новый основной этап развития учения о решении главного общественного противоречия не только решал острые проблемы своего времени, но и был, в самой общей тенденции, связан с ускорением темпов прогрессивного развития человечества. Но обострение многих проблем в современном обществе свидетельствует о необходимости разработки существенно новой концепции неантагонистического решения главного общественного противоречия и его реализации в практической деятельности человечества. По сути дела, речь идет о разработке социологии и «всех социальных наук вместе с ней» на началах новой парадигмы.

10. В отличие от предыдущих, целостно-монистических вариантов диалектики, согласно которым мы можем, в основном, более или менее точно предусмотреть суть будущего общества, концепция Грушевского исходит из признания значительно более сложного понимания решения проблемы соотношения предсказуемости и непредсказуемости. Поэтому она также включает в себя принципы плюрализма и релятивизма (т.е. возможности разных противоречивых между собой форм эволюции общества). Но, в отличие от социального постмодернизма, в его концепции были раскрыты те важные принципы, о некоторых из которых уже говорилось, которые обуславливают определенную общую закономерную тенденцию развития общества. Так, социальная концепция Грушевского раскрывает, в частности, что когда реализация преимущества или индивидуалистической или коллективистической тенденции играет прогрессивную роль „добра” на определенном этапе, то на следующем – она становится такой консервативной, которая сдерживает развитие общества, т.е. „добро” превращается в „зло”, что соответствует принципам синергетики.

Вскоре эти идеи в более систематизированной форме были разработаны представителями теории конвергенции капитализма и социализма. Так, Питирим Сорокин, один из основателей современной социологии, писал: „Ни одна система (здесь речь идет об „основных системах” или „классах” истинного знания – В.Л.) не содержит в себе всю истину, также как и ни одна другая не является целиком ошибочной” [Сорокин П. Человечество. Цивилизация. Общество. – М., 1992, с. 474]. Подобную точку зрения по поводу оценок разных основных социальных систем раскрывает Джорж Сорос: „Каждая социальная система не совершенна, каждой чего-то не хватает, что можно найти в противоположной системе” [Сорос Д. Советская система: к открытому обществу. – М., 1991, с. 12]. Из этого он делает вывод об „непростом выборе между... принципами национальной организации” [Там же].

Поэтому прогрессивная эволюция всех обществ, по Грушевскому, осуществляется путем «постоянного чередования преимущества то индивидуалистических, то коллективистических тенденций». В наше время это положение и предсказание Грушевского особенно ярко проявляется в том, что во многих странах осуществляется постоянное чередование тех правительств, которые исходят из признания приоритетной роли то лево-социалистических, то право-рыночных принципов. Исходя из сказанного выше, сделаем вывод о том, что данная концепция Грушевского была не только важнейшим шагом в разработке методологии построения социальных наук диалектическим методом восхождения от абстрактного к конкретному, но и что она и сейчас может играть самую значительную роль в разработке социальной части синергетической философии.

И хотя концепция Грушевского осталась по сути неизвестной, о чем говорилось, но близкие к ней идеи конвергенции капитализма и социализма начали реализовываться в политическом и особенно в экономическом развитии многих стран. В социалистических – начиная с ленинского НЭПА (1921г.) и заканчивая современным Китаем. В частности о последнем свидетельствует знаменитое выражение „великого Ден Сяопина”: „Неважно какого цвета кошка (т.е. социалистического или капиталистического – В.Л.) важно то, чтобы она хорошо ловила мышей”. А в капиталистических – начиная из „нового курса” Рузвельта (1933 г.) до созданием широкой коалиции либералов и социал-демократов в Германии и других странах, а также многих других примеров.

11. Именно эти конвергенционные процессы не только совпадают с парадигмами синергетики и Грушевского, но и начали уже играть все большую роль в оптимизации решения острейших социальных противоречий современности. Поэтому остановимся дальше подробнее на анализе современного состояния проблемы свободного выбора людьми в наши дни, решение которой, по Ясперсу (и не только по нему), обуславливает „наибольшие противоречия между людьми” [1, с. 166]. У Ясперса можно найти ряд глубоких идей, направленных как на лучшее понимание этой сложной проблемы, так и на оптимизацию ее решения. Так он писал, что „содержание свободы раскрывается в жизни, наполненной полярностей и противоречий, где более сложной является проблема раскрытия лучшего, истинного объединения своевольного выбора деятельности его субъектами со свободой других субъектов данного общества” [1, с. 168-169]. Однако „абсолютная истина, а тем самым и полная свобода никогда не достигается. Истина заодно со свободой находится в дороге”, т.е. „нет такой законченной стадии демократии и политической свободы, которая бы удовлетворила всех” [1, с. 168, 179].

Важнейшую роль играют и те положения Ясперса по поводу поиска этой истинной свободы, которые направлены против „отказа от диалектического кружения” между „альтернативами рассудка”, против того, чтобы результат этого поиска „схватить... прямо, линейно, целеустремленно” [1, с. 494]. Так как это приводит к тому, что этот результат „попадает в стабильную вульгарность здравомыслящего прямолинейного мышления или рассеивается в неопределенности мечтаний” [1, с. 495]. Как видим и все эти его идеи также совпадают с той синергетической методологией оптимизации решения проблемы свободы, которая развивается в данной книге.

Но все же и социальная концепция этого выдающегося философа, как и многих других, не отвечает всей системе тех принципов современной методологии, которые развиваются в данной работе при решении проблемы свободного выбора своей деятельности любым субъектом. Так, Ясперс, например, поддерживает концепцию известного английского экономиста Фридриха фон Хайека, направленную против социалистических идей, причем не только тех, которые были в странах социалистического лагеря, а и социал-демократических. Т.е. Ясперс соглашается с требованиями минимизации вмешательства государства в социальные, прежде всего экономические процессы [1, с. 284-286], что входит в противоречие со всеми теми концепциями, что направленными на поиск лучшего конвергенционого сближение принципов капитализма и социализма и на оптимизацию решения других острых социальных противоречий современности.

Поэтому перейдем дальше к анализу хотя бы некоторых идей выдающихся мыслителей, которые направлены на поиск ограничения новой своевольной свободы социальными субъектами. Так, один из острейших критиков монистического холизма Семен Франк считал, что „безосновательная свобода ведет к хаосу”, является „источником зла” [Франк С. Сочинения. – М., 1990, с. 69]. Особую важность это положение приобретает в связи с тем, что в большинстве современных людей в системе их ценностей на первом месте стоят те их индивидуальные интересы, которые входят в противоречие с интересами других людей. Прежде всего это касается их материальных нужд. В связи с этим один из известных философов всеединцев Е.Н.Трубецкой писал: „Комфорт, удобство, сытость – вот те элементы, из которых составляется тот очаровательный мираж, который усыпляет и парализует силы духовности” [Трубецкой Е.Н. Метафизические предположения познания. – М., 1917, с. 180]. И сейчас, как пишет известный миллиардер Дж.Сорос, абсолютизация частного интереса является большой ошибкой, эти интересы должны регулироваться государственными средствами [Сорос Дж. Советская система: к открытому обществу. – М., 1991, с. 83]. Существенно отрицательно влияет абсолютизация частных интересов на воспитание современной молодежи. Как пишет В.А.Ядов: „В среде молодежи доминирует тенденция к заключению в самом себе и бегства от общественных проблем в личностные досуг и быт” [Ядов В.А. Личность в условиях модернизации // Человек. 1991. № 3, с. 9]. Известный философ Э.Фромм называл эту тенденцию „синдромом безучастия”.

12. Безусловно, что и разработка синергетической социальной философии должна опираться на субордонированную систему общих принципов. Но именно при решении острейших социальных противоречий современности и возникают основные феномены превращения чужого во враждебное. В чем заключаются основные их причины? Для ответа на этот вопрос приведем мысль Сороса, который считает: „Различие между личными и общественными интересами ставит сложный вопрос, – в чем же на самом деле заключаются общественные интересы [Сорос Д. Утверждение демократии. – К., 1994, с. 190]. Действительно, у каждой личности или их общественной группы возникает свое особое понимание последних интересов. Кроме того, в каждом обществе есть разные органы, в первую очередь государственные, задача которых заключается в том, чтобы деятельность любых людей не отвергала те общественные интересы, которые официально или неофициально определены в данном социуме. Что же касается диалектического принципа тождественности противоположностей в бесконечном для решения этого вопроса, то, во-первых, он в современную эпоху постмодерна, господствующему и среди большинства философов, вообще игнорируется последними. И, во-вторых, и в тех случаях, когда в любом социуме достигнуто в более менее четкой форме определения такого общего общественного интереса, возникает еще значительно более сложная проблема – которая же из противоречивых между собой концепций, точек зрения лучше отвечает достижению этого интереса?

Несмотря на широкое распространение тех разных концепций современной диалогово-коммуникативной философии, которые предлагают свои варианты оптимизации разрешения этих противоречий, в практической деятельности большинство политиков, идеологов исходят из явной уверенности в том, что именно их концепция есть не только лучшей, а и почти единственно истинной в решении подобных противоречий. Против такой фундаменталистской веры в свою правоту резко выступил еще Ясперс, который писал: „Принцип веры в качестве путеводной нити политики приносит вред делу свободы. Так как претензии на исключительное обладание истинной ведет к тоталитарности, а тем самым к диктатуре и уничтожению свободы” [1, с. 178]. Ясно, что здесь речь идет о любых фундаменталистских принципах веры – религиозных, марксистских и всех других. Т.е. лишь принятие представителями всех существующих сейчас основных типов культуры, мировоззрения, как содержащих определенную часть истины, а также принципов диалоговой коммуникативной философии, может обусловить оптимизацию решения острейших противоречий между ними. Это касается как диалога между разными культурами, так и того рефлексийного самодиалога у каждого социального субъекта между его предвидением будущего и реальными результатами его деятельности, которые часто не совпадают. Все это нуждается в и постоянном развитии любых современных философских и социальных концепций.

Для того, чтобы раскрыть почему все эти выдающиеся идеи и принципы новой синтетической философии и социологии, в том числе синергетической, так медленно развиваются и еще медленнее внедряются в практическую жизнь, перейдем к рассмотрению состояния решения этих проблем на примерах двух современных государств, а именно – независимой Украины и России.

• Ясперс К. Смысл и назначение истории. – М., 1991.

• Сорокин П. Человечество. Цивилизация. Общество. – М., 1992.

• Сорос Д. Советская система: к открытому обществу. – М., 1991.

• Апель К.-О. Апріорі спільноти комунікацій // Сучасна зарубіжна філософія (Хрестоматія). – К., 1998.

• Андрущенко В.П., Лутай В.С. Філософія освтіи в сучасній Україні: стан та перспективи роз витку // Вища освіта України. – 2004, № 4.

4.3. Разработка новой социальной философии в Украине и России в свете синергетики.

Выбор Украины для такого более конкретного анализа обусловлен рядом причин. Прежде всего тем, что автор данной книги по сути всю свою жизнь работал в Украине, а потому и значительно лучше знает состояние этих проблем у нас, чем в любой другой стране. А также тем, что мы являемся и разработчиками первого проекта построения синергетической философии современным диалектическим методом и его реализации в образовании, что этот проект в значительной мере опирается на социальную концепцию Михаила Грушевского. Кроме того, в нашем государстве уже много лет работает Всеукраинское синергетическое общество и существуют, на наш взгляд, ряд тех других условий, которые могут оказывать содействие ускорению решения всех этих проблем именно в Украине, о чем речь будет идти дальше. Все это даст, возможность преодолеть широко распространенную среди наших политиков, идеологов точку зрения на то, что мы должны лишь принять за основу своего развития какую-то модель, которая уже успешно работает в других странах. Т.е. преодолеть эту украинскую «меншевартість”(меньшестоимость) и разработать такую нашу модель успешного развития, которая может стать примером для многих других стран, а может, в определенном смысле, и для всего человечества. Этому оказывает содействие и то обстоятельство, что в эпоху становления украинской нации наша культура в области экономики, образования и других ее элементов, не только не отставала от культуры большинства других европейских государств , а и была, в определенных аспектах , более высокой по отношению многих из них. Причем, и в наше время, несмотря на все недостатки, культуру украинского народа нельзя оценивать лишь как отсталую сравнительно с культурой народов более развитых стран, на чем подробнее остановимся ниже.

Но это касается лишь наших гипотетических возможностей, так как в реальной жизни в Украине еще нет хотя бы того развернутого проекта, направленного на ускорение наших темпов вхождения в круг развитых стран, который бы был вынесен на обсуждение всего нашего научного сообщества. Это является одной из важнейших причин того, что мы не только не используем наши большие возможности ускоренного развития, но и значительно отстаем в темпах этого развития от многих стран. Хотя некоторые из них, во времена получения Украиной независимости, были приблизительно на том же уровне основных социальных показателей, или низших по сравнению с нами. Попробуем проанализировать этот феномен с позиций системы принципов того нового современного синтетического направления философии и образования, особенно синергетической, которые были раскрыты выше. Начнем с того, что проблема концепции современного развития Украины на началах этих принципов нуждается в ее разработке как той специфической исторической теории, которую надо рассматривать как существенно новый этап становления основных особенных закономерностей всей истории становления нашей наций. Попробуем коротко изложить суть этих особенностей.

Как известно, становление украинской нации происходило не в независимом государстве, а в пределах таких других государств, как татаро-монголы, Литовское княжество, Польша, а в дальнейшем Россия и Австро-Венгрия. Это обусловило и наличие поликультурности нашей нации, которая, в значительной мере, существует и сейчас. В частности это касается и наличия разных религиозных конфессий. Безусловно, что это стало одной из тех важных причин, которые препятствовали созданию независимого Украинского государства. Так, когда значительная часть Украины вошла при Богдане Хмельницкому в состав царской России, то по некоторым этническим данными украинцев было почти в два раза больше чем русских. Кроме того, в эпоху феодализма становление самостоятельных государств обычно осуществлялось путем возникновения абсолютных монархий, которые и обеспечивали решение острых противоречий между всеми прослойками общества ради укрепления этих государств. Но в Украине кошовые Запорожской Сечи были чисто выборными лицами, да и гетманы никогда не имели прав абсолютных монархов.

И хотя такая поликультурность, с точки зрения создания независимого государства, и сыграла отрицательную роль, но ее не надо рассматривать лишь как что-то плохое. Так, среди украинцев как в прошлой истории, так и сейчас широкой популярностью пользуется так называемое то соборное решение многих общественных вопросов, которое началось еще с известного Новгородского вече в Киевской Руси. Кроме того, феномен нашего Майдана, несмотря на существование разных противоречивых между собой его оценок, показал, во-первых, что наши острейшие проблемы могут решаться именно соборно, а не путем силы и пролития крови, к чему призывали некоторые наиболее радикальные политики с обеих сторон. Во-вторых, что народ Украины, может впервые за последние десятилетия, понял, что он действительно может играть роль того главного суверена, который решает основные проблемы нашего развития. И это теперь должны учитывать все наши политики. Дело состоит только в разработке новой парадигмы деятельности народа.

Важнейшую роль в понимании современного состояния Украины, с позиций системы определенных выше принципов новой парадигмы, имеет анализ нашей истории начала ХХ ст., особенно революций 1917 г. и гражданской войны. Известно, что царская Россия уже во второй половине ХІХ ст. была, в отличие от ведущих стран Европы, еще в значительной степени феодальной империей, а потому начала сильно отставать по многим показателям своего экономического и политического, особенно демократического, развития от этих стран. Именно это и стало главной причиной революций 1917 года, что и предусматривало немало известных ученых. Поэтому никак нельзя согласиться с той довольно распространенной точкой зрения, в частности и в Украине, что какая-то небольшая кучка радикально настроенных вождей большевистской партии, среди которых большинство было евреями, совершила огромный антироссийский октябрьский переворот. Поскольку оценка октябрьской революции имеет не только исторический интерес, но и большое значение для понимания современного состояния Украины и России, то перейдем к анализу этой оценки с позиций предложенных выше системы философских и социальных принципов.

Так, известно, что большевистская партия рассматривала среднее крестьянство и особенно кулаков как мелкобуржуазный класс и вела относительно них довольно жесткую политику, прежде всего это относится к так называемой продразверстке, которая не нравилась этим крестьянам. Но, несмотря на это, в 1919 году, когда белогвардейцы захватили огромные территории и уже приближались к Москве, основная масса середняков, в том числе и в Украине, перешла на сторону советской власти, начала воевать против белых. Об этом говорили не только вожди большевиков, а и, например, генерал Деникин, который командовал в то время всеми белогвардейскими войсками. В своей известной книге “Поход на Москву”, он пишет о том, что помещики, которые возвратились в свои имения на захваченных территориях, начали пороть своих крестьян, которые перед этим жгли их имения и т.п. Т.е. середняк с двух зол – большевистской продразверстки и издевательства помещиков – решил, что последнее есть значительно худшим. Все это свидетельствует о том, что именно на территориях России того времени классовое противоречие достигло той своей острейшей конфликтной формы, которая решалась не средствами эволюционного поиска сближения сторон этого конфликта, а лишь путем уничтожения идей противоположной стороны “до основания”.

Но для нас не менее важно понять то, что большевистская власть, вероятно, не смогла бы долго продержаться, когда бы коммунисты, под руководством Ленина, не изменили радикально свой политический курс, не только в отношении к среднему крестьянству, а и к городской средней и мелкой буржуазии. Прежде всего это касается принятия уже в 1921 г. новой экономической политики (НЭП), которая заменила продразверстку на продналог. Именно НЭП в основном обеспечила довольно быстрые темпы роста как сельскохозяйственного, так и промышленного производства, а потому и интересы абсолютного большинства крестьян и буржуазии. И когда сначала в коммунистической партии говорили, что НЭП – это лишь временное отступление в движении к полному социализму, то позднее Ленин писал о том, что НЭП – это “надолго и всерьез”, а Бухарин, как представитель в торемя, правого крыла в партии, обращался к крестьянам с лозунгом “обогащайтесь”.

Было наверное ненаучным думать, как бы развивался Советский Союз, в частности и Украина, когда бы под руководством Сталина в партии не победило радикально настроенное ее левое крыло, которое не только в конце 20-х и в начале 30-х лет отменило НЭП, а, и по сути дела, осуществило антиленинский переворот как в самой партии, так и в государстве в целом. На этом вопросе надо подробнее остановиться, во-первых, так как и в наше время в Украине, как наверное и в России, ни правые, ни левые, ни центристские партии четко не сформулировали свои взгляды на жизнь в период сталинской и послесталинской эпохи. Безусловно, что такое отождествление всего периода развития социализма в Советском Союзе очень удобно для правых партий, которые оценивают весь этот период как явным образом отрицательный, тоталитаристский. Но то, что и левые партии, в частности и в Украине, очень слабо разрабатывают вопросы о самой существенной разности между ленинским и послеленинским курсами (который в решении ряда принципиальных проблем был явным образом антиленинским) – это их самый серьезный недостаток. Т.е. они, в противоположность правым партиям, оценивают весь период советской власти как явным образом, в оснсвном, положительный. Причем это касается не только наших коммунистов, но и социалистической партии, в частности и того, что программа последней исходит из оценки коллективных и государственных форм собственности как наиболее приемлемых и прогрессивных для нашего общества. Хотя это явным образом не совпадает с курсом второго социал-демократического интернационала, куда уже принята наша социалистическая партия.

Более того, и в коммунистическом Китае успешно развивается не только мелкий и средний, но и крупный капитализм. Все это и обеспечивает то, что Китай в последние десятилетия достиг высочайших в мире показателей своего экономического развития, особенно в области высоких инновационных технологий. Все это свидетельствует о том, что успехи тех стран, которые наиболее успешно развивались в ХХ и в начале ХХІ ст., осуществляются путем поиска лучшего решения главного социального противоречия, о котором говорилось, хотя, как правило, последнее не было четко определено ни в одной из социальных концепций в этих странах. Также важно отметить, что такое решение осуществлялось в существенно разнообразных формах, которые обусловливались прежде всего спецификой каждой страны, менталитетом ее народа. Безусловно, и разработка современной концепции развития Украины и России, с одной стороны, должна опираться на важнейшие достижения всех тех стран, которые успешно развиваются, но, с другой, она ни в коем случае не может быть калькой любой из последних, о чем уже шла речь.

Но, к сожалению, после получения Украиной независимости и образования российского государства, в основу так называемого наших курсов реформ был положен тот совсем другой принцип, основой которого была идея о том, что социализм – это зло, и что лишь введение рыночно-капиталистических отношений в экономической сфере станет той „невидимой рукой”, которая, согласно концепции Адама Смита ( конец Х VIII столетия), обеспечит и наше успешное развитие. Идеологами проведения такого „курса реформ” в России стал Егор Гайдар, а в Украине Виктор Пензеник, которые получили свое экономическое образование в одном из вузов Чикаго, где разрабатывались довольно радикальные либерально-рыночные идеи. Поэтому их часто называли „чикагскими мальчиками”.

На основе этих идей реформу социалистической экономики надо проводить методом шоковой терапии, т.е. очень быстрой отменой социалистических принципов и заменой их рыночными. Результаты этой „терапии” известны. Так, в ноябре 2000 года президент Леонид Кучма, который ранее также являлся сторонником данного курса, говорил следующее о начальном этапе наших реформ: „...Наиболее впечатлительной стороной трансформационной модели, которой мы придерживались, было фактическое сведение ее к крайне ограниченной логике одностороннего экономизма, или точнее – рыночного фундаментализма”; что „трансформационные процессы” в нашем обществе по-сути были не реформой, а старанием „сломать, разрушить все до основания”; а также, что эти „реформы развернулись без какого-либо обоснования. Не было даже сугубо теоретических представлений о путях их осуществления”; что это привело к „гиперинфляции” и „обвальному падению ВВП”, к „структурной разбалансированности экономики”; к тем контрастам „в материальном состоянии разных слоев населения”, которые „уже давно превысили критически допустимый уровень”; к быстрому росту „теневой экономики” и „олигархичного капитализма”, который нередко, срастаясь с властными структурами, становится коррумпированным [1].

Но приверженцы такого рыночного фундаментализма еще долго писали и пишут о том, что все эти беды обусловлены в основном извращениям советской системы, нерыночным менталитетом нашего народа. А потому, как Моисей водил 40 лет свой народ по пустыне, для того, чтобы вытравить из него рабский дух, так и мы должны на протяжении определенного времени вытравлять из себя господствующие раньше принципы социалистического мировоззрения, а курс реформ должен оставаться неизменным. Таким образом, когда октябрьская революция 1917 г. началась со слома „до основания” капитализма, то курс развития независимой Украины и России начался из подобного слома „до основания” социализма. О недостатках такого „курса” говорили не только левые силы, а и, например, папа католической церкви Иоан-Павел ІІ. Так, выступая с критикой в адрес „дикого капитализма”, который возник в связи с „неудачами перестройки на Востоке”, он сказал: „Коммунистическую идеологию нельзя огульно отрицать, не признавая за ней некоторой „сути истины”. Благодаря этой сути истины марксизм смог стать притягательной реальностью для западного мира” [„Известия”. 1993, 2 ноября]. Причем такая „суть истины” содержится не только в тех общих для христианства и марксизма ценностях, о чем уже много писалось в нашей литературе, но и в некоторых специфических только для марксизма ценностях. В связи с этим папа Иоанн-Павел ІІ дальше говорил о том, что капитализм изменился „в основном благодаря социалистической мысли”, которая „породила профсоюзы и контроль со стороны государства как „социальные амортизаторы” [Там же].

Безусловно, это не значит, что глава католической церкви давал в целом положительную оценку марксизма и коммунизма. Но, в отличие от ортодоксальных представителей религии, он старается раскрыть и то положительное, что было и есть в социалистическом типе мировоззрения. Близкие к этому положению идеи развивает Джордж Сорос [2], а также много других известных современных мыслителей.

„Коли б ви вчились так як треба” – писал наш великий Кобзарь. Для современной элиты Украины, которая в основном и определяет путь нашего развития, это касается, прежде всего, того, чтобы этот путь опирался на глубокое изучение и учет последних достижений третьего, т.е. конвергенционного направления социального развития, в котором осуществляется сближение левых и правых идей, а также на разработку нашей концепции как специфического варианта развития этих идей. Безусловно, что здесь важнейшую роль может сыграть социальная концепция Грушевского, которая по сути дела осталась неизвестной для нашей элиты. Поэтому перейдем дальше к более конкретному анализу этих позиций идеологии наших левых, правых и центристских партий.

Так, идеология социалистической партии, которая входит во второй социал-демократический интернационал, все же, по нашему мнению, слабо учитывает именно достижения данного конвергенционого направления в решении противоречий между индивидуально-частичными и более общими коллективными интересами. Еще в значительно большей мере это касается идеологии наших коммунистов и ряда других левых партий. Т.е. все эти левые партии исходят из того, что коллективные интересы, а соответственно этому и коллетивные и государственные формы собственности, должны играть значительно большую роль чем индивидуально-частичные (соответственно и частная собственность). В связи с этим важно остановиться на том, что эта идеология слабо учитывает не только достижение современных конвергенционных концепций, в том числе тех, что развиваются социал-демократами, но и тот ленинский подход к решению данного противоречия в последние годы его жизни, который претерпел сиильные изменения сра- внительно с идеологией коммунистов периода гражданской войны 1917-1920 гг.

Так, принятие коммунистической партией НЭП уже в феврале 1921 года было связано с отходом от прошлого радикально левого курса, а потому и самым существенным шагом к преодолению понимания соотношения социализма и рыночного капитализма как антагонистично несовместимых. Т.е. реально НЭП был особой для Советской России того периода формой конвергенции этих двух противоположных систем, которое, к сожалению, почти обходится в программах и других публикациях наших левых партий.

Важнейшее значение имеет анализ той методологии, благодаря которой осуществлялись эти радикальные изменения в политике партии. Во-первых, с 1917 г. по 1923 г. каждый год проводились съезды коммунистической партии, на которых принимались основные решения в области политики, экономики, идеологии. Причем, перед этими съездами проводились не только широкие открытые дискуссии между разными платформами в партии, но и выборы делегатов на съезд, а также в руководящие органы партии, также осуществлялись согласно количеству приверженцев данных платформ в партии. Большое значение имеет и то, что с 1921 по 1923 год важнейшим вопросом всех этих дискуссий была проблема объединения индивидуальных и более общих, прежде всего общегосударственных, экономических интересов. Так, в своей известной работе „Еще раз о профсоюзах”, Ленин, исследуя решение вопроса о распределении и потреблении материальных благ при социализме, раскрыл, что это обусловлено решением противоречия между двумя противоположными тенденциями. Одну из них он назвал тем принципом ударности, суть которого заключается в оплате работы пропорционально ее количеству и качеству. Суть второго – уравнительного – состоит в стремлении обеспечить равенство в потреблении всех трудящихся [Ленин В.И. Полн. собр. соч. – Т. 42, с. 211-212]. Раскрыв несостоятельность позиции Льва Троцкого, согласно которой „в области потребления трудящихся необходимо вести линию на уравнительность” [Там же, с. 212], Ленин писал: „можно соединять... противоположные понятия так, что образуется какофония, а можно и так, что образуется симфония” [Там же]. Причем Ленин, в противоположность Троцкому, доказывал, что как в производстве, так и в потреблении главным должен быть принцип ударности, хотя в конкретном решении этой проблемы „так или иначе приходится соединять уравнительность и ударность, а эти понятия исключают одно другое” [Там же].

По сути дела, Ленин раскрыл, что исходным принципом социалистической экономики должен быть поиск лучшего решения того его главного противоречия, суть которого состоит во взаимодействии двух противоположных тенденций. Первая, которую он назвал принципом ударности, направлена на то, чтобы каждый трудящийся, а также каждый их коллектив, мобилизовал все свои силы и способности для достижения лучших результатов своей работы. Второй, уравнительный, направлен на то, чтобы ограничить определенным образом этот чисто рыночный принцип, который сам по себе может привести к большему разрыву между бедными и богатыми, к тому, что индивидуально-частичные интересы последних станут препятствием для лучшего обеспечения интересов всех трудящихся. [Подробнее см. Лутай В.С. О методологических принципах разрешения экономических противоречий социализма // Философия науки. – 1987, № 6, с. 3-12].

Важно также подчеркнуть, что когда Троцкий в то время возглавлял левую платформу в партии, то Ленин уже с 1921 г. стал лидером правой платформы. Это также надо понять представителям наших левых (и не только левых) партий. А также, что эти ленинские положения очень близкие к тому главному социальному противоречию, которое почти в то же время (1921 год) было сформулировано Грушевским. Поэтому дальше главное противоречие в экономике социализма будем рассматривать как особую специфическую форму данного главного социального противоречия, а принципы решения первого – также как особенность социальной концепции Грушевского (хотя это совсем не означает тождественности взглядов Ленина и Грушевского в решении этих проблем ).

Особенно важно остановиться на том, что и Грушевский и Ленин разрабатывали свои концепции не только на началах основных достижений представителей диалектического метода прошлых времен, а внесли существенный вклад в развитие и конкретизацию этого метода и его практическую реализацию. Так, острейшие кризисные явления в советской экономике явным образом угрожали краху всего социалистического общества. НЭП положительно решил эту проблему. Безусловно, что во многих случаях решения острых противоречий в обществе, которые были и есть проявлениями главного социального противоречия, о котором говорилось, происходили и без систематического применения философской диалектики. Но, с позиции методологии, которая развивается в книге, это означает, что как открытие каких-то новых законов, так и их практическая реализация в этих случаях, осуществляется средствами тех стихийно-интуитивных форм мысленного отождествления и различения, которые действовали и до появления философской диалектики и могут действовать и сейчас без нее. Вместе с тем, именно ликвидация такого разрыва между философской диалектикой и стихийно-интуитивными формами мышления есть той важнейшей задачей современной философии, которая направлена на поиск лучших средств решения острейших противоречий современности и ускорение темпов данного процесса.

Еще один важный вывод из изложенного выше материала состоит в том, что „постоянное чередование преимущества то индивидуалистической, то коллективистической тенденций” может происходить не только путем соответствующего чередования правых и левых партий в управлении данным государством, а и подобного чередования при изменении политики одной партии, о чем свидетельствует как уже цитированные выше ленинские положения, так и дальнейший анализ радикальных изменений в политике коммунистической партии Советского Союза. В связи с этим остановимся дальше на рассмотрении так называемого принципа партийности. Впервые он был довольно глубоко разработан Марксом. Так, в „Капитале” он писал, что представители классической политэкономии рассматривали „буржуазний способ производства как вечную естественную форму общественного производства” [Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 91], т.е. и как такую, что не нуждается в каких-то радикальных изменениях. А тем самым они защищали интересы класса капиталистов, сводили общечеловеческие интересы к частичным интересам капиталистов.

Однако, как же рассматривался принцип партийности самыми классиками марксизма? Так, Энгельс, приступая к разработке теории научного социализма, писал, что в социалистическом обществе „общественный интерес уже не отличается от интереса каждого лица” [Там же, т. 2, с. 538]. В.И.Ленин еще в 1920 г. в своем известном выступлении на ІІІ съезде комсомола говорил о том, что „моральное все, что помогает победе рабочего класса”, т.е. победе социализма. Тем самым, когда представители классической политэкономии отождествляли общечеловеческий интерес с интересом класса капиталистов, то классики марксизма отождествляли этот первый интерес с интересами пролетариата, с его победой над буржуазией. Критикуя такое упрощение понимания общества, в котором бы „общие интересы были тождественны личным”, Дж. Сорос писал, что в нем „личные интересы будут подчиняться коллективным, вместо того, чтобы отождествляться с ними” [Сорос Дж. Утверждение демократии. – К., 1994, с. 190].

Но уже 1921 г. Ленин осуществил самые существенные изменения в понимании принципа партийности в коммунистической партии, о чем, прежде всего свидетельствует НЭП. Ряд исследователей считает, что одной из главных причин введения НЭПА стало то, что именно в 1921 г. против большевистской партии восстал балтийский Кронштадт, который был „сердцем” Октябрьской революции. Т.е. стратегия НЭПА, которая по Ленину была принята „надолго и всерьез”, исходила из того, что надо учитывать не только интересы пролетариата, а и интересы крестьян, мелких и средних капиталистов. Тем самым, обеспечение общечеловеческих интересов и при социализме должно решаться сложными процессами поиска лучшего решения его главного экономического противоречия.

Анализируя деятельность современных левых партий, невозможно обойти и ленинские положения о принципе демократического централизма, которым руководствовались коммунистические партии как в организации своего строения и деятельности, так и всего социалистического государства. И здесь Ленин сделал важнейший шаг, связанный с глубоким раскрытием диалектического противоречия между двумя противоположными сторонами этого принципа, каждая из которых в своей тенденции старается максимально увеличить свою роль в конкретном решении данного противоречия. Он раскрыл, что тенденция к такому увеличению роли демократического начала приводит к анархо-синдикализму, а противоположной – к бюрократическому централизму, который уже не подчиняется интересам низов. В своем известном письме к съезду (который часто назывался его завещанием) Ленин писал о том, что „централистское начало” в партии „подмяло под себя демократическое”, что это привело к чрезмерному централизованно-бюрократическому управлению сверху вниз.

Причем, поскольку роль главной фигуры в увеличении роли централистического начала стал Сталин, который в 1922 году был выбран генеральным секретарем партии, то Ленин предложил съезду партии заменить его на этой должности. К сожалению, эти предложения Ленина, по определенным обстоятельствам, не были реализованы. Наоборот, тенденция к преимуществу централизма над демократическим началом продолжалась все увеличиваться. Это и привело, в конце концов, к абсолютной тоталитарной власти Сталина, а поэтому и радикально левого изменения ленинской политики: ликвидации НЭПА, принудительной коллективизации крестьян (против последней в свое время резко выступал Ленин) и так далее.

В связи с этим, остановимся и на таких событиях в партии и стране, которые происходили в 1937-1938 гг. Суть их заключается, на наш взгляд, в том, что Сталин хорошо понимал, что в партии еще осталось немало тех членов, которые были явными приверженцами ленинского понимания принципа демократического централизма, а значит и неприятии сталинского курса. Поэтому суть массовых арестов этих представителей „ленинской гвардии” (в этот период „ежовых рукавиц”), большинство из которых были расстреляны, как раз была целенаправленным средством уничтожения этой гвардии.

На ХХ съезде КПСС был раскрыт ряд основных ошибочных сторон сталинского тоталитаризма, но ни на нем, ни позднее так и не был раскрыт самый принципиальный недостаток послеленинской политики партии, который состоял в том, что в ней централистическое начало „подмяло” под себя демократическое. Просто после Сталина роль абсолютного правителя, хотя и не такого жестокого, стало выполнять политбюро КПСС. Об этом, в частности, свидетельствует и статья „демократичний централизм” [Философский энциклопедический словарь. – М., 1989], опубликованная уже в последние годы горбачевской перестройки (когда появилось много не только статей, а и книг, в которых содержалась резкая критика политики сталинской и послесталинской эпохи). Но принцип демократического централизма в этой статье о нем трактовался лишь положительно как для партии, так и для государства в целом, без того, чтобы раскрыть противоречие в нем и основные ошибки в его реализации как у нас, так и в других странах.

В этой связи, я, как один из немногочисленных людей, воспитание которого проходило в среде представителей ленинской гвардии, счел необходимым изложить свою точку зрения на судьбу этой гвардии. „Сталингад, он погубил нашу партию” , эти слова были сказаны моим отцом в 1939г. в споре с одним из наших родственников. Первая мысль, пришедшая мне в голову, была: а что бы сделал Павка Морозов в данном случае? Но я знал, что мой отец окончил Институт красной профессуры, что он занимал разные посты в партийной иерархии и поэтому я, мальчишка 13 лет, не могу давать оценку этим словам. Но они сыграли большую роль в моей жизни. Так, окончив институт инженеров ж.-д. транспорта, я, после пяти лет работы, поступил в аспирантуру в институте философии АН УССР. А в 1971 г. защитил диссертацию на соискание степени доктора философских наук на тему «О методе построения диалектического материализма», где рассматривалось коренное различие между ленинским (прежде всего начиная с 1921 г.) и сталинским пониманием этого метода.

Почему мой отец встал на позицию резкого отрицания сталинизма? Одной из важных причин этого стало то, что друг моего отца, работавший тогда в КГБ, сказал ему, что они получили инструкцию из Москвы о подготовке к уничтожению всего руководства партии харьковской области. И действительно, в 1938 и 1937 годах произошли в Харькове( и не только в нем ) такие массовые аресты. В том числе это относилось и к харьковскому мединституту, в котором мой отец занимал должность представителя ЦК КПУ. В 1937г. была арестована вся руководящая верхушка и этого института, многие из которых были расстреляны.

О том, что эти аресты были связаны с уничтожением ленинской гвардии, говорят множество фактов. Одним из наиболее ярких есть то, что были арестованы и расстреляны абсолютно все комиссары армий и флотов, которые прошли гражданскую войну и которые глубоко знали Ленина. Мой отец избежал этой участи только потому. что по совету своего друга из КГБ он переехал в Сталинабад, где работал в ЦК КП Таджикистана. В 1939 г. он вернулся в Харьков, но после этого ни одного разу не встречался со своим товарищем из КГБ, хотя ранее этот его друг довольно часто бывал у нас дома. Этот и многие другие факты свидетельствуют о том, что Сталин уничтожил не только ленинскую гвардию, но и тех, кто в основном занимался ее уничтожением, для того чтобы спрятать концы этой своей преступной политики. Но из этого не следует делать вывод о том, что при сталинизме все было плохо по сравнению с периодом распада Советского Союза и после этого.

В 1963 г., после снятия Хрущева с должности генсека КПСС, я написал работу «Воззвание групп коммунистов «За восстановление ленинской демократии». В этой работе я призывал коммунистов перейти на позиции ленинской демократии, которая коренным образом отличалась от сталинской политики. Мои взгляды на политику партии радикально отличались от принятых тогда в партии. В частности, я призывал коммунистов вести пропаганду среди военнослужащих, с той целью, чтобы они, в случае применения жестких репрессий против сторонников наших групп, переходили на позиции последних. Понимая большую опасность моих взглядов, я разослал свое воззвание секретарям некоторых комсомольских организаций вузов. Но основные идеи этого воззвания могут и сейчас принести пользу левым партиям.

Вообще все вышеприведенные факты и материалы известны. Но поскольку здесь осуществляется анализ программ и действий наших левых политических партий, то пожелаем им четко понять то коренное различие, которое имеет место между ленинской социальной политикой 1921-1923 гг. и сталинской и послесталинской, включая и времена распада Советского Союза и связанный с этим запрет коммунистической партии. В частности, это касается того, что и члены многомиллионной компартии по сути дела не выступили против ее запрета главным образом именно потому, что абсолютное их большинство не разделяло позиции своего престарелого политбюро. Правда, в последние годы перестройки была создана в партии и так называемая демократическая платформа, целью которой как раз и было возвращение к ленинскому пониманию демократического централизма. Но, к сожалению, она так и не успела оформиться в большую политическую силу. В частности и потому, что ни Горбачев, ни другие руководители партии ее не поддержали. Все это, на наш взгляд, и стало главной причиной того, что происходило право-радикальное разрушение социализма и коммунистической идеологии „до основания”.

Более того, тенденция, согласно которой централистическое начало подминает под себя демократическое, не ликвидирована ни в левых, ни в других партиях и после развала Советского Союза. Поэтому пожелаем лидерам наших левых партий (а наверное и не только левых и не только украинских), – восстановить в своей деятельности ленинские принципы демократического централизма и развивать их с учетом требований современности и специфических условий нашего государства, а значит и отойти от упрощенного понимания того, что социализм – это добро, а капитализм – зло (или наоборот).

Переходя теперь к анализу программ и деятельности украинских партий правого направления, начнем из того, что в любой демократической стране эта их деятельность – в роли правящих или оппозиционных – не только не может быть запрещена, а и обычно играет определенную положительную роль, которая направлена на ограничение той тенденции, противоположной демократическому началу, которая связана с признанием приоритета принципа уравнительности, а потому и к уменьшению свободы творческого выбора своей деятельности как отдельными личностями, так и их группами.

Но, как уже говорилось, после получения независимости в Украине, так же и как в России, победу в решении сложных экономических и политических вопросов получил тот вариант крайне правой идеологии, которая еще и была основана на очень устаревших идеях, и которая, не учитывала наших специфических условий, и что очень важно, не опиралась на определенную систематически разработанную концепцию своей реализации. К сожалению, в программах наших ни левых, ни правых партий, те важнейшие достижения третьего социологического направления, которые основаны на конвергенционном диалоге двух первых и на сближении их позиций не применяются. Поэтому, хотя идею правых партий, согласно которой суть курса развития Украины есть наша цель вступления в Европейский союз, поддерживает большинство населения Украины, но развернутая концепция данного курса обязательно должна учитывать ту нашу специфику, прежде всего менталитет народа, которая существенно отличается и от других стран Европейского Союза.

Так, в Украине, в частности и в наше время, большую популярность имеет кордоцентрическая философия сердца, основателями которой есть Григорий Сковорода и Памфил Юркевич. И хотя подобные идеи разрабатывались и многими другими неукраинскими философами, теологами, но именно этот вариант украинской философии сердца имеет ту существенную особенность, которая отвечает менталитету нашего народа. Поэтому много наших исследователей разрабатывают концепцию, согласно которой истоки нашего варианта «философии сердца» надо искать в особенностях становления менталитета нашего народа, начиная со времен принятия христианской религии в Киевской Руси, а также в тех мировоззренческих принципах творчества Тараса Шевченко, Николая Гоголя и ряда других выдающихся украинских мыслителей, которые исходили из предоставления явного приоритета роли духовного-моральных ценностей над всеми другими [подробнее см., например, 4, с. 169-213].

Здесь мы остановимся на рассмотрении основных идей философии сердца потому, что наша концепция вхождения в Европейский Союз обязательно должна учитывать и эти идеи, соответствующие им особенности менталитета большинства нашего народа, который в основном отвечают этим идеям. Причем подобную оценку менталитета нашего народа дают не только украинские философы, а и такие известные мыслители как папа Иоанн-Павел ІІ, Дж.Сорос и ряд других. Поэтому концепция дальнейшего развития Украины должна учитывать эту специфику менталитета нашего народа, так как именно она может сыграть огромную роль в оптимизации решения острейших противоречий современности не только в Украине, но и, в частности, и между двумя противоположными тенденциями – к максимальному удовлетворению или индивидуально-частичных или более общих коллективных интересов, во всем мире. Поэтому эта наша концепция может быть применена не только в Украине, а ее определенные общие принципы могут сыграть важную роль в разработке тех философских основ реформирования современных культур и образовательных систем, об отсутствии которых говорилось в материалах ЮНЕСКО.

Вместе с тем надо отметить, что философия сердца разрабатывалась в Украине не только представителями христианской философии. Так, Владимир Илларионович Шинкарук как директор Института философии АН в Украине, возглавил большой коллектив украинских философов, которые стремились разработать то направление гуманизации марксистской философии, т.е. преодоление в ней, в определенной мере, сциентичного характера, которое как раз исходило из признания приоритетной роли в этом процессе таких категорий как „вера”, „надежда”, „любовь”. Поэтому это направление гуманизации марксистской философии также надо рассматривать как тот определенный этап развития философии сердца, который внес значительный вклад в развитие марксизма, но который, к сожалению, остался по сути не реализованным в практической деятельности коммунистической партии.

Односторонность как прошлых радикально левых, так и не менее радикально правых идей, на которые должен опирать курс развития Украины, обусловил то, что немало наших мыслителей начали разрабатывать ту новую центристскую концепцию нашего развития, которая бы смогла преодолеть эти крайности. Так, под руководителем доктора философских наук, профессора Ю.Римаренка группа украинских ученых уже в 1997 году написала фундаментальный учебник „Основы этнодержавства” [3], в котором разрабатывались данные идеи, направленные на преодоление односторонних недостатков как господствующего прежде „реального социализма”, так и современного рыночного фундаментализма. Именно развитие этих идей рассматривается многими нашими учеными как основа обновления нашего курса реформ, а поэтому и как объединяющая украинская идея. Но уже на теоретическом уровне разработки данных идей возникли сложные проблемы. Так, в 1996 году, после проведения Всеукраинской конференции „Философия образования в современной Украины”, наше Министерство образования и науки несколько раз собирало руководителей Институтов НАНУ из общественных и некоторых других гуманитарных наук для того чтобы организовать Всеукраинское совещание заведующими кафедрами этих наук. Результат – такое совещание и до сих пор не проведено, так как не было и сейчас нет хотя бы того проекта или проектов, которые бы можно было предложить для обсуждения на этом совещании в качестве общегосударственных. Т.е. уже на теоретическом уровне конкретизации и систематизации идей нового центризма (уже не говоря об их внедрении в практику) возникает много противоречивых между собой точек зрения.

Что же касается современных подходов основных наших партий к разработке украинской объединяющей идеи, то любой из них обычно претендует на то, что лишь оно может обеспечить наилучшие условия для прогрессивного развития экономики, политики, идеологии в Украине. В этом заключается абстрактная тождественность данных подходов. Но любая конкретизация этой тождественности приводит к возникновению тех противоречий между ними, которые часто становятся антагонистическими. Поэтому мы надеемся, что разработанные выше принципы дадут возможность преодолеть упомянутый выше антагонизм.

1.Кучма Л.Д. Украина: итоги социально- экономического развития и взгляд в будующее// Стратегическая панорама.-2000,№ 3-4.

2.Сорос Дж. Советская система: к открытому обществу.-М.,199 1. 3.О снови етнодержавства.-К.,1997.

4.Скотний В. Ф ілософія освіти: екзистенція ірраціонального в раціональному.-Дрогобич, 2007.

В заключении остановимся на главных задачах по дальнейшей разработке синергетики и реформировании общества на ее основе. Во-первых нужно разработать систему принципов синергетической парадигмы, которая может быть принят а за основу своей деятельности не только всеми существующими культурами, типами мировоззрений, но и в решении их конкретизации . Т ак как данная парадигма может иметь разные формы своего проявления в различных типах культуры, основн ых формах познания, то необходима разработка этих форм, вплоть до решения конкретных проб л ем в любой форме деятельности. Это требует доведения разработки синергетической философской теории диалектики до„конкретной логики конретного предмета”.

Однако решение последней проблем ы конкретизации общих принципов синергетики не являются предметом данной монографии. Так, знания о многих конкретных предметах обычно доводятся только до определенных теоретических положений, а не до философии, уже не говоря о синергетической философии. Это и является причиной того, что разрыв между разными науками и образазовательными предметами является главным недостатком познания (Пригожин и другие).

Но среди синергетиков имеется и другой подход. Как пишут Аршинов и Войцехович: „Мы исходим из оптимистического представления о перспективах синергетической парадигм ы (и как будущей общенаучной концепции и как зачатка нового мировоззрения”(АршиновВ.И, Войцехович В.Э. Синергеическое знание между сетью и принципами //Синергетическая парадигма: многообразие методов и подходов. -М. 2000,с.110). В предлагаемой монографии мы пытались доказать, что современную синергетику уже можн о довести и до нов ой общенаучной картины мира и до нового мировоззрения.

Но самое сложное в развитии синергетики заключается в следующем. Во-первых, специфика ее применеия к каждой культуре, которую должны осуществлять синергетики, являющиеся представителями данной культуры. Во-вторых, конкретизация принципов и закономерностей синергетики к каждому конкретному предмету. Последние две задачи слабо рассматривались в данной книге, так как они являются предметом взаимодействия синергетиков со специалистами в данной области знаний.

Разработка этих проблем представляет собою сложную задачу. Поэтому необходимо для ее ускорения, что требует усложнение глобальных проблем современности, подключить к ее решению элиты каждого общества. Прежде всего речь идет о педагогической и особенно политической элит е , которые играют ведущую роль в выборе определенной парадигмы развития данного общества и во внедрении данной парадигмы в жизнь. Только так можно надеяться на то, что синергетическая парадигма станет обязательной в реформировании всех наук, мировоззрений и образовательных систем. Т.е.примерно так, как в России сейчас обстоит дело с введением предмета ”Концепции современного естествознания”, как обязательного для всех вузов , так же нужно отнестись к разработке и внедрению синергетической парадигмы в жизнь каждого государства. Тем самым речь идет о реформировании всей системы образования, начинания со школы. К сожалению в Украине, несмотря на ряд работ по связи синергетики с конкретными специальностями, дело обстоит намного хуже. Прежде всего это относится к тому, что в России существует много школ по разработке различных направлений в синергетике. Одна из таких мощных школ существует в Академии государственной службы при Президенте РСФСР.

Принятие синергетических принципов не означает того, что все прошлые достижения науки и познания вообще следует отбросить как ошибочные. С точки зрения синергетики их нужно рассматривать в качестве идеализированных, упрощенных средств познания мира. Последнее относится и к пониманию религиозных учений, к необходимости внесения самы х серъезны х изменени й в сущность каждого из них.

Таким образом, данная книга рассматривает важнейшие проблем ы современного человечества и способы их решения с точки зрения синергетики. Однако она ни в коем случае не претендует на окончательное решение этих проблем. Ее главная цель заключается в систематичческом соединении достижений синергетики с методом теории диалектики. Решение этой задачи требует участия большинства ученых, синергетиков в таком соединении.

Автор надеется, что предлагаемые в данной книге идеи, после их детального обсуждения и развития в кругу синергетиков, могут сыграть большую роль в разработке этой науки и ее внедрении во все области деятельности человечества.